Альфред Теннисон - Волшебница Шалотт и другие стихотворения

[1871]

А. Н. Плещеев

«МЕНЯ ТЫ ЛЮБИЛ КАК СЕСТРУ…»

Меня ты любил как сестру —Тебя я сильнее любила…И знаю — когда я умруКо мне ты придешь на могилу.

И может, заплачешь над ней,И сердце мое встрепенется,Когда из любимых очейСлеза за слезою польется.

И если услышишь ты вдруг,Что птичка в кустах распевает…То знай: это Мери — мой друг —Привет тебе с ней посылает.

А. Н. Плещеев

ПАМЯТИ БЕДНЯКА

Окончились тяжелый труд и муки,Сложи, бедняк, измученные руки.Что для тебя речей земные звуки?Оставь другим безумье грез!Здесь, над твоей могилою — с весноюПокрывшейся зеленою травою,Мелькает тень от молодых берез…Оставь другим безумье грез.

Здесь клевета настичь тебя не может,Глубокий сон ничто не потревожит.Червь гробовой? Но он не душу гложет:Оставь другим безумный бред.Здесь над твоей могилою зеленой,С закатом дня росою окропленной,Сменяются чудесно тень и свет.Оставь другим безумный бред.

Там над тобой лишь крокодилов слезыЛились ручьем, — тут жимолость и розыКропят росой несбывшиеся грезы;Оставь другим безумный бред.Шумят дожди, и с влагою весеннейЗдесь аромат струится от сиреней,Здесь горестям былого места нет.Оставь другим безумный бред.

Не лучше ли рабочих пчел жужжаньеИ нежное цветов благоуханье,Чем клеветы пустые нареканьяИ тяжкий гнет житейских бед?Нежнее мха — не только у вельможи,У короля едва ль найдется ложе.Всех горестей здесь исчезает след.Оставь другим безумный бред.

Немногие тебя судили верно.Кто клеветал и осуждал безмерно,А кто жалел — постыдно лицемерно;Оставь же им безумье грез.Окончились тяжелый труд и муки.Сложи, бедняк, измученные руки,Достаточно ты в жизни перенес…Оставь другим безумье грез.

О. Чюмина

IN MEMORIAM

Мне кажется почти грехомИзлить в словах мою кручину:Возможно выразить стихомПечаль души лишь вполовину.

Когда душа поражена —Врачует боль размер певучий,Невольно черпает онаЗабвенье в музыке созвучий.

Как плащ тяжелый в холода,Слова — от скорби мне защита,Но ту печаль, что в сердце скрыта —Не передам я никогда.

О. Чюмина

Со мною будь в часы тоски,Когда светильник догорает,Биенье жизни замираетИ с силой кровь стучит в виски.

Со мною будь в печальный миг,Когда в душе слабеет вера,И жизнь — зловещая мегера,А время — хилый гробовщик.

Будь здесь, когда слабею духом,И люди, мнится мне тогда,Живут, жужжат, подобно мухам,И умирают без следа.

Будь здесь, когда в борьбе суровойКонец настанет для меня,И там за гранью жизни новой,Блеснет заря иного дня.

О. Чюмина

СЛЕЗЫ

О слезы, слезы, чтó в вас, я не знаю,Из глубины какой-то высшей болиВы к сердцу подступаете, к глазам,Глядящим на желтеющие нивы,На призрак дней, которых больше нет.

Вы свежи, словно первый луч, что глянулНа корабле, любимых нам вернувшем,Вы грустны, как последний луч, вдали,На корабле, увлекшем наше счастье,Так грустны дни, которых больше нет.

О, странно-грустны, как в рассвете летнемКрик сонных птиц, сквозь сон поющих песнюДля гаснущего слуха, в час, когдаГорит окно для гаснущего взора,Так странны дни, которых больше нет.

Желанные, как сладость поцелуев,Как сладость ласк, что мыслим мы с тоскоюНа чуждых нам устах, — и как любовь,Как первая любовь, безумны, страстны,Смерть в жизни, дни, которых больше нет.

К. Бальмонт

ВОЛШЕБНИЦА ШАЛОТ

По обе стороны рекиВо ржи синеют васильки,Поля безбрежно-далеки,Ведут в зубчатый Камелот.Мелькает тень и там, и тут,И вдаль прохожие идут,Глядя, как лилии цветутВкруг острова Шалот.

Осина тонкая дрожит,И ветер волны сторожит,Река от острова бежит,Идя по склону в Камелот.Четыре серые стены,И башни, память старины,Вздымаясь, видят с вышиныВолшебницу Шалот.

Седеют ивы над водой,Проходят барки чередой,Челнок, тропою золотой,Скользя, промчится в Камелот.Но с кем беседует она?Быть может, грезит у окна?Быть может, знает вся странаВолшебницу Шалот?

Одни жнецы, с рассветом дня,На поле желтом ячменя,Внимают песне, что, звеня,С рекой уходит в Камелот;И жнец усталый, при луне,Снопы вздымая к вышине,Тихонько шепчет, как во сне:«Волшебница Шалот!»

Пред нею ткань горит, сквозя,Она прядет, рукой скользя,Остановиться ей нельзя,Чтоб глянуть вниз на Камелот.Проклятье ждет ее тогда,Грозит безвестная беда,И вот она прядет всегда,Волшебница Шалот.

Лишь видит в зеркало онаВиденья мира, тени сна,Всегда живая пеленаУходит быстро в Камелот.Светло-вспененная река,И темный образ мужика,И цвет мелькнувшего платкаПроходят пред Шалот.

И каждый миг живет тропа,Смеется девушек толпа,И ослик сельского попаБредет в зубчатый Камелот.Порой, в зеркальной глубине,Проскачет рыцарь на коне,Ее не видит он во сне,Волшебницу Шалот.

Но все растет узор немой,И часто, в тихий час ночной,За колесницей гробовойТолпа тянулась в Камелот.Когда же, лунных снов полна,Чета влюбленных шла, нежна,«О, я от призраков — больна!»Печалилась Шалот.

На выстрел лука, в стороне,Зарделись латы, как в огне,Скакал в доспехах, на коне,Бесстрашный рыцарь Ланчелот.Служил он даме-красоте,Чье имя было на щите,Горевшем пышно, как в мечте,Вдали-вблизи Шалот.

Свободно бились повода,Алмаз горел в них, как звезда,Играла звонкая узда,Пока он ехал в Камелот.Блистала светлая броня,Могучий рог висел, звеня,И бился по бокам коня,Вдали-вблизи Шалот.

Седло в огнях из серебра,Герба лучистая игра,И шлем, и яркий цвет пера,Весь блеск уходит в Камелот.Так бородатый метеорВо тьме ночей плетет узор,Как в этот миг сверкал просторПред стихнувшей Шалот.

Как пышен был поток лучей.Копыта били все звончей,Светились кудри горячей,Пока он ехал в Камелот.Внимала песне гладь реки,Осин и бледных ив листки,Внимали песне васильки,Пел рыцарь Ланчелот.

Забыт станок, забыт узор,В окно увидел жадный взорКупавы, шлем, коня, простор,Вдали зубчатый Камелот.Порвалась ткань с игрой огня,Разбилось зеркало, звеня,«Беда! Проклятье ждет меня!»Воскликнула Шалот.

Бледнели желтые леса,В реке рыдали голоса,Закрыла буря небеса,Летя с востока в Камелот.Она сошла, как в забытьи,И начертала у струиНа светлом выступе ладьи:Волшебница Шалот.

Шумя, туманилась волна,И, как провидец, в блеске сна,Взирала пристально она,Глядя на дальний Камелот.И день померкнул вдалеке,Она лежала в челноке,И волны мчали по рекеВолшебницу Шалот.

Мерцало платье белизной,Как хлопья снега под луной,Она плыла во тьме ночной,И уплывала в Камелот.И песню слышала волна,И песня та была грустна,В последний пела раз она,Волшебница Шалот.

И смолк напев ее скорбей,И вот уж кровь остыла в ней,И вот затмился взор очей,Глядя на сонный Камелот.И прежде чем ладья, светла,До дома первого дошла,Со звуком песни умерлаВолшебница Шалот.

В виду альтанов и садов,И древних башен, и домов,Она, как тень, у берегов,Плыла безмолвно в Камелот.И вот кругом, вблизи, вдали,Толпами граждане пришли,И на ладье они прочли —Волшебница Шалот.

В дворце веселый смех погас,«О Господи, помилуй нас!»Молились все, греха страшась,И только рыцарь Ланчелот,Подумав, молвил, не спеша:«Лицом как ангел хороша,Да успокоится душаВолшебницы Шалот!»

К. Бальмонт