Давид Самойлов - Избранное
Зима настала
В первую неделюОстекленелиГлаза воды.Во вторую неделюЗакоченелиПлечи земли.В третью неделюЗагуделиМетелиЗимы.
В первую неделюЯ духом пал.Во вторую неделюЯ чуда ждал.А в третью неделю,Как снег упал,Хорошо мне стало.Зима настала.
С эстрады
Вот я перед вами стою. Я один.Вы ждете какого-то слова и знанья,А может — забавы. Мол, мы поглядим,Здесь львиная мощь или прыть обезьянья.
А я перед вами гол как сокол.И нет у меня ни ключа, ни отмычки.И нету рецепта от бед и от зол.Стою перед вами, как в анатомичке.
Учитесь на мне. Изучайте на мнеСвои неудачи, удачи, тревоги.Ведь мы же не клоуны,но мы и не боги.И редко случается быть на коне!
Вот я перед вами стою. Я один.Не жду одобрения или награды.Стою у опасного края эстрады,У края, который непереходим.
«Я рано встал. Не подумав…»
Я рано встал. Не подумав,Пошел, куда повели,Не слушая вещих шумовИ гулов своей земли.
Я был веселый и странный,Кипящий и ледяной,Готовый и к чести бранной,И к слабой славе земной.
Не ведающий лукавства,Доверчивый ко словам,Плутал я — не заплутался,Ломал себя — не сломал.
Тогда началась работаХарактера и ума,Восторг, и пот, и ломота,Бессонница, и луна.
И мука простого помолаПод тяжким, как жернов, пером,И возле длинного мола —Волны зеленой излом…
И солоно все, и круто,И грубо стало во мне.И даже счастья минута.И ночь. И звезды в окне.
Волна и камень
(1970-1974)
«То осень птицы легче…»
То осень птицы легчеОпустится на плечиОсиновым листом…Но это все потом.
И графика пейзажей,Изображенных сажейНа воздухе пустом…Но это все потом.
А что было вначале?Какие-то печали,Вошедшие в мой дом…Нет! Это все потом!
«В воздухе есть напряженье…»
В воздухе есть напряженьеСолнечной грубой зимы.Может быть, это — бесснежьеОстро почуяли мы.
То, что замыслено где-то,Осуществляется в нас:Перемещение светаИ уплотнение масс.
Наши бессмертные душиЗреют не в нас, а вовне.И, загораясь снаружи,Перегорают во мне.
«Возвращенье от Анны…»
Возвращенье от Анны,Возвращенье ко мне.Отпаденье от камня,Восхожденье к волне.
До свидания, память,До свиданья, война,До свидания, камень,И да будет волна!
Память — смертным отрада,Камень — мертвым почет.А благая прохладаПусть течет и течет.
До свидания, слава.До свиданья, беда.Ведь с волной нету слада,И она — навсегда.
Память, память, ты — камень,Ты под стать валуну.Все равно мы не канем,Погрузившись в волну.
До свиданья, ДержавинИ его времена.До свидания, камень,И да будет волна!
Нет! Отнюдь не забвенье,А прозрение в даль.И другое волненье,И другая печаль.
И другое сверканье,И сиянье без дна…До свидания, камень!И да будет волна!
Пятеро
Жили пятеро поэтовВ предвоенную весну,Неизвестных, незапетых,Сочинявших про войну.
То, что в песне было словом,Стало верною судьбой.Первый сгинул под Ростовом,А второй — в степи сырой.
Но потворствует удачамСлово — солнечный кристалл.Третий стал, чем быть назначен,А четвертый — тем, чем стал.
Слово — заговор проклятый!Все-то нам накликал стих…И живет на свете пятый,Вспоминая четверых.
При дожде
О, так это или иначе,По чьей неизвестно вине,Но музыка старой удачиОткуда-то слышится мне.
Я так ее явственно слышу,Как в детстве, задувши свечу,Я слышал, как дождик о крышуИграет все то, что хочу.
Такое бывало на дачеЗа лето по нескольку раз.Но музыку старой удачиЗачем-то я слышу сейчас.
Все тот же полуночный дождикИграет мне, что б ни просил,Как неутомимый художникВ расцвете таланта и сил.
«И осень, которая вдруг началась…»
И осень, которая вдруг началасьПрилежно,Меня веселит на сей разИ тешит.Она мне настолько мила,Что надоНа время оставить делаЗемные…Шататься и скуки не знатьОсенней.Да кто это вздумал пенятьНа скуку!Ленивы мы думать о том,Что, может,Последняя осень последним листомТревожит.
«С постепенной утратой зренья…»
С постепенной утратой зреньяВсе мне видится обобщенней.На сугробы и на деревьяСвет ложится потусторонний.
Слабый снег сочится как мушка,Упадает и голубеет.Так мне видится, потому чтоПостепенно зренье слабеет.
Вместе с тем не могу похвастать,Что острее зрение духа.Только ночь надо мной глазаста.Путь лежит ледяно и сухо.
Путь лежит ледяно и сухо.Ночь стоит высоко и звездно.Не склоняй доверчиво слухаК прозревающим слишком поздно.
«Мне снился сон. И в этом трудном сне…»
Мне снился сон. И в этом трудном снеОтец, босой, стоял передо мною.И плакал он. И говорил ко мне:— Мой милый сын! Что сделалось с тобою!
Он проклинал наш век, войну, судьбу.И за меня он требовал расплаты.А я смиренно говорил ему:— Отец, они ни в чем не виноваты.
И видел я. И понимал вдвойне,Как буду я стоять перед тобоюС таким же гневом и с такой же болью…Мой милый сын! Увидь меня во сне!..
«Хочу, чтобы мои сыны…»
Хочу, чтобы мои сыныи их друзьянесли мой гробв прекрасный праздник погребенья.Чтобы на их плечахсосновая ладьяплыла неспешно,но без промедленья.
Я буду горд и счастливв этот мигпереселенья в землю,что слуха мне не ранитскорбный крик,что только небувнемлю.
Как жаль, что не услышу тех похвал,и музыки,и пенья!Ну что же!Разве я существовалв свой день рожденья!
И все ж хочу,чтоб музыка лилась,ведь только дважды дух ликует:когда еще не существует нас,когда уже не существует.
И буду я лежатьс улыбкой мертвецаи неподвластныйвсем недугам.И два беспамятства —начала и конца —меня обнимутмузыкальным кругом.
Заздравная песня
Забудем заботы о хлебе,Хлебнув молодого вина.Воспомним заботы о небе,Где плавает в тучах луна.
Забудем заботы о домеЗа этим веселым вином,Воспомним заботы о громе,О ливне, о ветре ночном.
Забудем заботы о детях,Об их беспричинных слезах.Воспомним заботы об этихОсинах в осипших лесах.
Купальщица
