Владимир Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926
Сергею Есенину*
Вы ушли, как говорится, в мир иной.Пустота… Летите, в звезды врезываясь.Ни тебе аванса, ни пивной.Трезвость.Нет, Есенин, это не насмешка.В горле горе комом — не смешок.Вижу — взрезанной рукой помешкав,собственных костей качаете мешок.— Прекратите! Бросьте! Вы в своем уме ли?Дать, чтоб щеки заливал смертельный мел?!Вы ж такое загибать умели,что другой на свете не умел.Почему? Зачем? Недоуменье смяло.Критики бормочут: — Этому винато… да сё… а главное, что смычки мало,в результате много пива и вина. —Дескать, заменить бы вам богему классом,класс влиял на вас, и было б не до драк.Ну, а класс-то жажду заливает квасом?Класс — он тоже выпить не дурак.Дескать, к вам приставить бы кого из напосто̀в —стали б содержанием премного одарённей.Вы бы в день писали строк по сто́,утомительно и длинно, как Доронин.А по-моему, осуществись такая бредь,на себя бы раньше наложили руки.Лучше уж от водки умереть,чем от скуки!Не откроют нам причин потерини петля, ни ножик перочинный.Может, окажись чернила в «Англетере»,вены резать не было б причины.Подражатели обрадовались: бис!Над собою чуть не взвод расправу учинил.Почему же увеличивать число самоубийств?Лучше увеличь изготовление чернил!Навсегда теперь язык в зубах затворится.Тяжело и неуместно разводить мистерии.У народа, у языкотворца,умер звонкий забулдыга подмастерье.И несут стихов заупокойный лом,с прошлых с похорон не переделавши почти.В холм тупые рифмы загонять колом —разве так поэта надо бы почтить?Вам и памятник еще не слит, —где он, бронзы звон или гранита грань? —а к решеткам памяти уже понанеслипосвящений и воспоминаний дрянь.Ваше имя в платочки рассоплено,ваше слово слюнявит Собинови выводит под березкой дохлой —«Ни слова, о дру-уг мой, ни вздо-о-о-о-ха.»Эх, поговорить бы и́начес этим самым с Леонидом Лоэнгринычем!Встать бы здесь гремящим скандалистом:— Не позволю мямлить стих и мять! —Оглушить бы их трехпалым свистомв бабушку и в бога душу мать!Чтобы разнеслась бездарнейшая по́гань,раздувая темь пиджачных парусов,чтобы врассыпную разбежался Коган,встреченных увеча пиками усов.Дрянь пока что мало поредела.Дела много — только поспевать.Надо жизнь сначала переделать,переделав — можно воспевать.Это время — трудновато для пера,но скажите вы, калеки и калекши,где, когда, какой великий выбиралпуть, чтобы протоптанней и легше?Слово — полководец человечьей силы.Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось.К старым дням чтоб ветром относилотолько путаницу волос.Для веселия планета наша мало оборудована.Надо вырвать радость у грядущих дней.В этой жизни помереть не трудно.Сделать жизнь значительно трудней.
[1926]
Марксизм — оружие, огнестрельный метод. Применяй умеючи метод этот!*
Штыками двух столетий стыкзакрепляет рабочая рать.А некоторые употребляют штык,чтоб им в зубах ковырять.Все хорошо: поэт поет,критик занимается критикой.У стихотворца — корытце свое,у критика — свое корытико.Но есть не имеющие ничего, окромякрасивого почерка.А лезут в книгу, хваля и громяиз пушки критического очерка.А чтоб имелось научное лицоу этого вздора злопыха́нного —всегда на столе покрытый пыльцойнеразрезанный том Плеханова.Зазубрит фразу (ишь, ребятье!)и ходит за ней, как за няней.Бытье — а у этого — еда и питьеопределяет сознание.Перелистывая авторов на букву «эл»,фамилию Лермонтова встретя,критик выясняет, что̀ он елна первое и что́ — на третье.— Шампанское пил? Выпивал, допустим.Налет буржуазный густ.А его любовь к маринованной капустедоказывает помещичий вкус.В Лермонтове, например, чтоб далеко не идти,смысла не больше, чем огурцов в акации.Целые хоры небесных светил,и ни слова об электрификации.Но, очищая ядро от фразерских корок,бобы — от шелухи лиризма,признаю, что Лермонтов близок и дорогкак первый обличитель либерализма.Массам ясно, как ни хитри,что, милюковски юля,светила у Лермонтова ходят без ветрил,а некоторые — и без руля*.Но так ли разрабатывать важнейшую из тем?Индивидуализмом пичкать?Демоны в ад, а духи — в эдем?А где, я вас спрашиваю, смычка?Довольно этих божественных легенд!Любою строчкой вырваннойЛермонтов доказывает, что он — интеллигент,к тому же деклассированный!То ли дело наш Степа— забыл, к сожалению, фамилию и отчество, —у него в стихах Коминтерна топот…Вот это — настоящее творчество!Степа — кирпич какого-то здания,не ему разговаривать вкось и вкривь.Степа творит, не затемняя сознания,без волокиты аллитераций и рифм.У Степы незнание точек и запятыхзаменяет инстинктивный массовый разум,потому что батрачка — мамаша их,а папаша — рабочий и крестьянин сразу. —В результате вещь ясней помидораобволакивается туманом сизым,и эти горы нехитрого вздоранекоторые называют марксизмом.Не говорят о веревке в журнале повешенногоне изменить шаблона прилежного.Лежнев зарадуется — «он про Вешнева».Вешнев — «он про Лежнева».
19/IV-26 г.
