Джон Донн - Стихотворения и поэмы
ПРОЩАНИЕ С ЛЮБОВЬЮ
Любви еще не зная,Я в ней искал неведомого рая,Я так стремился к ней,Как в смертный час безбожник окаянныйСтремится к благодати безымяннойИз бездны темноты своей:НезнаньеЛишь пуще разжигает в нас желанье,Мы вожделеем – и растет предмет,Мы остываем – сводится на нет.
Так жаждущий гостинцаРебенок, видя пряничного Принца,Готов его украсть;Но через день желание забыто,И не внушает больше аппетитаОбгрызенная эта сласть;Влюбленный,Еще недавно пылко исступленный,
Добившись цели, скучен и не рад,Какой-то меланхолией объят.
Зачем, как Лев и Львица,Не можем мы играючи любиться?Печаль для нас – намек,Чтоб не был человек к утехам жаден,Ведь каждая нам сокращает на деньОтмеренный судьбою срок;А краткостьБлаженства и существованья шаткостьОпять в нас подстрекают эту прыть —Стремление в потомстве жизнь продлить.
О чем он умоляет,Смешной чудак? О том, что умаляетЕго же самого, —Как свечку, жжет, как воск на солнце, плавит,Пока он обольщается и славитСомнительное божество.ПодальшеОт сих соблазнов, их вреда и фальши! —Но Змея грешного (так он силен)Цитварным семенем не выгнать вон.
БЛОХА
Взгляни и рассуди: вот блошка;Куснула, крови выпила немножко,Сперва – моей, потом – твоей,И наша кровь перемешалась в ней.Какое в этом прегрешенье?Где тут бесчестье и кровосмешенье?Пусть блошке гибель суждена —Ей можно позавидовать: онаУспела радости вкусить сполна!
О погоди, в пылу жестокомНе погуби три жизни ненароком:Здесь, в блошке – я и ты сейчас,В ней храм и ложе брачное для нас;Наперекор всему на светеУкрылись мы в живые стены эти.Ты смертью ей грозишь? Постой!Убив блоху, убьешь и нас с тобой:Ты не замолишь этот грех тройной.
Упрямица! Из прекословьяВзяла и ноготь обагрила кровью.И чем была грешна блоха —Тем, что в ней капля твоего греха?Казнила – и глядишь победно:Кровопусканье, говоришь, не вредно.А коли так, что за беда?Прильни ко мне без страха и стыда:В любви моей тем паче нет вреда.
ПРОКЛЯТИЕ
Будь проклят, кто прознает иль помянетМоей любимой имя! Пусть, влекомВлекущейся за кошельком,Он шлюхи домогаться станет,Что всех врагов его в кровать заманит!Пусть он казнится, презираем той,Что всех презренней, – под ее пятой,В клещах стыда и похоти слепой.
Пусть страсть его до умопомраченья,А корчи до подагры доведут!Пусть над собой вершит он судНе за грехи: не в них мученье,Но в том, сколь мерзостен предмет влеченья.Кровосмешеньем осквернив постель,Пусть чахнет он, качая колыбельМладенца, что лишил его земель.
Пускай во сне он против государстваЗлоумышляет, а спросонья самСебя предаст – и сыновьям(Исчадьям женского коварства)Оставит лишь бесчестье да мытарства.Или нахлебники, страшней гиен,Пусть так его терзают, что взаменК обрезанным решит он сдаться в плен!
Вся желчь дуэний, вся худая славаКартежников, весь смертоносный яд,Что травы с тварями таят,Тиранов тайная отраваИ зло пророчеств, – вот моя расправа,Которая проклятьем пасть должнаНа нечестивца! Если ж то жена —Самой природой проклята она.
Элегии
РЕВНОСТЬ
Вот глупо! Ты желаешь стать вдовойИ тем же часом плачешься, что твойСупруг ревнив. Когда б на смертном ложеС распухшим чревом, с язвами на кожеЛежал он, издавая горлом свистНатужно, словно площадной флейтист,Готовясь изблевать и душу с ядом(Хоть в ад, лишь бы расстаться с этим адом),Под вой родни, мечтающей к тому жЗа скорбь свою урвать хороший куш, —Ты б веселилась, позабыв недолю,Как раб, судьбой отпущенный на волю;А ныне плачешь, видя, как он пьетЯд ревности, что в гроб его сведет!Благодари его: он так любезен,Что нам и ревностью своей полезен.
Она велит нам быть настороже:Без удержу не станем мы ужеШутить в загадках над его уродством,Не станем предаваться сумасбродствам,Бок о бок сидя за его столом;Когда же в кресле перед очагомОн захрапит, не будем, как доселе,Ласкаться и скакать в его постели.Остережемся! ибо в сих стенахОн – господин, владыка и монарх.Но если мы (как те враги короны,Что отъезжают в земли отдаленныГлумиться издали над королем)Для наших ласк другой приищем дом, —Там будем мы любить, помех не зная,Ревнивцев и шпионов презирая,Как лондонцы, что за Мостом живут,Лорд-мэра или немцы – римский суд.
АНАГРАММА
Женись на Флавии, мой дорогой!В ней сыщешь все, что было бы в другойПрекрасным: не глаза ее, а зубыЧерны, как ночь; не грудь ее, а губыБелей, чем алебастр; а нос – длиннейЕе, как перлы, редкостных кудрей;Глаза – красней бесценного рубина;И если взвод – не в счет, она невинна.В ней есть все элементы красоты,Ее лицом гордиться должен ты,А не вникать, как именно смешаласьВ твоей любезной с белизною алость.В духах неважно, что за чем идет:За амброй мускус иль наоборот.И чем тебя смущает эта дама?Она – красы небесной анаграмма!Будь алфавит к перестановкам строг,Мы б не смогли связать и пары строк.
Взять музыку: едва прелестной песнейМы насладимся, как еще прелестнейДругой певец нам песню пропоет,А сложена она из тех же нот.Коль по частям твоя мадам похожаНа что-то, то она уже пригожа;А если не похожа ни на что,То несравненна, стало быть, зато.Кто любит из-за красоты, тот строитНа зыбком основаньи. Помнить стоит,Что рушится и гибнет красота, —А этот лик надежен, как плита.Ведь женщины, что ангелы: опаснейПадение – тому, кто всех прекрасней.Для дальних путешествий шелк не гож,Нужней одежда из дубленых кож.Бывает красота землей бесплодной,А пласт навоза – почвой плодородной.Коль ты ревнив (затем, что грешен сам),Жена такая – истинный бальзамОт всех тревог: ей не нужна охрана —Тут испугается и обезьяна.Как наводнений мутная водаФламандские хранила города
От вражьих армий, – так в отлучку мужаЕе лицо, мужчин обезоружа,Хранит ее от скверны. Рядом с нейИ мавр покажется куда светлей.Немыслимо, что можно покуситьсяНа эту сласть: девицей мнят блудницу.Рожай она – побьются об заклад,Что это у нее кишки болят.Сама покайся в блуде – не поверят,Подумают: уродка лицемерит, —Ведь даже чурка, взятая в кровать,И та побрезгует ее чесать.Она чудна? нелепа? превосходно!Пригожая-то всякому пригодна.
НЕПОСТОЯНСТВО
Пусть верю клятве, делом подкрепленной,Пусть, сам влюблен, встречаю взор влюбленный,Пусть, изменив, ты любишь лишь сильней,А все же я боюсь любви твоей.Ведь женщина, подобно Дарованью,Стремится к повсеместному признанью.Поймаешь птицу, выпустишь – и вотОна в других руках крылами бьет,Прельстившись вновь уловками простыми. —Природа женщин сделала такими. —Всем женщины даны – но никомуВ отдельности: ни мне и ни ему.Блуд, непотребство, невоздержность – этимВ животном царстве лис и козлищ метим,А женщинам, с их вольницей лихой(Куда зверям!), – подай весь пол мужской.Мы в путах, а они беспутны; в лодках,Шальных, как ветр, гребцы сидят в колодках.Заботливо ты высеешь зерно.
Оно взойдет – да только ли оно?Дунай впадает в море – ну и что же?Туда же Рейн, Евфрат и Волга вхожи.Ты любишь и свободу, и меня —Нельзя же так! Иль можно? Не кляняТебя, но только – женскую природу,И мне не взять ли в правило свободу?Сравнять с тобою счет?.. Мне жаль души!Уж лучше ты за нас двоих греши!Не то чтоб я монахом стал отныне,Но к золотой склоняюсь середине:Любить одну – обкрадывать себя,Жить невозможно всех подряд любя.Я домоседа назову беднягой,Но это ли причина стать бродягой?Стоячая вода всегда с гнильцой,Но жажды не избудешь и морской!А вот речная – так всегда мила мне:Сейчас одни она милует камни,А миг спустя – другие. БерегаЧредуются; чиста и недолгаЛюбовь ее; она непостоянна —И тем прекрасна, радостна, желанна!
АРОМАТ
Единожды застали нас вдвоем,А уж угроз и крику – на весь дом!Как первому попавшемуся воруВменяют все разбои – без разбору,Так твой папаша мне чинит допрос:Пристал пиявкой старый виносос!Уж как, бывало, он глазами рыскал —Как будто мнил прикончить василиска;Уж как грозился он, бродя окрест,Лишить тебя изюминки невестИ топлива любви – то бишь наследства;Но мы скрываться находили средства.Кажись, на что уж мать твоя хитра, —На ладан дышит, не встает с одра,А в гроб, однако, все никак не ляжет:Днем спит она, а по ночам на страже,Следит твой каждый выход и приход;Украдкой щупает тебе живот
И, за руку беря, колечко ищет;Заводит разговор о пряной пище,Чтоб вызвать бледность или тошноту —Улику женщин, иль начистотуТолкует о грехах и шашнях юных,Чтоб подыграть тебе на этих струнахИ как бы невзначай в капкан поймать;Но ты сумела одурачить мать.Твои братишки, дерзкие проныры,Сующие носы в любые дыры,Ни разу, на коленях у отца,Не выдали нас ради леденца.Привратник ваш, крикун медноголосый,Подобие Родосского Колосса,Всегда безбожной одержим божбой,Болван под восемь футов вышиной,Который ужаснет и Ад кромешный(Куда он скоро попадет, конечно), —И этот лютый Цербер наших встречНе мог ни отвратить, ни подстеречь.Увы, на свете уж давно привычно,Что злейший враг нам – друг наш закадычный:Тот аромат, что я с собой принес,С порога возопил папаше в нос.
Бедняга задрожал, как деспот дряхлый,Почуявший, что порохом запахло.Будь запах гнусен, он бы думать мог,Что то – родная вонь зубов иль ног;Как мы, привыкши к свиньям и баранам,Единорога почитаем странным, —Так, благовонным духом поражен,Тотчас чужого заподозрил он!Мой славный плащ не прошумел ни разу,Каблук был нем по моему приказу;Лишь вы, духи, предатели мои,Кого я так приблизил из любви,Вы, притворившись верными вначале,С доносом на меня во тьму помчали.О выброски презренные земли,Порока покровители, врали!Не вы ли, сводни, маните влюбленныхВ объятья потаскушек зараженных?Не из-за вас ли прилипает к нам —Мужчинам – бабьего жеманства срам?Недаром во дворцах вам честь такая,Где правят ложь и суета мирская.Недаром встарь, безбожникам на страх,Подобья ваши жгли на алтарях.Коль врозь воняют составные части,То благо ли в сей благовонной масти?Не благо, ибо тает аромат,А истинному благу чужд распад.Все эти мази я отдам без блажи,Чтоб тестя умастить в гробу… Когда же?!
ПОРТРЕТ
