Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений

СТИХОТВОРЕНИЯ. ТОМ ПЕРВЫЙ. СЕЛЬСКИЕ ЭПИГРАММЫ. ИДИЛЛИИ. ЭЛЕГИИ

СЕЛЬСКИЕ ЭПИГРАММЫ

I. «Как поучительно краткий досуг отдавать переписке…»

Как поучительно краткий досуг отдавать перепискеСтарых – своих же – стихов: каждый в них виден изъян,Видишь разрозненность их, и к цельности явно стремленье;Пусть лишь осколки в былом, стройный в грядущий чертог:Всякий художник рожден для единого в жизни творенья . –Друг! Изреченье твое ныне я вспомнил не раз.

II. «В комнате светлой моей так ярки беленые стены…»

В комнате светлой моей так ярки беленые стены.Солнце и небо глядят ясно в двойное окно,Часто – слепительно-ясно; и я, опустив занавескуЛегкую – легкой рукой, ею любуюсь. Она –Солнцем пронизанный ситец – спокойные взоры ласкает:В поле малиновом мил радостных роз багрянец.Крупную розу вокруг облегают листья и ветви;Возле ж ее лепестков юные рдеют шипки.Следом одна за другою виются малиновым полем;Солнце сквозь яркую вязь в комнату жарко глядит,Кажется, даже и бликов отдельных живых не бросая,Ровным веселым огнем комнату всю приласкав.Легкий румянец согрел потолок, и печку, и стены,Белую тронул постель, по полу, нежный, скользнул,Тронул и книги мои на столе, и бумагу, и руку…Стены ль милей белизной? Роза ль румянцем белей?

III. «В комнате милой моей и день я любить научаюсь…»

В комнате милой моей и день я любить научаюсь,Сидя часы у стола за одиноким трудом,Видя в окно – лишь сруб соседней избы, а за нею –Небо – и зелень одну, зелень – и небо кругом.Только мой мир и покой нарушали несносные мухи;Их я врагами считал – злее полночных мышей;Но – до поры и до времени: мыши-то вдруг расхрабрились,Начали ночью и днем, не разбирая когда,Быстрые, верткие, тихие – по полу бегать неслышно,Голос порой подавать чуть не в ногах у меня.Кончилось тем, что добрые люди жильца мне сыскали:Черного Ваську-кота на ночь ко мне привели.Черный без пятнышка, стройный и гибкий, неслышно ступал он;Желтые щуря глаза, сразу ко мне подошел;Ластясь, как свой, замурлыкал, лежал у меня на коленях;Ночью же против меня сел на столе у окна,Круглые, желтые очи спокойно в мои устремляя;Или (всё глядя) ходил взад и вперед по окну.Чуткие ноздри, и уши, и очи – недобрую тайнуЧуяли; словно о ней так и мурлычет тебеДемон, спокойно-жесток и вкрадчиво, искренне нежен.Тронул он их или нет – как не бывало мышей.Я же узнал лишь одно: в обыдённом почувствуешь тайну, –Черного на ночь кота в спальню к себе позови.

IV. «Право, мой друг, хорошо на сельской простой вечеринке…»

Право, мой друг, хорошо на сельской простой вечеринкеБыло, тряхнув стариной, мне засидеться вчера.Девичьи песни я слушал, смотрел на игры, на пляски.В окна раскрытые нам веял прохладой рассвет…Только скажу — заглядевшись в окно, я подумал невольно:Мог бы я дома сидеть, мог бы я Гёте читать!

V. «Как прихотливы твоих эпиграмм венецейских, о Гёте…»

Как прихотливы твоих эпиграмм венецейских, о Гёте,Строки, — как струны стройны, — в трепете жизни живой.Гёте и Пушкин — вы оба — и шутки в песнях шутилиТе, что и в жизни самой. Песня вам – жизнью была.

VI. «Что за чудесная ночь! Лучезарнее звезд я не видел…»

Что за чудесная ночь! Лучезарнее звезд я не видел.Грудь не устанет вдыхать теплую душу цветов;Груди ж дышать не тяжко ль? Напрягши ревностно шею,К звездам лицом я к лицу голову поднял, о ночь!

VII. «Свет этих звезд дотекает к земле мириады столетий…»

Свет этих звезд дотекает к земле мириады столетий;Диво ль, что, к ним, обратясь, кружится вдруг голова?

VIII. «Тихо. Так тихо, что слышу: в соседней избе, полунощник…»

Тихо. Так тихо, что слышу: в соседней избе, полунощник,Песню заводит сверчок, – словно родную, поэт!Не вдохновеннее ль там он скрипит за теплою печкой,Чем, у ночного окна, я – беспокойным пером?

IX. «Пусть понедельник и пятницу тяжкими днями считают…»

Пусть понедельник и пятницу тяжкими днями считают;Среду и пятницу пусть строгим постом облекут;Все дни у Бога равны на земле; а на этой, родимой,Верю, под кровом благим мирно они протекут.

X. «Мощного Шумана слушал, за ним – чарователя Грига…»

Мощного Шумана слушал, за ним – чарователя Грига,Регер потом прозвенел, «прокарильонил» Равель.Что же мудреного в том, что слабый мой голос срывался,С Шубертом песней роднясь и с Даргомыжским томясь?

XI. «Яркий, лучисто-блестящий сквозь темные ветви густые…»

Яркий, лучисто-блестящий сквозь темные ветви густые, –Радостен пруд голубой, в зелени парка сквозя.Счастлив ли ты, вспоминая бывалые летние песни?Просто ль доволен опять сладостью лени былой?

XII. «Дружбой недавней, но дальной я новые начал страницы…»

Дружбой недавней, но дальной я новые начал страницы;Грусти – как пыли – налет их не покрыл ли слегка?Ныне – среди их, в конце ли – старое дружество близко.Радость в стихах, как в цветах, утренней блещет росой.

XIII. «Сладко меж зреющих нив проезжать на склоне благого…»

Сладко меж зреющих нив проезжать на склоне благогоТихого, ясного дня; свежею ширью дышать,Духом ржаным да овсяным. И дышишь, смотришь. НевольноВзгляд замечает иной, мало привычный узор:Нивы лежат предо мною; но где ж полосатые нивы?Да, ведь теперь хутора здесь разбросались и там.

XIV. «Дети деревней бегут – обогнать гремящую тройку…»

Дети деревней бегут – обогнать гремящую тройку,Ей ворота отворить – и получить за труды.Слышат обет: вот поедем назад – привезем вам баранок!Глупые злобно кричат баловни кучеру вслед.Всё ж не понятен ли больше обманутой голос надеждыГолоса веры слепой в путь предстоящий – назад?

XV. «Плыл я бушующим морем, стремился путем я железным…»

Плыл я бушующим морем, стремился путем я железным;Отдых – проселки одни для деревенской души.

XVI. «В зале знакомом старинном в углу я сидел на диване…»

В зале знакомом старинном в углу я сидел на диванеИ простодушный напев старых романсов внимал.В окна сквозь ветви июльская ночь звездами глядела;В душу гляделась звездой глупая юность моя.

XVII. «В парке – на небе ночном, я вижу, резко темнеет…»

В парке – на небе ночном, я вижу, резко темнеетЕлки, одной на пути, край жестковатый, косой.Мне показалось минуту, что вот предо мной кипарисыВ звездную темную ночь дальной чужбины моей.Да, но ужели же сердце, любившее годы и годы,В милом своем далеке бьется и новой тоской?

XVIII. «Юный, сквозь ветви березок краснеющий месяц июльский…»

Юный, сквозь ветви березок краснеющий месяц июльскийТолько над нивою всплыл, вот – уж садится за лес.Тихо в ложбину спускаюсь – и он из глаз пропадает;Дальше – еще, хоть на миг, вижу я, с горки, его.Так и обратно иду, – а в небе нежно-зеленомСветом прощальным горит алая низко заря.Думаю: редко ли в жизни, хоть только старое мыслямСкажешь ты, вечер, — душе новую тайну шепнешь?

XIX. «Как не люблю на стене и в раме олеографий…»