Константин Ваншенкин - Прикосновенье
«Родинка смешная на щеке…»
Родинка смешная на щеке,И бровей темнеющие скобки.Каблучки и тонкий шрам от штопкиОколо колена на чулке.
А твоя рука течет вдоль тела,Повторяя линию бедра,И моя душа полна добра.Ты, должно быть, этого хотела?
ГЛАЗА
Я в них смотрю, как в чистые озера,Где крохотные камешки на дне,Где водорослей тонкие узоры,Где сам я отражаюсь в глубине.
Они играют бликами живыми,Мне радость и уверенность даря.И, отступая, меркнут перед нимиВсе в мире океаны и моря.
«Меж бровями складка…»
Меж бровями складка.Шарфик голубой.Трепетно и сладкоБыть всегда с тобой.
В час обыкновенный,Посредине дня,Вдруг пронзит мгновеннойРадостью меня.
Или ночью синейВдруг проснусь в тишиОт необъяснимойНежности души…
«Давно усвоив жизни этой ход…»
Давно усвоив жизни этой ход,Искусствам знавший цену и наукам,Проснувшись утром, чувствовал — умретПри виде завитка ее над ухом.
Не говоря ни слова, думал вдруг:«Нет, все. Конец. Не выдержу и сгину»…Дивился гибкости ее столь длинных рук,Когда, прогнувшись, терла губкой спину.
«Вблизи одноколейки…»
Вблизи одноколейки,Где галки на столбах,Шагает в телогрейке,В платке и в сапогах.
Проходит по грязищеТуда, где в дымке рожь.А вздумает глазищиПоднять — и обомрешь.
«Выражает себя не словами…»
Выражает себя не словами,Не отточенным блеском ума,Но осанкой, ногами, глазами,Что вполне понимает сама.
И поддержаны внутренней верой,В, этой брошке и в ниточке бусПроявляются полною меройТакт, изящество, тонкость и вкус.
«Временные пояса!..»
Временные пояса!Да мы их с собою возим.Разница лишь в три часаИ тем боле в семь и восемь
Оставляет долгий след.Ну, а чем, скажите, взвеситьРазницу в пятнадцать лет,Даже в девять или десять?..
«Вся августом прокалена…»
Вся августом прокалена,Идет тропинкой, где короче.В глазах осталась пеленаОт промелькнувшей летней ночи.
Часам предутренним — свое,В словах беззвучных и в пылу их.И губы пухлые ееПриплюснуты от поцелуев.
«Ночью веяло сыростью, лугом…»
Ночью веяло сыростью, лугом,И, вступая в садов забытье,Я во тьме обострившимся слухомСлышал сердце свое и твое.
Непроглядною ночью глухоюСмутно видел свеченье лица.Мои пальцы, встречаясь с тобою,Были чуткими, как у слепца.
«Мы помним факты и событья…»
Мы помним факты и событья,С чем в жизни сталкивало нас,В них есть и поздние открытья,Что нам являются подчас.
Но вдруг мы видим день весенний,Мы слышим смех, мы ловим взгляд…Воспоминанья ощущен и й! —Они нам душу бередят.
И заставляют сердце падатьИли взмывать под небеса,И сохраняет их не память,А руки, губы и глаза.
«Не ожидала никак…»
Не ожидала никак,Сон уже чувствуя в теле,Стоя с подушкой в рукахВозле раскрытой постели.
Сильно светила луна.Ярко белела рубаха.Он постучал — и онаПохорошела от страха.
ВОСПОМИНАНИЕ
Все было, брат, со мнойНа этом белом свете,И ездил я к однойНа велосипеде.
Всходил я на крыльцо,Машину ставил в сенцыИ, взявшись за кольцо,Ждал, чтоб утихло сердце.
А в сенцах полумгла.Сквозь пыльное окошкоЛуч падал, как стрела,На старое лукошко.
Стучал я… Двери мнеХозяйка открывала,Краснела в тишинеИ в губы целовала.
«Опять, опять сидишь со мною рядом…»
Опять, опять сидишь со мною рядом,Опять рука в руке.Но смотришь ты отсутствующим взглядом,Вся где-то вдалеке.
«Где ты сейчас?» — А ты не отвечаешьНа это ничего.«Кто там с тобой?» — А ты не замечаешьВопроса моего.
Вложу я в крик всю боль и всю заботу.Но мой напрасен зов…Так, заблудившись, тщетно самолетуКричат со дна лесов.
«Без разрыва и гула…»
Без разрыва и гула —Не минувшей войной —Человека шатнуло,Как взрывною волной.
Находился при деле,А раскрыл письмецо,И глаза потускнели,Исказилось лицо.
А ведь был он упрямый,Был уверен в судьбе.А ведь с юности самойЖил, внушая себе:
Убивают кого-то, —Нас не могут убить.Забывают кого-то, —Нас нельзя разлюбить.
«Ежедневный этот путь…»
Ежедневный этот путь,Еженощный этот шепотНе сумел он зачеркнуть, —Слишком прочен долгий опыт.
Вот ушла — как умерла.Неизвестно, что страшнее.Но с собой не унеслаГоды, прожитые с нею.
«Зазвучали шорохи рассвета…»
Зазвучали шорохи рассвета,Небо слабо начало светлеть…Разлюбила женщина — и этоХуже, чем в дороге заболеть.
А ведь каково болеть дорогой!Ты в жару не помнишь ничего,И тебя на станции далекойС поезда снимают одного.
Ты еще надеешься невнятно,Что, пока стоянка пять минут,Осмотрев, тебя они обратноВ твой вагон качнувшийся впихнут.
И поверить вот уже не в силах,Чуя в сердце жуткий холодок,Слышишь ты с брезентовых носилокПоезда пошедшего гудок.
Ты потом поправишься. И вскореС самого утра и дотемнаБудешь ты болтаться в коридореОколо больничного окна.
Но гудок, как будто отрешенный,Слезы выжимающий из глаз,Стеклами двойными приглушенный,Ты еще услышишь много раз.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Я пробудился летом,Слыша гуденье пчел.Снилось: стою с билетом,А мой состав ушел.
…Сумрак лесной опушки.Запах густой травы.Вмятина на подушкеОт твоей головы.
«Вы машинально, безо всякой цели…»
Вы машинально, безо всякой цели,В какой-то миг, что даже не воспет,Внезапно обернуться захотелиИ посмотрели женщине вослед.
Куда спешит и в чем ее заботы?Их знает кто, их с нею делит кто?Бот в дом вошла, сняла в передней боты,На спинку стула сбросила пальто.
Подхвачена лавиною мирскою,Живет совсем одна — не напоказ.Однако одиночество мужскоеТоскливее бывает во сто раз.
Пред зеркалом разгладила морщины,Оглядывает сдержанно жилье, —Гораздо больше знача для мужчины,Чем он обычно значит для нее.
«Рядом шагая дорогой одною…»
Рядом шагая дорогой одною,Возле него расцвела ты душою.
Время — и счастью, и грозным недугам.Возле нее укрепился ты духом.
А за окошком то солнце, то вьюга…Как вы растете возле друг друга!
«Лифт запоздалый громыхнул…»
