Варлам Шаламов - Колымские тетради

КИПРЕЙ

Я в воде не тону

Я в воде не тонуИ в огне не сгораю.Три аршина в длинуИ аршин в ширину —Мера площади рая.

Но не всем сужденаСтоль просторная площадь:Для последнего снаНам могил глубинаЗамерялась на ощупь.

И, теснясь в темноте,Как теснились живыми,Здесь легли в наготеТе, кто жил в нищете,Потеряв даже имя.

Улеглись мертвецы,Не рыдая, не ссорясь.Дураки, мудрецы,Сыновья и отцы,Позабыв свою горесть.

Их дворец был теснейЭтой братской могилы,Холодней и темней.Только даже и в нейРазогнуться нет силы.

В настоящем гробуЯ воскрес бы от счастья,Но неволить судьбуНе имею я власти.

Желание

Я хотел бы так немного!Я хотел бы быть обрубком,Человеческим обрубком…

Отмороженные руки,Отмороженные ноги…Жить бы стало очень смелоУкороченное тело.

Я б собрал слюну во рту,Я бы плюнул в красоту,В омерзительную рожу.

На ее подобье БожьеНе молился б человек,Помнящий лицо калек…

По нашей бестолковости

По нашей бестолковости,Окроме «Боже мой»,Ни совести, ни повестиНе вывезешь домой.

Луна качает море

Луна качает море.Прилив. Отлив…Качает наше гореНа лодке рифм.

Я рифмами обманутИ потому спасен,Качаются лиманы,И душен сон.

Стансы

Я — гость, я — твой знакомый.Все это бред, мираж,Что я в семье и дома,И горький случай нашОдна из краж со взломом,Распространенных краж.

Мы оба невиновны,Хотя бы потому,Что кодекс уголовныйЗдесь явно ни к чему.Здесь приговор условныйНе сердцу, но уму.

Ведь сердцу в наказаньеНа землю послан я.На что ему сказаньяТаежного житья?Когда в его вниманьеСовсем не та семья.

Клеймил событья бытаОт века ювелир.Известен и испытанПоддельный этот мир.Хранят бессмертье пытокПриличия квартир.

И будто некой ПлевнойЗвучит рассказ простойО боли задушевной,Вчера пережитой —Невысказанной, гневнойИ кровью налитой.

И это все не ново.И дышит день любой,Живет любое словоРылеевской судьбой.Под крики «вешать снова»Умрет само собой.

И нет ему пощады,И в шуме площадномНе ждет оно наградыИ молит об одном,Чтоб жизнь дожить как надоВ просторе ледяном.

Ценя чужие мненья,Как мненья лиц чужих,Я полон уваженьяК житейской силе их,Всю горечь пораженьяИзведав в этот миг.

И я скажу, пугаяНочные зеркала:Любовь моя — другая,Иной и не была.Она, как жизнь, — нагаяИ — точно из стекла.

Она — звенящей сталиСухая полоса.Ее калили дали,Ущелья и лесаТакой ее не ждали,Не веря в чудеса.

Какую ж нужно ловкостьИ качество ума,Испытывая ковкость,Железа не сломать.В твоем чаду московскомТы знаешь ли сама?

Не трогай пятен крови,И ран не береди,И ночь над изголовьемНапрасно не сиди.

Забралась высоко в горы

Забралась высоко в горыВьюга нынешней зимой,Научила разговоруСиний снег глухонемой.

Вот рассказы так рассказы —За десяток, верно, летВ небо высыпаны сразу,Замутили белый свет.

Будто там живые душиПодгоняют снегопадИ свистят мне прямо в ушиИ глаза мои слепят.

Все, что умерло и скрытоСнегом, камнем, высотой,Оживленно и открытоВновь беседует со мной.

Шепчет мне свои признаньяИ покойников мечты.Бьют в лицо воспоминанья —Откровенья нищеты.

Что ты видишь, что ты слышишь,Путевой товарищ мой?Отчего так часто дышишьИ торопишься домой?

Придворный соловей

Придворный соловейРаскроет клюв пошире,Бросая трель с ветвей,Крикливейшую в мире.

Не помнит божья тварьСебя от изумленья,Долбит, как пономарь,Хваленья и моленья.

Свистит что было сил,По всей гремя державе,О нем и говорилЯзвительный Державин,

Что раб и похвалитьКого-либо не может.Он может только льстить,Что не одно и то же.

Намеков не лови

Намеков не лови,Не верь грозы раскатам,Хоть горы все в крови,Запачканы закатом.

Не бойся, не таиЛесные кривотолки.Заржавлены хвоиКолючие иголки

И колют сердце мне,Чтоб, кровью истекая,Упал в родной стране,Навеки затихая.

Когда от смысла словГотов весь мир отречься,Должна же литься кровьИ слезы человечьи.

Моя ли, не моя —Не в этом, право, дело.Законы бытияПрозрачны до предела:

«Все, что сотвореноВ последний день творенья,Давно осужденоНа смертные мученья».

Но дерево-то чемПред Богом виновато?Его-то ждет зачемЖестокая расплата?

Ухватит ветерокЗа рыженькие косы,Швырнет, сбивая с ног,Со скального откоса…

Кусты разогнутся с придушенным стоном

Кусты разогнутся с придушенным стоном,Лишь клен в затянувшемся низком поклонеДрожит напряженней струны,Но клена поклоны уже не нужны.

А чаща не верит, что кончились муки,И тычутся ветра холодные руки,Хватаясь за головы тополей,И небо становится мела белей.

И видно, ценою каких напряжений,Каких цирковых, безобразных движенийДержались осины, ворча до конца,И тяжесть осин тяжелее свинца…

Свой дом родимый брошу

Свой дом родимый брошу,Бегу, едва дыша;По первой по порошеОхота хороша.

Мир будет улюлюкать:Ату его, ату…Слюна у старой сукиПузырится во рту.

Мир песьих, красноглазых,Заиндевевших морд,Где каждый до отказаСобачьей ролью горд.

И я, прижавши уши,Бегу, бегу, бегу,И сердце душит душуВ блистающем снегу.

И в вое кобелином,Гудящем за спиной,Игрой такой стариннойЗакончу путь земной.

Мои дворцы хрустальные

Мои дворцы хрустальные,Мои дороги дальние,Лиловые снега…

Мои побаски вольные,Мои стихи крамольныеИ слезы — жемчуга.

Безлюдные, холодныеУрочища бесплодные,Безвыходные льды,

Где людям среди лиственницНе поиск нужен истины,А поиски еды,

Где мимо голых лиственницМолиться Богу истовоБезбожники идут.

Больные, бестолковыеС лопатами совковымиШеренгами встают…

Рядясь в плащи немаркие,С немецкими овчаркамиГуляют пастухи.

Кружится заметь вьюжная,И кажутся ненужнымиСтихи…

Жизнь — от корки и до корки[41]