Пьер-Жан Беранже - Песни

Урок истории[84]

Великий пленник океанаОдин по острову гулял.Красивый мальчик, сын Бертрана,К нему с цветами подбежал.

Наполеон присел, вздыхая:— Дитя, приди ко мне на грудь!Быть может, в Вене там, страдая,Мой сын обласкан кем-нибудь…

Скажи: ты учишься? Чему же?— Я, государь, с отцом моимУчу историю… Не хужеДругих детей я знаю Рим!

— Да, Рим… А Францию?.. Хоть славеМы римлян честь отдать должны,Родной истории не вправеНе знать отечества сыны!

— О государь! Ее я знаю.Известны галлы, франки мне…Всегда охотно я читаюО нашей славной старине:

О том, как веру принял Хлодвиг,Как пал язычества престиж,Как Женевьевы скромный подвигСпас от Атиллы наш Париж;

Как, из железа будто скован,Грозой арабов был Мартелл;Как, в Риме папой коронован,Потом учиться Карл хотел;

Как с крестоносцами своимиЛюдовик дважды выступал:Герой — ходил он за больными,Король — страдальцев утешал!

— Да, сын мой!.. не было честнееЗаконодателя, чем он!Теперь скажи: кто всех храбрееШел защищать народ и трон?

— Баярд, Конде, Тюренн… Нам вечноПримером будет их успех!Но подвиг Жанны д'Арк, конечно,Для сердца трогательней всех.

— Ах! Это имя пробуждаетВсе, чем гордиться мы должны.Всех женщин Жанна возвышает,Явясь защитницей страны…

Чудесной силою молитвыВладела дочь родной землиИ там выигрывала битвы,Где отступали короли.

Взамен искусства и наукиВ ней искра божия была:Судьбу всей Франции ей в рукиЛишь божья власть отдать могла!..

Когда для общего спасеньяРок только жертвы чистой ждет,Господь ту жертву искупленьяИз темных масс всегда берет…

Позор и горе тем, кто браниПодверг тебя — борцов сестру…И да погибнут англичане,Тебя влачившие к костру!

Их гордость стоит наказанья,Смириться их заставит бог:Он вместо пепла покаяньяДля них твой пепел приберег!..

И, забывая, где и с кем он,Наполеон воскликнул вдруг:— Как Жанну д'Арк — меня ты, демон,Лишь мертвым выпустишь из рук!

Но, Альбион! чтоб от насильяЕй не томиться, как в аду,Она в костре нашла хоть крылья…А я пять лет уж смерти жду!

Заплакал мальчик. Детским горемГерой растроган. — Вот, смотри:Идет с улыбкой там, над морем,Отец твой. Слезки оботри!

Зови его… А я на камнеЗдесь подожду вас… ну, лети!Ах, как ни плачь мой сын, нельзя мнеК нему с улыбкой подойти!

Девятнадцатое августа

(Моим друзьям)

Август! Девятнадцатое! Боже,Что за дата! В этот самый деньЯ пришел на свет под солнцем тожеВлечь свою коротенькую тень.Плакал ангел, мать моя стонала.Для того чтобы родиться, я,Знаю, побарахтался немало,Вы уж извините мне, друзья!

Добрый ангел протянул мне руку,Но, щипцы расставив, акушерВзял к себе в помощницы наукуИ извлек младенца на простор.Оттого ль, что горьким наважденьемПоказалась мне вся жизнь моя,Только долго медлил я с рожденьем,Вы уж извините мне, друзья!

Ангел не был неразумным скрягой:Он сказал, что в жизни кочевойБуду полунищим я бродягойПесни петь и плакать над толпой.Что отныне, как бы мне ни пелось,Ждет меня тюремная скамья.Оттого и жить мне не хотелось,Вы уж извините мне, друзья!

Добрый ангел предсказал мне тожеМного для страны родимой гроз:Будет счастье на любовь похоже,Будет убивающий мороз.Самое глухое из столетий!Слава канет в пропасть забытья…Как мне не хотелось жить на свете!Вы уж извините мне, друзья!

Но родиться мог я и с улыбкой,Если б ангел захотел сказать,Что с друзьями в этой жизни зыбкойНаучусь я горе забывать.Если б знать мне: сколько обещанийСдержит дружба, спутница моя,Если б знать! Но я не знал заране,Вы уж извините мне, друзья!

Тамбурмажор[85]

(Молодому критику)

Я на вопрос: «Как ваше мненье?»Скажу вам вот что: ложный вкусПора изгнать, и я гоненьеНачать немедленно берусь.

Авось окажет вам подмогуИ в деле критики певец:Где мгла, там часто на дорогуВыводит зрячего слепец!

О, гром стихов высокопарных!Как ты противен мне и дик!Толпа новаторов бездарныхСовсем испортит наш язык;

Собьет нас с толку фраз рутина,И будут впредь, к стыду страны,Для Лафонтена и РасинаНам переводчики нужны.

На музу глядя, я краснею!Она теряет всякий стыдИ давит формою идею,Приняв отменно важный вид;

Не скажет «страсти», а «вулканы»,Не «заговор», а «грозный риф»!Ее герои — истуканы,И вся их слава — дутый миф…

Искусство быстро вымирает,Где вырождаться начал вкус.Ведь лексикон свой расширяетНарод без нас, без наших муз…

Он новых слов даст много светуПри новом веянье в стране;К чему ж подделывать монету,Которой нет еще в казне?!

Язык наш любит смесь величьяИ простоты; он чужд прикрас.Педант и школьник — без различьяПугают вычурностью фраз!

В нем есть давно слова угрозы,Слова любви в нем есть давно,И тем, кто вызвать хочет слезы,Их искажать запрещено.

Цель языка: чтоб мысль царилаБез всяких блесток и затей.Пойдем на площадь; окружилаТам батальон толпа детей.

Вот барабанщик. Все в волненье;Расшит тесемками убор!..Он — бог войны, в их детском мненье…«Ура! Ура, тамбурмажор!»

А там, далеко на чужбине,Другой, в походном сюртуке,С холма за битвою в долинеСледит, бинокль держа в руке.

План действий весь его системы:— Направо! В тыл! Отрежь; ударь!..Так. Хорошо. А кстати: где мы?— Мы в Аустерлице, государь.

Вот этот серый человечекИ есть герой; он — мысль… ОнаБез фраз, без блесток и колечекВ вожде и в авторе видна!

Она теряет от убора.И дело критики — следить,Чтоб в галуны тамбурмажораНе смели гения рядить!..

Идея[86]

От зол земных душой скудея,Искал я выхода в мечтах,И вот гляжу: летит Идея,Всем буржуа внушая страх.

О, как была она прекрасна,Хотя слаба и молода!Но с божьей помощью, — мне ясно,Она окрепнет, господа!

Я крикнул ей: — Куда, бедняжка?Шпионы притаились тут,И от судей придется тяжко,Полиция, жандармы ждут!

Она в ответ: — Тебя тревожитПопытка их меня сгубить?Она народу лишь поможетМеня понять и полюбить.

— Но ведь твой путь загородили.Я стар… Боюсь я за тебя!Солдаты ружья зарядили,И мчится конница, трубя.

— Штыки преградой мне не будут,Проникну я во вражий стан.Сердца людей мой голос будит,Гремя сильней, чем барабан.

— Беги, дитя! Беги скорее!Тебя сотрут с лица земли!Взгляни: готова батарея,Уже дымятся фитили!

— Быть может, нашей завтра станетТа пушка, что тебя страшит.Кем адвокат сегодня нанят,Тому служить он и спешит!

— Тебя невзлюбят депутаты!— Они ведь с теми, кто сильней.— В тюрьме сырые казематы!— Но крылья вырастают в ней.

— Тебя от церкви отлучили!— Ее проклятий не боюсь.— Тебя изгнать цари решили!— Я во дворцы их проберусь.

И вот резня… Властей насилья…И кровь и смерть… И смерть и кровь.Напрасны мужества усильяВосставшие разбиты вновь.

Но, в пораженье став сильнееИ мертвых лавром увенчав,Вновь к небесам летит Идея,У побежденных знамя взяв.

Дрозд