Эмиль Брагинский - Почти смешная история и другие истории для кино, театра
Герман Сергеевич остановился в центре и заливисто засвистел в свисток, вызывая команды на поле. Сегодня Герман Сергеевич был уже не махалой, а главным арбитром.
В это же самое время Зоя Павловна, устроившись с ногами на диване, читала журнал. Позвонил телефон.
— Срочно включите вторую программу! — крикнула в трубку Ириша.
Не вставая с дивана, Зоя Павловна послушно повернула ручку «Электрона».
— Кто с кем?
— Какое это имеет значение? — загадочно произнесла Ириша.
На экране возникло изображение, вместе с ним возникли мокрые футболисты, среди которых бегал… Да, конечно же…
— Узнаете? — спросила Ириша.
— Он уже насквозь промок. Что с ним будет в конце, с беднягой?
— А как люди подолгу плавают? — философски отозвалась Ириша.
— Если тебе делать нечего, подъезжай, досмотрим вместе! — пригласила Зоя Павловна. — У меня орехи есть.
— Орехи люблю, футбол нет! — ответила Ириша. — Спасибо. Не могу. Я на дом работу взяла. Материально-теневая сторона жизни.
На стадионе злые и грязные футболисты нехотя выковыривали мяч из одной лужи, чтобы с трудом переправить его в другую. В этой водной феерии только Герман Сергеевич оставался невозмутимым и лишь дудел в свисток чаще обычного.
Вдруг безо всякого предупреждения дождь прекратился, из-за туч, пожалев футболистов, выглянуло солнышко. Футболисты сразу оживились и начали играть в футбол. Тут случилось вот что.
Один из футболистов в желтой майке (то есть она была желтой в начале матча) ворвался с мячом в штрафную площадку противника, а точнее, въехал в нее по мокрому насту. И тут на нападающего налетел защитник в полосатой майке и «желтый» нападающий свалился в грязь, картинно раскинув руки.
Герман Сергеевич прыжками понесся к месту происшествия и, прибыв по назначению, грозным жестом римского императора указал на центр штрафной площадки. В футболе это называется пенальти.
Стадион угрожающе загудел, из чего стало ясно, что стадион более за полосатых, то есть за своих. На поле началось обычное — «полосатые», как в баскетболе, не отдавали мяч, передавая его друг другу. Их капитан орал на судью.
По телевизору в замедленном темпе дали повторение, и вдруг всем телезрителям стало ясно, что никто нападающего не обижал, и упал он, поскользнувшись.
— Конечно, уважаемые зрители, вы правы! — сказал телекомментатор, который вел репортаж со стадиона. — Вашему комментатору, как и вам, совершенно ясно, что нападающий упал по собственному почину и, следовательно, арбитр допустил явную ошибку…
На стадионе уже скандировали: «Судью с поля!» — уникальная и, естественно, безуспешная попытка коллективным криком восстановить справедливость.
Герман Сергеевич никак не мог привести «полосатых» в порядок. Но так как судья все-таки диктатор, Герману Сергеевичу удалось наконец поставить мяч на нужное место, нападающий «желтых» пробил, забил гол, и в итоге «желтые» победили.
Зрители бушевали, не унимаясь. Однако Герман Сергеевич покидал поле битвы с гордо задранной головой, не понятый человечеством, но убежденный в своей непоколебимой судейской правде.
Кто-то из зрителей перегнулся через барьер и крикнул в лицо Герману Сергеевичу что-то оскорбительное. Что именно, Герман Сергеевич не расслышал, или сделал вид, что не расслышал, не дрогнул и не ускорил шаг…
Позже в судейской вместе с комиссаром матча Малининым Герман Сергеевич просматривал видеозапись матча, смотрел тот роковой момент, в обычном темпе смотрел, в замедленном…
— Да не может быть! Ну?… — восклицал Герман Сергеевич. Но каждый раз выходило, что он, Герман Сергеевич, был кругом не прав.
Герман Сергеевич поднял на Малинина больные глаза.
— Набезобразничал ты! — жестко сказал Малинин. — Бегать надо быстрее! Опаздываешь к месту происшествия, и вот…
Герман Сергеевич подавленно молчал.
— Но все ошибаются, на том свет стоит! — утешил Малинин. — Этим командам очки не очень-то нужны — застряли в середине турнирной таблицы. — И даже слегка улыбнулся. — Значит, на рассмотрении намылим тебе шею, смоешь наше мыло губкой и теплой водой… и, как в правилах записано: «Если по мнению судьи…»
Герман Сергеевич решительно поднялся и вышел из комнаты, звонко саданув дверью.
Герман Сергеевич покинул здание стадиона и… увидел: по тому пути, что вел к стоянке для служебных машин, двумя шеренгами выстроились фанаты, как они называют себя сами, то есть болельщики. На них были полосатые шапочки и полосатые шарфы, повторяющие цвета футбольной команды, обиженной Германом Сергеевичем. Фанаты стояли тихо и терпеливо, не хулиганили, ничего не выкрикивали. Однако при виде Германа Сергеевича они засвистели. И Герман Сергеевич шел к своему «Москвичу» будто сквозь строй, под несмолкающий и пронзительный свист.
Герман Сергеевич добрался до места, завел двигатель. И когда тронул машину с места, то, несмотря на шум мотора, все равно слышал этот оскорбительный свист.
Когда Герман Сергеевич добрался наконец домой, его встретила невестка по имени Лиля.
— Что это вы так долго? Тут телефон надрывается без перерыва, как оглашенный!
Телефон и сейчас звонил. Герман Сергеевич шагнул вперед и выдернул вилку из штепселя.
— Сначала свист, — усмехнулся Герман Сергеевич, — теперь звон!
В комнату влетел тот самый конфликтный мальчик.
— Дед, я жутко развратный! Я могу за один раз съесть кило мороженого!
Дед погладил его по голове.
— Леша, уйди к себе! — потребовала мать. Мальчик, естественно, и не подумал уйти. — Какой ты стал неуправляемый. — И выпроводила ребенка.
— Ты, Лиля, все-таки зря… эту, я тебе уже говорил, Зою Павловну, от внука отлучила, — неожиданно сказал Герман Сергеевич. — Беспощадно это… А время придет, мальчик все равно узнает…
Лиля выпрямилась всем телом.
— Я тут замучилась с хозяйством, с ребенком, а от вас никакой благодарности. Хотя я готовлю, убираю, утром вожу ребенка в детский сад…
— Я же тебе не раз предлагал отвозить…
— Не хочу одолжаться! Вы не шофер, вы футболист! В министерстве моем целый день, конечно, делать нечего, а все равно сиди изучай потолок, а мне надо изловчиться, чтобы всем вам за продуктами…
— Но мы с сыном тоже покупаем… — опять вставил Герман Сергеевич. Он сам не заметил, как перешел к обороне.
— А вы оба обладаете удивительной способностью покупать именно то, что не нужно! — едко усмехнулась Лиля. — После работы опять в детский сад…
— Ну так отдала бы на пятидневку…
— Как в ломбард на хранение? Вам легко говорить — это не ваш родной внук. Вот вы и ходатайствуете за эту… Может, вы в нее влюбились, а? — добавила она с насмешкой. — В ваши легкомысленные годы?
— Несправедлива ты, Лиля! — выдержке Германа Сергеевича можно было позавидовать. — И ко мне, и к ней!
Тут Лиля заулыбалась во всю ширь и стала неотразимой.
— После сегодняшнего, я по телевизору глядела, вы лучше про справедливость помалкивайте! А ей пойдите и скажите, нет, вы обязательно пойдите и скажите — я ее давно вычеркнула! И скажите, что я не могу ненужными встречами с бабушкой травмировать ребенка…
В дверь позвонили.
— Нету меня! — Герман Сергеевич поспешно скрылся в глубине квартиры. — Уехал! Умер!
Лиля открыла Михалеву, соседу по гаражу.
— Нету его! Уехал!
— Деда! — в коридор выскочил ребенок по имени Леша, воспитанный на уважении к правде. — К тебе пришли!
Герман Сергеевич вновь появился и молча проследовал к выходу.
— Послушай, что там стряслось? — начал было Михалев, но Германа Сергеевича и след простыл.
Дома у Зои Павловны раздался требовательный звонок. Зоя Павловна отворила дверь, увидела Германа Сергеевича и ахнула:
— Это вы? Какой ужас!
Герман Сергеевич опешил.
— Я же совершенно ненамазанная. Все морщины лезут. Вы пришли к женщине…
— Не к женщине, а к вам! — Герман Сергеевич был не в духе.
— Спасибо!
— Чтобы покончить с вами раз и навсегда!
— Значит, поэтому вы на меня волком смотрите? Кто вас довел до волка, я или футболисты?
— Вместе! — откровенно признал Герман Сергеевич. — Мне надоело, что вы все время возле меня мелькаете, что я из-за вас с невесткой ругаюсь. Она приказала, чтоб я обязательно к вам пришел и сообщил, что она вас вычеркнула!
У Зои Павловны запрыгала нижняя губа, и Зоя Павловна ее прикусила.
— Тогда на окончательное прощание выпьем чаю. У меня есть ананасовый джем!
— Нет!
— Да! — почти крикнула Зоя Павловна. — То я не женщина, то я с футболистами заодно, то вы хотите со мной покончить! Снимайте плащ, живо! Вы человек или кто?
— Ну, если на окончательное прощание… — Герман Сергеевич снял плащ, оставил его на вешалке и проследовал в комнату. В комнате сразу увидел большую фотографию внука и сел так, чтобы быть к фотографии спиной.
