Олег Ильинский - Стихи. Книга Пятая

Кастальский ключ

Кастальский ключ — не выдумка поэта —В тенистый бархат плещет серебро,Уступами живая эстафетаСвергается в бездонное ведро.

Кастальский ключ — бессмертие природы,Гранитных глыб недремлющий язык,Ключ памяти. Зернистая породаЗеленоватым кружевом сквозит.

Лесной ручей, смывающий усталостьВесёлым бегом пенистой воды,Кастальский ключ — фантазия кристаллов,Счастливый разум кварцевой гряды.

Коза

Разбилась насмерть дикая козаВ сырой расщелине пониже водопада.В её глазах последняя грозаОстеклянела меловым разрядом.

Коза ошиблась — узок был карниз,Был ветер — в ноздри, кромка обломилась,Был влажен край, нога скользнула внизИ, верно, отвернулась Артемида.

Тема

Тенистая тропинка на двоих,Свободно раздвигающая стеныИ капля, просиявшая на мигКаким-то ясновиденьем блаженным.

Отзывчивость в наклоне головы,Простое — да — не знающее позыИ светотень и стебелёк травыЗвенит у корня пушкинской берёзы.

Сирень

Лиловый шторм, лиловый дождь сирениОбваливался в глиняный кувшин.Сирень стояла в кувшине по пояс,И было так: шли облака, и поездБежал по рельсам. Паровозный дымКазался сизым облаком тугим,Он бился вдоль полотен, и вершилСвоё движенье май неукротимый,Железный май сиреневой плотиной,Казалось, на заборы нависал.Провинция? Поездка? Курск? Вокзал?Сиреневая гроздь неустрашима,Она плывёт, наполнив города,Скуластым бликом на лице кувшина,Она цветёт, бессмертием горда.Сирень нова. Цветёт без повторений,Цепляется за нити проводов,И снова так: весна, аврал сирени,Овраг сирени в кувшине с водой.И в комнатах, как май, неукротима,Цветёт навек, цветёт врагам на страх,Смотри: она полнеба охватилаУ памяти на солнечных холстах.Что этой дикой горечи острее?

Кабачок

Румян старик, остёр сангвиник,Хмельная девушка мила,А ночь, глядишь, на стёкла двинетМетелью острой, как метла.По кругу рук гуляет штопор,Зелёный змий смолёных пробокЕщё захлёстывает зал,А Хоггарта гравюрный коготьУже врезается в металл.Нас двери прочные укроют,Не выдаст мёрзлое окно.Который там король на троне —Кромвель? Не всё ли нам равно.Кому отчёт дадим и выкупЗа чехарду ушедших лет?Смотри, девчонка, будешь хныкать,Мементо мори, пьяный дед.

Оглянемся

И нужно ли сейчас напоминать,Что пруд лесной древнее ОссианаИ что кукушка — летняя поляна —Кукует, позабыв о временах,Что слава перочинного ножаВ орешнике ещё живёт, свежа?И нужно ли отыскивать примерыДля азбучного знанья детских лет —Мы в детстве — современники Гомера,А времени у нас в помине нет.Оглянемся, и без труда припомнимКлубящееся детство летних комнат,Кусты, гербарий, бабочек в спирту,Двух бабушек, прогулки и поездкиИ ту серебряную высоту,Которая нам после — не известнаИ, кажется, никем не занята,А в детстве — как купание, проста.

Движение

Когда собвей над гаванью повис,Окутанный железной паутинойИ кувырком на стёкла сорвалисьВ шальных ракурсах влажные картины,Мгновенье, как хрустальная метла,Ударило в зрачки и задрожало,И солнечная чайка замерлаВ сквозной четырёхмерности квартала.

Каменные террасы

Тут лесной Эльсинор, водопадные сфинксы рябые,Водопадных террас серовато-стальной разворот,Эликсиром листвы театральные древние былиПропитала насквозь водопадов железная страсть.В толщу горных породУзловатые корни ввинтились,Освежает берёза слепому титану висок,Он огромно высок,Этот срезанный каменный вылеп,Плосколицый Рамзее, прародитель осин,Оссиан.Водопадная капля дрожит на листе пятипалом,ПтицаПравит свой путь, серебром водопад осиян,Лес водой окроплён, у осин — серебристые лица,И не может заснуть кавалькада бегущей воды,А на камне — босые следы.Тут укус комариный остёр,Быстроногие нимфы ЭпираЗову кельтских сестёрОтвечают сквозь капельный плеск,И под шорох дубов в камне ласточки строят квартирыИ живут на пороге небес.В узком теле ствола просыпается дрожь на закате,И в последнем луче водопадные капли слезят,Эта пена бела, как огромная белая скатерть,И блаженствует ферма вдали, и созвездья приходят назад.

Запах смолы

Синим движеньем строки наполнять молодые тетради,Мерить шагами тропу, верить изгибу ствола,И наблюдать облака и по-птичьи сидеть на ограде,Вечером пить молоко возле простого стола.Я не останусь в долгу перед иволгой этой и ульем,Буду купаться, гулять, спать при открытом окне,С вечера влажный балкон сосчитает плетёные стулья,И налетит мошкара роем на лампу ко мне.Клетка моя — наверху, и окошко моё — над карнизом:Снизу слышны голоса двух полукруглых террас,Слышно, как плещется чай под фарфоровой рокот сервизаИ наполняется тишь ласковым кружевом фраз.После обеда в июле — как в рощу зашедшее стадо —Там белобрысый пастух лёг под берёзу вздремнуть,На развороте листа заснула моя Илиада,И позабыло перо долгий гекзаметр загнуть.В те баснословные дни, когда измеряли покосом,Синью возможной грозы, квасом и осами день,В те необъятные дни не лгали тележные осиСкрипом гружёных возов вторя заботам людей.Те вечера в колпаках светились, как память чужая —Наши — окрошка и лёд, наш золотистый балкон,Наш неописанный рай, куда налегке приезжалиИ через лес прошагав, видели свет из окон.Нынче и вспомнить нелепо, как те вечера мемуарны —Словно вздувал самовар там голенищем Гомер,Словно фонарь не мигал на хвосте у вагонов товарных,А хоронился в лесу с огнивом Пан-старовер.Кожаных сто корешков светились за стёклами шкафа,Свечки тенистый уют в спальне горел, как Шенье,И наплывал парафин, и на бронзу зелёную капал,Словно в прохладе стиха было просторно в семье.Время, сквозь летний диктант ускользало, неслось и струилось!Вязло в душистой смоле, в диком овраге росло,Были светлы вечера, и замедленно солнце садилось,И молодой березняк влагой шумел, как весло.Что необъятнее лет, баснословных, как этот гекзаметр:Этот далёкий пейзаж древнее пишет перо,Даже и солнце сегодня смеётся другими глазами,Кстати — и полдень забыл, как по-французски — ведро.Только быть может — прочтём с отливающей воском страницы,Локтем стыдливо прикрыв тот золотистый обрез,Как тёмно-бурую шишку клевали носатые птицыИ пробирался меж хвой утренний пурпур небес.Словно навеки смола отгорела на синем пороге,А незадачливый день рукопись сжёг на свече,Словно былые угодья покинули старые боги,Словно и дятел стучит в необратимом ключе.

Запись

Сырую эту облачную прядьЯ заношу в походную тетрадь,Чтобы в контексте путевых заметок,За постоянной радугой дождяЦвела наивность женственности этой,Не изменяясь и не проходя.

Сентиментальная прогулка

Присядь на скамейку, подумай, взгляни:Какие-то парни читают Парни,Приезжий колхозник, спустившись в метро,Мальбранша раскрыл, улыбаясь хитро.Неотразимо пленяет картина:В скверике нянька читает Плотина.Сидя на лестнице, два штукатураКанта штудируют в час перекура.Даже бетонщик сказал между прочим,Что, мол, Витрувий в деталях не точен.Слесарь Шенье переводит стихами,Любит Проперция автомеханик,Слегка поседевший работник обкомаБергсона читает на службе и дома.Меня утомила прогулка сквозная:Я был потрясен этой бездной познанья,Я только подумал, снимая пальто,Что Маркса теперь не читает никто.

Курдоят