Джеймс Джойс - Стихотворения

ДУЛИСПРУДЕНЦИЯ

(на мотив песенки «Мистер Дули»)

Кто этот странный господин? Воюет целый свет,А он трамвая мирно ждет и едет на обед,А там, прочтя очередной монарший манифест,Смеясь, качает головой и дыню долго ест.

                То мистер Дули,                Мистер Дули,                Во всей стране он первый вольнодум.                «Похоже, братцы,                Что нас надули», —                Промолвил Дули-дули-дули-дум.

Кто этот непонятный тип, что в церковь ни ногойС тех пор, как папа и попы зовут народы в бойИ уверяют, что нашли к спасенью верный путь:Штыком и пулями дум-дум дырявить ближним грудь?

                То мистер Дули,                Мистер Дули                Убрал в чулан воскресный свой костюм.                «Похоже, с богом                Нас вновь надули», —                Вздохнул наш Дули-дули-дули-дум.

Кто этот храбрый человек, которому плевать,Стремится ль раса желтая весь мир завоевать,И с кем Британская звезда к победе нас ведет,И врет ли Базельский пророк, спустившийся с высот?

                То мистер Дули,                Мистер Дули,                Широкий взгляд и философский ум.                «На оба дома —                Чума и пули!» —                Воскликнул Дули-дули-дули-дум.

Кто этот бодрый дуралей, что на растопку рветТо Кодекс с Уложением, а то Законов СводИ, раскуривши свой чубук, бормочет: «Вот вопрос —Что у судьи под париком из пудреных волос?»

                То мистер Дули,                Мистер Дули,                Во всей стране он первый тугодум.                «Их при Пилате                Еще надули», —                Подумал Дули-дули-дули-дум.

Кто сей примерный гражданин? Не хочет он никакПлатить налоги на доход и подать на собакИ, даже марку облизав и королевский ликИль морду льва узрев на ней, покажет им язык.

                То мистер Дули,                Мистер Дули,                Известный всем шутник и остроум.                «Клей ядовитый,                Опять надули!» —                Скривился Дули-дули-дули-дум.

Кто этот мирный джентльмен, которому не братНи Навуходоносор, ни пролетариат,И полагает он, что всяк рожденный средь людейПускай гребет своим веслом на лодочке своей?

                То мистер Дули,                Мистер Дули,                Мудрец великий и властитель дум.                «На всю Европу                Пожар раздули», —                Заметил Дули-дули-дули-дум.

Кто этот славный скептик, что не войдет вовекВ немецкий, Марксом-Энгельсом построенный ковчег,А коль обещанный потоп и разразится въявь,Кто скинет брюки и пиджак, дабы спасаться вплавь?

                То мистер Дули,                Мистер Дули,                Античным он героям сват и кум.                «Под своды радуг                Не я войду ли?!» —                Притопнул Дули-дули-дули-дум.

LAMENT FOR THE YEOMEN

And now is come the war, the war:And now is come the war, the war:And now is come the war, the war.War! War!

For soldiers are they gone now:For soldiers all.Soldiers and soldiers!All! All!

Soldiers must die, must die.Soldiers all must die.Soldiers and soldiers and soldiersMust die.

What man is there to kiss now,To kiss, to kiss,О white soft body, thisThy soft sweet whiteness?

(1918)

ПЛАЧ ПО РАТНИКУ

Как в недобрый час да пришла война,Да пришла война, началась война,Как пришла-началасьВойна.

Как солдаты все на войну ушли,На войну ушли, воевать ушли,Воевать ушлиНа войну.

Не вернуться им с поля бранного,С поля бранного, окаянного,С поля бранногоИм не встать.

А и некому обнимать меня,Обнимать меня, целовать меня,Белу грудь моюЦеловать.

(1918)

TO SYLVIA BEACH

(following the publication of Ulysses)

Who is Sylvia, what is sheThat all our scribes commend her?Yankee, young and brave is sheThe west this grace did lend her,That all books might published be.

Is she rich as she is braveFor wealth oft daring misses?Throngs about her rant and raveTo subscribe forUlyssesBut, having signed, they ponder grave.

Then to Sylvia let us singHer daring lies in selling.She can sell each mortal thingThat's boring beyond telling.To her let us buyers bring.

J.J.after W. S.

(February 1922)

СИЛЬВИИ БИЧ

(по случаю публикации «Улисса»)

Кто Сильвия? И чем онаВсех авторов пленила?Юна, прелестна и умна,Талантом янки ей данаСтихи печатать сила.

Рои людей, и голь и знать,Вокруг нее столклися,И рвут и мечут, чтоб достатьПодписку на «Улисса», —А там уж нет дороги вспять.

Восславим Сильвию, друзья:Купец она удалый:Какая бы галиматьяК ней в руки ни попала,Она издаст ее шутя!

Дж. Дж.по У. Ш.

(Февраль 1922)

PENNIPOMES TWOGUINEASEACH

Sing a song of shillingsA guinea cannot buy,Thirteen tiny pomikinsBobbing in a pie.

The printer's pie was publishedAnd the pomes began to singAnd wasn't Herbert HughesiusAs happy as a king!

(April 1932)

ПЕННИ ЗА ШТУЧКУ — ГИНЕЯ ЗА КУЧКУ

Вот песенка за шиллинг,Не песенка, а клад.В один пирог зашилиТринадцать штук стишат.

Стишата в тексте испеклись,Запели: «Тру-ля-ля!»И был Гербертус ХьюзиусСчастливей короля!

(Апрель 1932)

A PORTRAIT OF THE ARTIST AS AN ANCIENT MARINER

I met with a ancient scribelleerAs I scoured the pirates' seaHis sailes were alullt at nought coma nullNot raise the wind could he.

The bann of Bull, the sign of SamBurned crimson on his brow.And I rocked at the rig of his bricabrac brigWith K.O. 11 on his prow

Shakefears & Coy danced poor old joyAnd some of their steps were corkersAs they shook the last shekels like phantom freckelsHis pearls that had poisom porkers

The gnome Norbert read rich bills of fareThe ghosts of his deep debauchesBut there was no bibber to slip that scribberThe price of a box of matches

For all cried, Schuft! He has lost the LuftThat made his U. boat goAnd what a weird leer wore that scribelleerAs his wan eye winked with woe.

He dreamed of the goldest sands uprolledBy the silviest Beach of BeachesAnd to watch it dwindle gave him KugelkopfschwindelTill his eyeboules bust their stitches

His hold shipped seas with a drunkard's easeAnd its deadweight grew and grewWhile the witless wag still waived his flagJemmyrend's white and partir's blue.

His tongue stuck out with a dragon's drouthFor a sluice of schweppes and brandyAnd but for the glows on his roseate noseYou'd have staked your goat he was Ghandi.

For the Yanks and Japs had made off with his traps!So that stripped to the stern he clungWhile, increase of a cross, an AlbatrossAbaft his nape was hung.

(October 1932)

ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА КАК СТАРОГО МОРЕХОДА

Я долго плавал в пиратских морях,Знавал и шторм и грозу.И мне повстречался старый мудрякС повязкой на левом глазу.

Его заклеймил Папаша БульИ Дядюшка Сэм отверг.Одиннадцатый год его солнце жжетИ звезд слепит фейерверк.

Ко-Ко и Пшикспир зовут на пир,Брачные бубны гремят,И мечут перлы скитальцы эрлыПод ноги поросят.

Но чертов старик прыг на свой бриг,Как сверчок на насест!Плевать, если нет в кармане монет,Чтоб уплатить за проезд.

Пускай лилипуты кричат: Капут!Хватай негодяя! ПораКак можно скорее вздернуть на реюЭтих пиратов пера!

Но Водиссей лишь ухо заткнет,Припоминая с тоскойЛесок и Песок и голосокДальней сильвены морской.

А бриг выделывал кренделяПод флагом бел-голубым,И чем выше флаг, тем больше флягРазгружалось под ним.

От жажды вываливая язык,Твердя лишь один глагол,Он стал тощее любых мощейИ, как Махатма, гол.

Ибо янки и япы, алчные лапы,Его раздели всерьез,И вместо рубашки на нем, бедняжке,Нелепый повис «Альбатрос».

(Октябрь 1932)