Судьба и случай. Стихи из разных книг - Татьяна Витальевна Кузовлева
Лишь только бы и завтра дом
Был так же полон голосами.
«Июльский день завис на половине…»
Июльский день завис на половине
И повернул неспешно на закат.
А вечером гудел огонь в камине,
Потрескивали сучья невпопад.
И дом напоминал старинный замок,
Обитель привидений и химер,
Где действо драмы под названьем «Амок»
Игралось на классический манер.
Сгорали души, рушились чертоги.
Что мнилось вечным, обращалось в прах.
И каждый молча вспоминал ожоги,
Хранимые в глубоких тайниках.
Чередовались сполохи и тени
Страстей, неразличимых в свете дня.
И я сидела, обхватив колени,
Не смея отвернуться от огня.
«Жаркое лето пошло на излом…»
Жаркое лето пошло на излом.
Август пока ещё болен июнем.
Бабочка с выщербленным крылом
Ласково льнёт к разноцветным петуньям.
Словно бы ищет себе лепесток —
Чтобы легко, прихотливо, двукрыло
С новою силою в новый поток
Влиться, покамест душа не остыла.
Поторопись, пока в небе светло,
Зной неразлучен с тягучей ленцою.
Благословляю твоё ремесло —
Метить соцветия нежной пыльцою.
Кто-то по жизни идёт напролом,
Кто-то петляет, пока не собьётся.
Бабочке c выщербленным крылом
Путь этот втрое труднее даётся.
Если бы смела и если б могла,
Пристальным взглядом бы восстановила
Этот обломленный контур крыла,
Режущий сердце с фантомною силой.
«Пахнет хвоей и древесной прелью…»
Пахнет хвоей и древесной прелью,
Сыростью пропитана кора,
И уводит прямо к подземелью
Круглая кротовая нора.
Там кипят вслепую чьи-то страсти,
Там свои и звуки, и следы,
Там вслепую кто-то рвётся к власти,
Множа разветвлённые ходы.
А под небом августовской сини,
Поборов смятенье и испуг,
Мчит на парусящей паутине
Воздухом подхваченный паук.
Мы единой связаны любовью —
Не забыть и не перечеркнуть.
Молча нору обхожу кротовью,
Паутине уступаю путь.
Да свети́тся правило земное:
Жить, не разрушая, а творя,
И того, что создано не мною,
Не губить и не тревожить зря.
«Это снова сентябрь…»
Это снова сентябрь.
Это снова, лишая покоя,
Птицы тянутся к югу,
Прощально и длинно крича.
Это снова сентябрь
Со своей золотою пургою
Слишком близко прошёл
И небрежно коснулся плеча.
Я не знаю, зачем
Повторяется снова и снова
Как дурман, как виденье,
Как знак, неразгаданный мной,
Этот день в сентябре,
Когда самое нежное слово,
Не найдя адресата,
Кружится, как лист, над землёй.
И среди заблудившихся слов
И оспоренных истин
Я иду невидимкой —
Ни тени за мной, ни следа.
Эта жизнь промелькнула,
Как солнечный зайчик по листьям,
И меня унесла,
Так и не объяснив мне, куда.
Сквозь снег
1997
«Вам, кто меня за плечи взяв…»
Вам, кто меня за плечи взяв
Однажды, как сестру,
Привёл меж заповедных трав
К полночному костру;
Кто мне не пожалел тепла,
Кто ждал меня в дому,
Вам всем, к кому я трудно шла
И шла легко к кому;
Вам, с кем свело меня само
Доверье – взгляд во взгляд,
Я не стихи пишу – письмо
Который год подряд.
Покамест ветер поберёг
Моей судьбы свечу,
С надеждою: «Храни вас Бог!» —
Я над письмом шепчу.
И там, где вас пугает тьма,
Где вы – никто, ни с кем,
К вам свет от моего письма
Дойдёт сквозь холод стен.
Дойдёт – и припадёт к вам сам
В звенящей тишине,
Как я бы вдруг припала к вам
Или как вы – ко мне.
Сирень
Восторг поборов и смиренье,
Смыкая с ладонью ладонь,
Иду я на запах сирени —
На синий и белый огонь.
Упрямо на белый и синий
Иду – и вздымается страх:
Есть что-то от хищных актиний
В распахнутых этих кустах:
Вот-вот мою волю отнимут
И властно шепнут: – Покорись!
И так меня крепко обнимут —
Не вырваться и не спастись.
Лишь ярче займётся горенье,
Дурман разнося за версту,
Да новая ветка сирени
Качнётся на горьком кусту,
И тайна великая свяжет
Рожденья и смерти исток.
И счастье кому-то предскажет
Её пятипалый цветок.
«Рождённый боем, выживший в бою…»
Рождённый боем, выживший в бою,
Шагавший по угольям раскалённым,
Мужчина вспоминает жизнь свою
По женщинам, в которых был влюблён он.
По тем, с кем ночь была светла, как день.
По тем, с кем день был непроглядней ночи.
Ступень, ступень, ещё одна ступень.
И там, где память изменяет, – прочерк.
То чей-то смех, то чей-то строгий суд.
То чей-то гнев, то чьё-то нетерпенье.
Вверх или вниз по памяти ведут
Любви прошедшей светлые ступени?
Вверх или вниз – но им не прекословь.
На каждой начиналась жизнь сначала.
По существу, была одна любовь —
Лишь имена
