Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х т. Т. I
ПОЭМА О РЕВЕККЕ[93]
И делят ризы мои между собою
И об одежде моей бросают жребий.
Псалтирь 21.19.
Распявшие Его делили одежды Его,
бросая жребий, кому что взять.
От Марка 15.24.
I
Он пах селедками и керосином,Прикрытый периною быт. По ночамМедлительный сон в полушубке овчинном,Усевшись на лавку, угрюмо молчал.
Как гуща кофейная в погнутой кружке, —Осели на дно неподвижные дни.И не было кукол. Слепые игрушкиЛежали, как мертвые звезды, в тени.
…У Ревекки кукол нет,А Ревекке восемь лет…
II
Как высоко подвешены баранки.Над бочкой, где ныряют огурцы,Как угли, светятся в стеклянной банкеТаинственные леденцы.
Как пахнут пряники миндальной пылью,Как сладостно о пряниках мечтать, —Вот если б подарить Ревекке крылья,Чтоб эти пряники достать.
…У Ревекки кукол нет,А Ревекке восемь лет…
III
Но иногда вот в эту тишину,Но в этот мир — невзрачный, серый, душный,Привыкший к полуяви, к полусну,Расчетливый и законопослушный,
Врывались гордые гортанные слова,Звучали в хейдере рассказы ребе,И странно озарялась голова,И таял бледный быт в библейском небе.
IV
Кричат погонщики верблюдовАрбы, настойчиво пыля,Скрипят. Вдали, как чудо,Обетованная земляКолеблется в тяжелом зное.И море дымно-золотоеСверкает, светится, блеститИ жадным пламенем горит.
А позади плывут в пескахМедлительные колесницы,Поблескивают на щитахИ копьях — желтые зарницы,И раскаленная завеса,Тяжелые войска РамзесаПолуприкрыв слепым крылом,Струится в воздухе пустом.
V
Он поднял руку, и вода,Как зверь ощерясь, отступилаИ раскололась, и слюдаКрая зыбучие покрыла.Меж водорослей и камней,Блистая чешуей своей,Как нерастаявшие глыбы,Огромные лежали рыбы.Когда Израиль перешелПо дну на берег АравийскийИ медленно последний волВтащил арбу на берег низкий, —С тяжелым вздохом наслажденьяРазорвала оцепененьеИ войско вражье без следаПожрала дымная вода.
VI
Высоки ночные ели.Крепок огненный мороз.Нежным бархатом метели,Лепестками белых розУкрывает ночь пустыню.Сердце человека стынет,И, медлительный, течетВоздух, превращаясь в лед.
И идут, как будто по дну,Темной просекой лесной,Погрузившись в мрак подводный,Беглецы слепой толпой.А вдали упрямо лает,И визжит, и настигает,И строчит, и бьет, и бьетПолуночный пулемет.
VII
Низкое, ночное небо.У Ревекки куклы нет.У Ревекки нету хлеба.Заметая слабый след,Медленно и неустанноПадает сухая манна,В черном воздухе летит,В черном воздухе звенит.Кто во тьме поднимет руку?Кто расколет мрак ночной?За твою, Израиль, мукуКто пожертвует собой?Далека земля родная,Золотая, голубая,Каменистая, святая,Ханаанская земля.
VIII
Как развалины древнего храма,Колоннадой без крыши стоятНеподвижно, сурово, упрямоЭти трубы и жадно дымят.
И во мгле, как глаза великанов,С каждым часом еще горячейПолыхают отверстья вулканов,Золотые орбиты печей.
IX
В черном дощатом баракеСложены — до потолка —Старые платья и фраки —Плоская, злая тоска.
И наверху приютились,В ряби застывшей реки,Все, чем они поживились, —Стоптанные башмачки.
X
За нас, за нашу злую землю,За тех, кто плакал, кто смеяться смел,За тех, кто говорил — «нет, не приемлю»,За тех, кто ненавидел, кто жалел,
За то, чтоб девочкам дарили куклы,Мальчишкам — деревянные мечи,Горят над лагерем, в том небе тусклом,
Ее — неотразимые — лучи.…У Ревекки кукол нет,А Ревекке было восемь лет.
[1947]Слово («Бывает так — и счастья нет огромней…»)[94]
Бывает так — и счастья нет огромней,Когда, в смятении, услышишь вдругРодного слова первобытный звук:Пойми его люби его, запомни!
Ты с этим словом жил давным-давно,И стало слово словом обиходным,И ты забыл, что звуком первородным,И только им одним живет оно:
Когда-то гласных нежная основаСогласных костяком поддержана была,И в диком горле предка ожилаДуша того, что в мире стало словом.
[1951,1956]«От весны уже некуда деться…»[95]
От весны уже некуда деться:Что ни день, то она зеленей.Терпкий воздух, такой же, как в детстве,Лишь, пожалуй, еще голубей.
И, пожалуй, теперь по-иному— Эти годы не даром прошли —Утомительной дышишь истомойОбнаженной и влажной земли,
И глядишь сам не свой и не зная,День ли целый иль четверть часа,Как в себе облака отражаетГолубой колеи полоса,
Как борозд темно-рыжие строчкиНа полях пролегли без конца,Как листок, появившись из почки,Поражается свисту скворца.
[1952]«Из-под талого снега бежит ручеек…»[96]
Из-под талого снега бежит ручеек,И, коричневой мордой уткнувшись в канаву,Он визжит от восторга — ну, прямо щенок,Обалдевший от солнца и света на славу.
Вот он нос задирает, готовый чихнуть,И, схватив прошлогодний листок по дороге,Он волочит его и пускается в путь,Широко раскорячив аршинные ноги,
И бежит, и не знаешь — щенок иль ручей,А возможно, что это и то и другое, —Ведь недаром все чище, просторней, звончейС каждым днем небеса над моей головою.
[1952]Лес в июне («В глазах зарябило от тени и света…»)[97]
В глазах зарябило от тени и света,Идешь как слепой — от пятна до пятна, —Уже опрокинулась в знойное лето,В струящийся воздух весна.
В лесу лишь зеленое да голубое:И корни, и даже валежник — и тот,Покрывшись прозрачной шершавой травою,Того и гляди, зацветет.
С веселым гуденьем, вся в звонком сияньеМелькающих крыл, пролетела оса,И снова лесное сухое дыханье,И щебет — на все голоса.
Как дождь ослепительный, падает пламя,Сжигая за новой саженью сажень.Прибита к земле золотыми гвоздямиЛиствы темно-синяя тень.
Куда ни посмотришь, глаза приневолив,Везде, от земли и до самых небес,Упершись всей грудью в далекое поле,Трепещет сияющий лес.
[1956]«Ласточек хвостики узкие…»[98]
Ласточек хвостики узкие,И провисающие провода —Ноты таинственной музыки, —И поезда, поезда, поезда…Осень с тетрадкою нотною,Насыпь, овраг и кусты…Сердце мое перелетное —Родина — ты!
[1951]Куст можжевельника («Когда он возникает в глубине…»)[99]
