Борис Слуцкий - Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения 1939–1961
«Палатка под Серпуховом. Война…»
Палатка под Серпуховом. Война.Самое начало войны.Крепкий, как надолб, старшина,И мы вокруг старшины.
Уже июльский закат погасал,Почти что весь сгорел.Мы знаем: он видал Хасан,Халхин-Гол смотрел[35].
Спрашиваем, какая она,Война.Расскажите, товарищ старшина.
Который день эшелона ждем.Ну что ж — не под дождем.Палатка — толстокожий брезент.От кислых яблок во рту оскомина.И старшина — до белья раздет —Задумчиво крутит в руках соломину.
— Яка ж вона буде, ця війна,а хто іі зна.Вот винтовка, вот граната.Надо, значит, надо воевать.Лягайте, хлопцы: завтра надоВ пять ноль-ноль вставать.
«На спину бросаюсь при бомбежке…»
На спину бросаюсь при бомбежке —По одежке протягиваю ножки.Тем не менее мы поглядеть должныВ черные глаза войны.
На спину! А лежа на спине,Видно мнеСамолеты, в облаках скрывающиеся,И как бомба от крылаСпину грузную оторвала,Бомбы ясно вижу отрывающиеся.
И пока не стану горстью праха,Не желаю право потерятьСлово гнева, а не слово страхаГоворить и снова повторять.
И покуда на спине лежу,И покуда глаз не отвожу —Самолетов не слабей, не плоше!
Как на сцену.Как из царской ложи,Отстраняя смерть,На смерть гляжу.
РККА
Кадровую армию: Егорова,Тухачевского и Примакова[36],Отступавшую спокойно, здорово,Наступавшую толково, —Я застал в июле сорок первого,Но на младшем офицерском уровне.Кто постарше — были срубленыГода за три с чем-нибудь до этого.Кадровую армию, имевшуюГордое именованье: Красная,Лжа не замарала и напраслина,С кривдою и клеветою смешанные.Помню лето первое, военное.Помню, как спокойные военныеНас — зеленых, глупых, необстрелянных —Обучали воевать и выучили.Помню их, железных и уверенных.Помню тех, что всю Россию выручили.Помню генералов, свежевышедшихИз тюрьмы и сразу в бой идущих,Переживших Колыму и выживших,Почестей не ждущих —Ждущих смерти или же победы,Смерти для себя, победы для страны.Помню, как сильны и как умныБыли, отложившие обидыДо конца войны,Этой самой РККА сыны.
«Он просьбами надоедал…»
Он просьбами надоедал.Он жалобами засыпалО том, что он недоедал,О том, что он недосыпал.Он обижался на жену —Писать не раскачается.Еще сильнее — на войну,Что долго не кончается.И жил меж нас, считая дни,Сырой, словно блиндаж, толстяк.Поди такому объясни,Что не у тещи он в гостях.В атаки все же он ходил,Победу все же — добывал.В окопах немца находил.Прикладом фрица — добивал.Кому какое дело.Как выиграна война.Хвалите его смело,Выписывайте ордена.Ликуйте, что он уцелел.Сажайте за почетный стол.И от сырых полен горел,Пылал, не угасал костер.
«Вот — госпиталь. Он — полевой, походный…»
Вот — госпиталь. Он — полевой, походный.Он полон рванью, рухлядью пехотной.Раненья в пах. В голову. В живот.До свадьбы заживет? Не заживет.
Сожженные на собственных бутылках,Вторично раненные на носилкахИ снова раненные — в третий раз.Раненья в рот. Попаданья в глаз.
Кричим. Кричим. Кричим!!! И ждем, покудаПриходит фельдшер — на боку наган.Убей! Товарищ командир! Паскуда!Ушел, подлюга! На своих ногах.
Но мы не рвань, не дребезг, мы — бойцыИ веруем в счастливые концы.
И нас сшивают на живую нитку,Сколачивают и слепляют,Покуда рядом бухают зенитки,Покуда нас ракеты ослепляют.
«Мои товарищи по школе…»
Мои товарищи по школе(По средней и неполно-средней)По собственной поперли волеНа бой решительный, последний.Они шагали и рубили.Они кричали и кололи.Их всех до одного убили,Моих товарищей по школе.
Мои друзья по институту —Юристы с умными глазами,Куда не на не лезли сдуруС моими школьными друзьями.Иная им досталась доля.Как поглядишь, довольно быстроПочти что все вернулись с поляБоев. Мои друзья юристы.
«Вы — гонщики, а мы — шоферы…»
Вы — гонщики, а мы — шоферы.Вы ставили рекорды. Мы везли.Мы полземли, хоть, может быть, не скоро,Свезли в другие полземли.
Покуда на спидометре нулямиТряслись пред вами горы и холмы,В смоленские болота мы ныряли,В мазурских топях выныривали мы.
Покуда по асфальту вас носило,К полутораста лошадиным силамНе в спорте, а в труде или в боюМы добавляли силушку свою.
Выталкивали чертову полуторкуИз бесовых, промокших грейдеров.Нам даже нравилось на этой каторге.Ведь лихо было! Лихо. Будь здоров!
БЕСПЛАТНАЯ СНЕЖНАЯ БАБА
Я заслужил признательность Италии,Ее народа и ее истории,Ее литературы с языком.Я снегу дал. Бесплатно. Целый ком.
Вагон перевозил военнопленных,Плененных на Дону и на Донце,Некормленых, непоеных военных,Мечтающих о скоростном конце.
Гуманность по закону, по конвенцииНе применялась в этой интервенцииНи с той, ни даже с этой стороны.Она была не для большой войны.
Нет, применялась. Сволочь и подлец,Начальник эшелона, гад ползучий,Давал за пару золотых колецВедро воды теплушке невезучей.
А я был в форме, я в погонах былИ сохранил, по-видимому, тот пыл,Что образован чтением ТолстогоИ Чехова, и вовсе не остыл.А я был с фронта и заехал в тылИ в качестве решения простогоВ теплушку — бабу снежную вкатил.
О, римлян взоры черные, тоскуС признательностью пополам мешавшиеИ долго засыпать потом мешавшие!
А бабу — разобрали по куску.
«Невоевавшие военные…»
Невоевавшие военныеЗабавны или отвратительны.Забавны только в ранней юности,Смешны, но только до войны.
Потом их талии осиные,Потом их рожи здоровенныеИ анекдоты откровенныеГлупы и вовсе не смешны.
Но пулями перекореженные,Но окорябанные шрамами,Глухие или обезноженные —Пускай они гордятся ранами.
ДЛИННЫЕ РАЗГОВОРЫ
Ночной вагон задымленный,Где спать не удавалось,И год, войною вздыбленный,И голос: «Эй, товарищ!Хотите покурить?Давайте говорить!»(С большими орденами,С гвардейскими усами.)— Я сам отсюда родом,А вы откуда сами?Я третий год женатый.А дети у вас есть? —И капитан усатыйЖелает рядом сесть.— Усы-то у вас длинные,А лет, наверно, мало. —И вот пошли былинныеРассказы и обманы.Мы не корысти радиПри случае приврем.Мы просто очень радыПоговорить про фронт.— А что нам врать, товарищ,Зачем нам прибавлять?Что мы на фронте не были,Что раны не болят?Болят они и ноют,Мешают спать и жить.И нынче беспокоят.Давайте говорить.Вагон совсем холодныйИ век совсем железный,Табачный воздух плотный,А говорят — полезный.Мы едем и беседуем —Спать не даем соседям.Товарищ мой негордый.Обычный, рядовой.Зато четыре годаСлужил на передовой.Ни разу он, бедняга,В Москве не побывал,Зато четыре годаНа фронте воевал.Вот так мы говорилиДо самого утра,Пока не объявили,Что выходить пора.
«Отягощенный родственными чувствами…»
