Ярослав Смеляков - Стихи
1958
Первая смена
Каждый день неизменномимо наших воротутром первая сменана работу идет.
По всему тротуаруи по всей мостовой…Тут и юный и старый,добродушный и злой.
Здесь отыщет психологи таких и сяких,только больше веселых,большинство — молодых.
Нам тоска не годится,скукота не про нас…Я люблю эти лицав раннеутренний час.
Деловито шагая,всем врагам на беду,пареньки истребляютпирожки на ходу.
(Их девчонка с усмешкой —ей усмешка идет —прямо с белой тележкина углу продает.)
Не смолкает — куда там! —молодой разговор.В этой смене девчатахороши, на подбор.
Не ленивые дуры,не из жалких франтих:маляры, штукатуры —вот профессии их.
Стооконные зданья,от угла до угла,эта смена со знаньемдля людей возвела.
Мне бы стать помоложеда вернуть комсомол —в эту смену я тоже,только б в эту, пошел.
Вот спешит крановщицавот монтажник идет.Я люблю эти лица,этот русский народ.
1958
Алтайская зарисовка
Вдоль полян и пригорковдальний поезд везетиз Москвы на уборкукомсомольский народ.
Средь студентов столичных,словно их побратим, —это стало обычным —есть китаец один.
В наше дружное времяон не сбоку сидит,а смеется со всемии по-свойски шумит.
И всему эшелонутак близки оттогокителек немудреныйвместе с кепкой его.
Вот Сибирь золотая,вот пути поворот,и уже по Алтаюдымный поезд идет.
Песни все перепеты,время с полок слезать.Вот уж станцию этуиз окошка видать.
Вот уж с общим радушьем,ради встречи с Москвой,разражается тушемвесь оркестр духовой.
Вот уже по равнинамв беспросветной пылигрузовые машинымосквичей повезли.
По платформе скитаясь,озирая вокзал,этот самый китаецпотерялся, отстал.
Огляделся он грустно,пробежал вдоль путей,а на станции пусто:ни машин, ни людей.
Под шатром поднебеснымне видать никого —ни начальников местных,ни оркестра того,
Ни друзей из столицы,ни похвал, ни обид,только мерно пшеницапо округе шумит.
Нет ей веса и счетаи краев не видать.Как же станут ее-тобез него убирать?
По гражданскому долгу,как велит комсомол,он, не думая долго,на глубинку пошел.
Не какой-нибудь дачник,не из праздных гуляк, —в пятерне чемоданчик,за плечами рюкзак.
Пыль стоит, не спадая,солнце душное жжет.Паренек из Китаяна уборку идет.
И гудки грузовые,мчась навстречу в дыму,словно трубы России,салютуют ему.
1958
Постриженье
Я издали начинаюрассказ безыскусный свой…Шла первая мировая,царил Николай Второй.
Империя воевала,поэтому для тыловей собственных не хваталорабочих и мужиков.
Тогда-то она, желаяпоправить свои дела,беднейших сынов Китаядля помощи привезла.
Велела, чтоб не тужили,а споро, без суеты,осину и ель валили,разделывали хлысты,
Не охали, не вздыхали,не лезли митинговать,а с голоду помогалиимперии воевать.
За это она помалу —раз нанялся — получи! —деньжонки им выдавала,подбрасывала харчи.
Но вскорости по России,от Питера до села,события пошли такие,такие пошли дела!
На митингах на победных,в баталиях боевыхпро этих китайцев бедныхзабыли все — не до них.
Сидят сыновья Китая,обтрепаны и худы,а им не везут ни чая,ни керенок, ни еды.
Судили они, рядили,держали они совет,барак свой лесной закрылии вышли на белый свет.
Податься куда не зная,российскою сторонойидут сыновья Китаяс косицами за спиной.
Шагают, сутуля плечи,по-бедному, налегкеи что-то свое щебечутна собственном языке.
В прожженных идут фуфайках,без шарфов и рукавиц —как будто чужая стайкаотбившихся малых птиц.
Навстречу им рысью быстройс востока, издалека,спешили кавалеристыОктябрьского полка.
Рысили они навстречу,вселяя любовь и страх,и пламя недавней сечисветилось на их клинках.
Глядели они сердитовсем контрикам на беду.А кони бойцов убитыху каждого в поводу.
Так встретились вы впервые,как будто бы невзначай,ты, ленинская Россия,и ты, трудовой Китай.
И начали без утайки,не около, а в упор,по-русски и по-китайскивнушительный разговор.
Беседа идет по кругу,как чарка идет по ртам:недолго узнать друг другасолдатам и батракам.
Не слишком-то было сложнов то время растолковать,что в Армии Красной можновсем нациям воевать.
Но все-таки говорится,намеки ведут к тому,что вроде бы вот косицыдля конников ни к чему.
Решают единогласнокитайцы по простоте,что ладно, они согласныотрезать косицы те.
Тут конник голубоглазыйвразвалку к седлу идети ножницы из припасаогромные достает.
Такая была в них сила,таилась такая прыть,что можно бы ими быловсю землю перекроить.
Под говор разноголосыйон действует наяву,и падают мягко косына стоптанную траву.
Так с общего соглашеньялет сорок тому назадсвершилось то постриженье,торжественный тот обряд.
И, радуясь, словно дети,прекрасной судьбе своей,смеются китайцы этии гладят уже коней.
1959
Косоворотка
В музейных залах Ленинградая оглядел спокойно их —утехи бала и парада,изделья тщательных портных.
Я с безразличием веселымсмотрел на прошлое житье:полуистлевшие комзолыи потемневшее шитье.
Но там же, как свою находку,среди паркета и зеркаля русскую косоворотку,едва не ахнув, увидал.
Подружка заводского быта,краса булыжной мостовой,была ты скроена и сшитав какой-то малой мастерской.
Ты, покидая пыльный город,взаймы у сельской красотысама себе взяла на воротлужаек праздничных цветы.
В лесу маевки созывая,ты стала с этих самых портакою же приметой мая,как соловьиный перебор.
О русская косоворотка,рубаха питерской среды,ты пахнешь песнею и сходкой,ты знаешь пляску и труды!
Ты храбро шла путем богатым —через крамольные кружки,через трактиры и трактаты,и самодельные гранаты,и сквозь конвойные штыки.
Ты не с прошением, а с боем,свергая ту, чужую власть,сюда, в дворцовые покои,осенней ночью ворвалась.
Сюда отчаянно пришла тыпод большевистскою звездойс бушлатом, как с матросским братом,и с гимнастеркою солдата —своей окопною сестрой.
1959
