Виктор Гюго - Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

СТИХОТВОРЕНИЯ

ОДЫ И БАЛЛАДЫ

ИСТОРИЯ

Перевод П. Антокольского

Железный голос.

В судьбе племен людских, в их непрестанной сменеЕсть рифы тайные, как в бездне темных вод.Тот безнадежно слеп, кто в беге поколенийЛишь бури разглядел да волн круговорот.

Над бурями царит могучее дыханье,Во мраке грозовом небесный луч горит.И в кликах праздничных, и в смертном содроганьеТаинственная речь не тщетно говорит.

И разные века, что братья исполины,Различны участью, но в замыслах близки,По разному пути идут к мете единой,И пламенем одним горят их маяки.

О муза! Нет времен, нет в будущем предела,Куда б она очей своих не подняла.И столько дней прошло, столетий пролетело, —Лишь зыбь мгновенная по вечности прошла.

Так знайте, палачи, — вы, жертвы, знайте твердо,Повсюду пронесет она бессмертный свет —В глубины мрачных бездн, к снегам вершины гордой,Воздвигнет храм в краю, где и гробницы нет.

И пальмы отдает героям в униженье,И нарушает строй победных колесниц,И грезит, и в ее младом воображеньеГорят империи, поверженные ниц.

К развалинам дворцов, к разрушенным соборам,Чтоб услыхать ее, сберутся времена.И словно пленника, покрытого позором,Влечет прошедшее к грядущему она.

Так, собирая след крушений в океане,Следит во всех морях упорного пловцаИ видит все зараз на дальнем расстоянье —Могилу первую и колыбель конца.

ЗАВЕРШЕНИЕ

Перевод В. Левика

Ubi defuit orbis[446].

Так — я перелистал историю народов!Все есть в той книге — скорбь, величье, блеск походов.И дух мой трепетал при смене царств и лет,Когда скрывала тьма мужей великих лица,Гремя, откидывалась медная страница      И век злодеев шел вослед.

Теперь ту книгу мы закроем — не пора ли!В надежде пламенной мы сфинкса вопрошали —Немое чудище в личине божества,Но разве разрешит его загадку лира?Лишь кровью и огнем он в летописи мира      Заносит темные слова.

И кто поймет их смысл? Искатель правды смелый,Усни, усни, поэт, над лирой онемелой!К чему нести на торг заветной думы плод?Зачем ты пел, скажи, то гневно, то уныло?..      Пытливой мысли нужно было      В движенье увидать народ.

Дух революции я вызвал беспокойный?Но хаос надобен, чтоб мир воздвигнуть стройный,Я слышал некий глас в безмолвии ночном,И я воззвал к толпе, чтобы могучим словом      Век отошедший с веком новым      Соединить одним звеном.

Народ внимающий необходим поэту —Он должен жечь сердца, будить, вести их к свету,Он должен видеть мир бескрайный пред собой,Он к небу воспарил, раскрыв крыла впервые,      И что ж — он как в родной стихии      Над бездной моря голубой!

Он мощь обрел свою. Взмахнув крылом могучим,То волн коснется он, то унесется к тучам,В любой предел стремит безудержный полет.Он в вихре кружится, как буря, чужд покою,      Ногою став на смерч, рукою      Поддерживая небосвод!

ФЕЯ

Перевод Э. Линецкой

И королева Маб ко мне явилась тенью.

Когда мы спим, она низводит к нам виденья.

Будь то Урганда иль Моргана, —Но я люблю, когда во сне,Вся из прозрачного тумана,Склоняет фея стебель станаКо мне в полночной тишине.

Под лютни рокот соловьиныйОна поет мне песни те,Что встарь сложили паладины, —И я вас вижу, исполины,В могучей вашей красоте.

Она за все, что есть святого,Велит сражаться до конца,Велит сжимать в руке суровойМеч рыцаря, к боям готовый,И арфу звучную певца.

В глуши, где я брожу часами,Она, мой вездесущий друг,Своими нежными рукамиЛуч света превращает в пламяИ в голос превращает звук.

Она, укрывшись в речке горной,О чем-то шепчет мне тайком,И белый аист, ей покорный,Со шпиля колокольни чернойМеня приветствует крылом.

Она у печки раскаленнойСидит со мною в поздний час,Когда на нас из тьмы бездоннойГлядит, мигая утомленно,Звезды зеленоватый глаз.

Влечет видений хороводы,Когда блуждаю меж руин,И эхо сотрясает своды,Как будто там грохочут воды,Подобные волнам стремнин.

Когда в ночи томят заботы,Она, незрима и легка,Приносит мне покой дремоты,И слышу я то шум охоты,То зов далекого рожка.

Будь то Урганда иль Моргана,Но я люблю, когда во сне,Вся из прозрачного тумана,Склоняет фея стебель станаКо мне в полночной тишине.

СИЛЬФ

Перевод И. Озеровой

Гроза обрушилась, шутя,

На беззащитное дитя.

— Откройте, — крикнул он, — я голый!

«Ты, что жадному взору в окне освещенномВдруг предстала сильфидой в смирении скромном,Отвори мне! Темнеет, я страхом объят!Бледных призраков полночь ведет небосклоном,Дарит душам покойников странный наряд!

Дева! Я не из тех пилигримов печальных,Что рассказы заводят о странствиях дальних,Не из тех паладинов, опасных для дев,Чей воинственный клич откликается в спальнях,Будит слуг и пажей, благодарность презрев.

Нет копья у меня или палицы быстрой,Нет волос смоляных, бороды серебристой,Скромных четок, меча всемогущего нет.Если дуну отважно я в рог богатырский,Только шепот игривый раздастся в ответ.

Я лишь маленький сильф, я дитя мирозданья,Сын весны, первозданного утра сиянье,Я огонь в очаге, если вьюга метет,Дух рассветной росы, поцелуй расставаньяИ невидимый житель прозрачных высот.

Нынче вечером двое счастливых шепталиО любви, о горенье, о вечном начале.Я услышал взволнованный их разговор,Их объятья мне накрепко крылья связали,Ночь пришла — а свободы все нет до сих пор.

Слишком поздно! Уже моя роза закрылась!Сыну дня окажи ты великую милость —Дай до завтра в постели твоей отдохнуть!Я не буду шуметь, чтобы ты не смутилась,Много места не надо — подвинься чуть-чуть.

Мои братья уходят в цветущие чащи,Открывают им лилии сладкие чаши,Травы в чистой росе, как в вечерних слезах.Но куда же бежать мне? Дыханье все чаще:Ни цветов на лугах, ни лучей в небесах!

Умоляю, услышь! Ночи темные этиЛовят маленьких сильфов в незримые сети,К белым призракам, к черным виденьям влекут…Сколько сов обитает в гробницах на свете!Сколько ястребов замки в ночи стерегут!

Близок час, когда все мертвецы в исступленьеПляшут в немощной ночи при лунном свеченье.Безобразный вампир, полуночный кошмар,Раздвигает бестрепетной дланью каменьяИ могиле приносит могильщика в дар.

Скоро карлик, весь черный от дыма и пепла,Снова спустится в бездну бездонного пекла,Огонек промелькнет над стеной камыша,И сольются, чтоб в страхе природа ослепла,Саламандры огонь и Ундины душа[447].

Ну, а если мертвец, чтоб от скуки отвлечься,Средь костей побелевших велит мне улечься?!Иль, над страхом смеясь, остановит спирит,Мне прикажет от мирных полетов отречься,В тайной башне мечты и порывы смирит?!

Так открой же окно мне, покуда не поздно,Не вели мне отыскивать старые гнездаИ вторжением ящериц мирных смущать!Ну, открой же! Глаза у меня, словно звезды,И признанья умею я нежно шептать.

Я красив! Если б ты хоть разок поглядела,Как трепещет крыло мое хрупко и смело!Я, как лилия, бел, я прозрачнее слез!Из-за ласки моей и лучистого телаДаже ссоры бывают порою у роз!

Я хочу, чтоб сказало тебе сновиденье(Это знает сильфида), что тщетны сравненья:Безобразна колибри, убог мотылек,Когда я, как король, облетаю владенья, —Из дворца во дворец и с цветка на цветок.

Как мне холодно! Тщетно молю о тепле я…Если б мог за ночлег предложить, не жалея,Я тебе мой цветок и росинку мою!Нет, мне смерть суждена. Я богатств не имею, —Их у солнца беру и ему отдаю.

Но укрою тебя я во сне небываломШарфом ангела, феи лесной покрывалом,Ночь твою освещу обаянием дня.Будет сон этот нового счастья началом,От молитвы к любви твою душу маня.

Но напрасно стекло мои вздохи туманят…Ты боишься, что зов мой коварно обманет,Что укрылся поклонник за ложью речей?!Разве слабый обманывать слабого станет?Я прозрачен, но тени пугаюсь своей!»

Он рыдал. И тогда заскрипели засовы,Нежный шепот ответил нездешнему зову.На балконе готическом дама видна…Мы не знаем, кого удостоила крова, —Сильфу или мужчине открыла она!

ВЕЛИКАН