Судьба и случай. Стихи из разных книг - Татьяна Витальевна Кузовлева
У гибели стояла на краю,
Не оставляла писем и записок.
Мужчина вспоминает жизнь свою
По женщинам, с которыми был близок.
Но где б он ни был и куда б ни шёл,
В извечные заботы погружённый,
Не видит он охранный ореол,
Над ним любовью женскою зажжённый.
Не замечает, погружаясь в плен
Воспоминаний, как в благоговенье
Священные следы его колен
На каждой сохраняются ступени.
«А дело вовсе не в беде…»
А дело вовсе не в беде,
Но изредка, чтоб не сутулиться,
Необходимо жить Нигде
И Никуда идти по улице.
И сознавать, что ты Никто
И Никогда твой путь не кончится.
И не застёгивать пальто,
И поступать во всём, как хочется.
Но видеть разницу всегда,
Вступая в сговоры с Природою,
Меж Некуда и Никуда,
Как между пленом и свободою.
«Поставлю точку. И начну сначала…»
Поставлю точку. И начну сначала.
Продолжу точку линией сперва
И закруглю без помощи лекала
И круг замкну по воле естества.
Но завершённость пагубна для духа.
Ему тесны границы бытия.
Чем одержимей я рвалась из круга,
Тем ярче возгоралась жизнь моя.
«Отброшенная прочь сперва…»
Отброшенная прочь сперва,
Затем затравленная бытом,
Затерянная в дне забытом,
Любовь, неужто ты жива?
Зачем ты объявилась вдруг
Среди всеобщего раздрая,
В предощущенье краха, края,
Раздружб смертельных и разлук,
Зачем прибилась к нежилью?
Гляжу бесслезными глазами,
И губы повторяют сами:
«Кому повем печаль свою?»
«И рухнули нелепой башни своды…»
И рухнули нелепой башни своды,
И пыль взметнулась едкая, как дым,
И все кричат:
– Да здравствует свобода!
– Летим! – кричат мне.
…А куда – летим?
Август, 1991
«Одной тревогой с каждым сведена…»
Одной тревогой с каждым сведена,
Одной любовью связанная туго,
Я говорю: – Очнись, моя страна,
И встрепенись от севера до юга.
По-царски ты возносишь судьбы ввысь.
По-царски ты швыряешь оземь души.
Очнись, страна, в любом из нас очнись
И откровенья каждого послушай.
И разбуди всех, кто живёт во сне,
Всех, кому совесть небеса даруют,
Чтоб на вопрос: – А что в родной стране?
Не донеслось: – По-прежнему воруют.
И между нами связь не оборви,
Когда несу тебе по гребням буден
Я горькое признание в любви
Одной судьбы средь миллионов судеб.
«Из этих лет, взметённых Русью…»
Сергею Филатову
Из этих лет, взметённых Русью,
И многогрешных, и святых,
Ни от чего не отрекусь я,
Не прокляну ни дня из них.
Но с гордостью скажу:
– Так было.
Я в этом времени жила.
Любила. Душу не сгубила.
Судьбы своей не предала.
Во всех сомненьях и кручинах,
Когда вот-вот и оступлюсь,
Я думала о тех мужчинах,
Кто выбрал этот крестный путь
О том, как все они открыты
Суду поспешного словца
И как обидами оббиты
Их не бессмертные сердца.
Я думала о том страданье,
О состраданье том, с каким
Ночное женское дыханье
Дневные раны лечит им.
И я у Господа просила,
Чтоб у черты добра и зла
Освобождённая Россия
Своих мужчин поберегла.
Беженцы России
Что ни ночь – и зрячи, и незрячи,
Долетая из недальних стран,
За моим окном толпятся плачи
Всех осиротевших россиян.
Плач старухи, потерявшей сына.
Плач ребёнка там, где рвутся мины.
Женский плач у бездны на краю.
И глухой бесслёзный плач мужчины,
Защитить бессильного семью.
И прошу я так, как не просила
Никого вовеки ни о чём:
– Матерь моя горькая, Россия,
Собери их под своим крылом!
Слишком жёстко ты им, бедным, стелешь.
Или не для них твоя кровать?
Или ждёшь, когда разбогатеешь? —
Долго же нам всем придётся ждать!
А пока, боясь родимой речью
У иных наречий вызвать гнев,
Рвутся плачи их к тебе навстречу,
Тянутся сердца на обогрев.
В дверь твою ударившись с разбега,
Не тебя винят – свою беду…
Вот и я уж сколько лет по снегу
К твоему безмолвию иду.
Общими аршинами не мерю.
Льну пылинкой к твоему лучу.
Не сужу. Не проклинаю. Верю.
– Господи, спаси её, – шепчу.
«Что гордыня?..»
Что гордыня? Пред кем мне гордиться:
Перед тем, кто в колымской земле?
Перед тем, кто сумел возвратиться,
По огню отшагав, по золе?
Перед тем, кто эпохой был выжжен?
Перед тем, кто был загнан в пути?
Перед очередью, где бесстыже
Со служебного входа идти?
Иль пред тем, кто, ловчить не умея,
Греет плечи худым пальтецом?
Иль пред бедною кухонной феей?
Иль пред старцем с землистым лицом?
Я родня им. Того же я званья.
Ту же я составляю семью.
Это их оплатили страданья
Столбовую дорогу мою.
Потому и гляжусь непарадно,
Что, повержена в общий
