Антология - Поэзия Латинской Америки

Ткань утра

Один петух не может выткать утро,и он о помощи собратьев просит.И вот какой-нибудь петух поймаеткрик, долетевший до него, и броситдругому петуху, а тот поймает —и третьему. И между петухаминачнут сплетаться солнечные нитиих ранних криков, и тогда над намитончайшей тканью возникает утро,сработанное всеми петухами.

Вот купол уплотняющейся тканинатягивается над всеми нами.Мы входим под него, и он свободнонад головами реет, бескаркасный.Ткань утра столь легка, что ввысь уходитсама собою: шар светообразный.

Обучение камнем

Урок — основа обученья камнем.Дабы понять — к ним прибегайте чаще.Сначала вникните в его язык:он точен, сух — безликий, неблестящий.Урок морали даст — противоборствомпотоку, и ударом не сомнете;урок поэзии — конкретность, сжатость;экономичности — компактность плоти.Уроки камня (изнутри — наружуего немого букваря прочтенье).

Урок четвертый — камень из сертана(извне — вовнутрь, еще в предобученье).В сертане камень не дает уроки,и по нему учиться бесполезно.Там, от рожденья, он всего лишь камень,но камень там — с душой, с душою — бездной.

ЭМИЛИО КАРРЕРА ГЕРРА[102]

Ноктюрн Копакабаны

Перевод М. Самаева

Копакабана, бегут твои рельсы и реки асфальта.Копакабана, бреду, спотыкаясьо цементные корни зданий.Нависает стеклянная перспектива фасадов,Сердце — и камень, камень, камень.Хлопают двери, хлопают двери, хлопают двери.На заднем плане — белье на балконах.О знамена домашнего мира!Из дворов вырывается вечный запахстирки…Окна, огни, окна, огни.Рефрижераторы, лифты, готовые взвиться…Небоскребы, кому вы приют даете?Кого изрыгаете на тротуары?Кто-то в постели, под самыми тучами,занят любовью,кто-то под душем мурлычет песню,уши пронзает криком новорожденный,на зеленом сукне схлестнулись четыре масти,нагая сирена дает поглазеть на себя в бинокли,этот читает журнал, а этот вскрывает вены.Но найдётся всегда и такой,кто работает в это времяв тиши кабинета,и мысль его ищет меня,затерявшегося среди ночи,ищет, чтоб раздавить.

ЖЕИР КАМПОС[103]

В характере профессии и в условиях

работы интеллигента и рабочего не

существует сколько-нибудь

существенных различий.

О профессии поэта

Перевод М. Самаева

Рабочий песни, представляюсь вамс лицом открытым, без клейма и шрама;душа моя чиста, и руки чисты,открыта грудь, и — такова программа —что думаю, высказываю прямо.

Я призван петь; нет ничего чудесней,чем море звуков в раковине песни.Прекрасен мир: свет солнца, небо в звездах…Но говорю я песне — позабудь их,покуда боль живет во мне и в людях.Пусть это вечной темою зовем мы —нет старых тем, есть старые приемы.

Хотя свой стих из серебра чеканю,он не снискал доверия банкиров;мне с коммерсантом или с продавцомприходится нередко состязатьсяв уменье подавать товар лицом;как служащие телефонных станцийи радио, о чем ни говорю,стараясь помнить про регламент строгий,в три — пять минут укладываю строки;для музыкантов истинных, для них,чувствительных к звучанью, к тембру слова,старательно инструментую стих;для кинодеятелей стих мой — этодобротный фильм, не блекнущий от света;в сердца проводников и машинистов,немалые пространства покрывая,всегда по расписанью прибываю;для экипажей кораблей — на рекахили в морях, в пути и у стоянокдля них звучит моя простая песняпривычным и бодрящим звоном склянок;на холодильных установках глыбыапатии растапливать могли бы,цитируя меня в змеевики;на шумной пристани портовики,притягиваемые силой звуков,на свет слепящий вылезут из люков;я с песней опускаюсь в шахты, веря,что ждут ее и там, где добываютруду и уголь из земных артерий;коллегам по газете, журналистам,я новости хорошие даюс благим советом, как распространить их,как лучше ими начинить статью;учителям, преподающим детямумение быть взрослыми, читаюмой курс о воспитании умеломи нужное пишу на стенах мелом;я химикам дал много формул новых,я вывел из страданий бедняков их…И к остальным, ко всем, кто любит труд,пусть, как друзья, мои стихи придут.

Работаю в любое время суток:и днем, в тени, и по ночам, когдасозвездий диаграммы пламенеют;кто любит труд, тот бодрствовать умеет.

По воскресеньям или на неделеслучаются свободные часы;тогда заботам двери отворяю,а отдых свой друзьям я доверяю.

На праздники имеет право всякий,а я всегда встаю, как по гудку,без выходных работая; однакосам труд мой праздничен когда строкуспряду сначала, а потом сотку.

Мне к празднику вознагражденье — весть,что песнь моя кого-то вдохновила,что в звуках лиры не угасла сила.

Работаю на шумном перекрестке,связавшем север, юг, восток и запад;мой минимум прожиточный таков:жить, в звуках песни душу утоляя,и петь — о чем, кому и как желаю.

В ночную смену я тружусь бессменно,и если кто поет одновременно,мы песнь, чтобы ансамбль нам удался,на разные выводим голоса.

Я петь могу в потемках, на ветруи под дождем; пою, вдыхая свежестьполей и в полдень, ослепленный светом,зимой под солнцем и в прохладе летом;я петь люблю, когда сады цветутили когда нальется плод румяный,но при фальшивом свете петь не стану,как те, чье немощное вдохновеньесмирилось с полусветом, полутенью;и если воздух слишком разряжен,слабее стих мой, меркнет лиры звон.

Я не пою, когда меня неволят,среди людей, чьи помыслы нечисты;чьим сытым душам нужны лишь забавы;чтобы избавиться от скуки илипоразвлекать скучающих красавиц,я не пою…Но петь приятно мне,когда с надеждой мы наедине.

Уж такова моя работа — песнейтоварищам в их деле помогаю,служу им, раскрывая душу слова;но если вдруг я окажусь нужнеена поприще ином — за честь почтуслужить им верно на любом посту.

ТЬЯГО ДЕ МЕЛЛО[104]

Стихи о безлюдной площади

Перевод М. Самаева

Воздетой песнею в ту ночь, в апреле,народная надежда ожила.И думал я, что грудь моя доселени радости не знала, ни тепла.

Была лишь скорбь, как серые панелина улице пустынной, и былатоска — не оттого, что холоделив моем угрюмом сердце страх и мгла.

Но оттого, что улица пустела,и до упадка родины своей,как мне Казалось, никому нет дела,

и песня на просторы площадейпоток не созывала многолюдный,чтоб радость добывать борьбою трудной.

СОЛАНО ТРИНДАДЕ[105]