Эмиль Брагинский - Почти смешная история и другие истории для кино, театра

— Обожаю мороженое с черным хлебом! — с удовольствием проговорила Ириша. — Ушла я от мужа!

Иван Савельевич развел руками:

— Это неплохо, что ты свободна. Значит, мы сможем…

Тут официантка доставила счет. Иван Савельевич замолчал и стал проверять. Официантка презрительно ухмыльнулась и отошла.

— Нет, он, конечно, человек хороший, мой муж, — рассуждала Ириша, приканчивая мороженое. — Может, даже лучший в городе дамский брючник, но такой удалой картежник… Бубны и черви, они для него важнее жены. На сколько мы наели?

— На двадцать четыре семьдесят. Давать надо двадцать шесть.

— Для вас это сумма? — Ириша поднялась с места.

— Нет, я проверял потому, что терпеть не могу, когда из меня дурачка делают! — Иван Савельевич тоже поднялся, положил деньги под счет и придавил блюдцем.

— Только под занавес не вздумайте напевать мне про чувство или про секс, — предупредила Ириша. — Что вам от меня нужно, раз вы раскошелились?

Уже на стоянке такси Иван Савельевич раскрылся:

— Мне нужна твоя протекция. Шеф в тебе души не чает.

— Да! — гордо подтвердила Ириша. — Я родилась секретаршей. Я, к примеру, половину бумаг, ненужных разумеется, их сотни к нему приходят, с ходу и в УББ!

— Куда?

— В корзину, которую я называю УББ, управление по борьбе с бюрократией!

— И Николай Корнилович не замечает?

— Делает вид. Он умница. Что вам конкретно?

Иван Савельевич посерьезнел.

— Письмо чтоб подписал о продаже мне машины «Жигули» самой последней марки, это раз, потом, формируется делегация в одну такую махонькую, но удачненькую страну…

— И все за двадцать шесть рублей? — сыронизировала Ириша.

— А сколько ты канючишь, симпатяга и вымогательница?

Подъехало такси, Ириша нырнула внутрь.

— Ваше письмо про «Жигули» тоже туда пойдет, в УББ! — И захлопнула дверцу перед самым носом Ивана Савельевича.

Когда Ириша вернулась домой, то есть к Зое Павловне, было уже довольно поздно. И Зоя Павловна встретила ее с откровенной суровостью.

— Изволь возвращаться вовремя, здесь тебе не гостиница!

Ириша растерялась, голос ее звучал искренне:

— Но меня на работе задержали, я бумаги важные перепечатывала!

— Все! Никаких оправданий! — загремела Зоя Павловна.

Ранним утром Ириша трудолюбиво крутила велосипедные педали, обгоняя бегунов, топтавших дорожки парка. Нагнав Германа Сергеевича, Ириша поехала рядом с ним.

— Велосипед напрокат взяла… Вы не отвечайте, вам нельзя терять дыхание!

Герман Сергеевич и не собирался отвечать.

— Я вот еду и думаю, — продолжала Ириша, — гражданская совесть и элементарное чувство добра и правды у вас имеются? Зоя Павловна уже не Зоя Павловна, а комок обнаженных нервов!

Герман Сергеевич сбился с ритма.

— Ты кто?

— Так… Болельщица! — и без подготовки Ириша бахнула: — Вы должны на Зое Павловне жениться!

Германа Сергеевича качнуло, как на корабле от большой волны.

— И тогда, — продолжала Ириша, — Зоя Павловна прямым ходом выходит на внука. Тогда она опять ему бабушка! По-моему, вы бежите и дрожите.

— Нет, но близок!

— Какой вы, извините, непонятливый! Это же фиктивно! Вы только объявите, что поженились. Конечно, свадьбу придется сыграть, но, конечно, за счет Зои Павловны!

— Спасибо, что хоть даром! — с трудом вымолвил Герман Сергеевич.

— Но если какой-нибудь болван закричит «горько», вам надо будет разок с нею расцеловаться, но вы же спортсмен, стерпите!

Герман Сергеевич остановился.

— Передайте вашей Зое…

— Не передам, она ничего не знает. Это моя счастливая выдумка!

— Все это бред, оставьте меня в покое обе!

— Ни за что! — пообещала Ириша. — Я до работы буду сюда каждый день приезжать и ехать рядом, как живой упрек!

— Буду бегать в другом парке! — нашел выход Герман Сергеевич.

— А я вас отыщу! — Ириша стартовала и вновь поехала по дорожке рядом с Германом Сергеевичем, у которого не было сил убежать от велосипеда. — Я вас достану!

Когда у режиссера генеральная репетиция или премьера, режиссер становится невыносимым как для окружающих, так и для самого себя.

Всего этого Герман Сергеевич, естественно, не знал. Он не знал также, что в тот день, когда он на своем стареньком «Москвиче» подъехал к зданию клуба, была назначена генеральная. И когда в коридоре обнаружил Зою Павловну, сказал ей:

— Ну, здравствуйте! Вот, значит, прибыл…

— Ну и что? — услышал он в ответ. — Я занята! У меня генеральная! Ждите! — ответствовала Зоя Павловна. — Мне не до вас! — И закричала кому-то: — Шампанское не несут в руках, а обертывают салфеткой… Это вам не пол-литра!.. — Метнулась в зал и скомандовала: — Внимание! Начинаем!.. Товарищи артисты, приготовьтесь!..

Герману Сергеевичу делать было нечего. Он тоже вошел в зал. Уселся с самого краю, возле входа, и стал смотреть спектакль.

На сцене, естественно, началось чеховское «Предложение». А в зале начала смеяться директор. Она смеялась до слез, хлюпала носом, на голове прическа ходуном ходила, и все тело хохотало, даже ноги тряслись и выкручивались.

Потом вдруг директор разрыдалась, да так, что вскочила с места и, теряя достоинство, стремительно вышла из зала.

Испуганные, артисты смолкли.

— Что случилось? — вспыхнула Зоя Павловна. Она единственная даже не заметила исчезновения директора. — Вы забыли текст?

— Директор… ушла… — сообщил исполнитель роли Ломова.

— Неправда, она здесь! — в запале воскликнула Зоя Павловна. — Играйте дальше!..

Спектакль продолжался.

А уже потом, после окончания, Зоя Павловна стрелой промчалась мимо Германа Сергеевича и ворвалась в кабинет начальницы.

— Мне говорили, вы ушли… Я не поверила, а оказывается, вы действительно. В чем дело? Вам опять не нравится?

Директор снова чуть не расплакалась.

— Очень нравится. Я вас недооценивала… Это замечательный спектакль. Я ушла потому, что боялась — сердце не выдержит… Я вам достану путевку в ответственный санаторий, вы отдохните и приступайте к новой работе.

— Островский? — спросила Зоя Павловна.

— Нет! И современная комедия, я ее прочла, тоже ни в коем случае.

— Но она принесет людям радость.

— Пусть получают радость на работе от созидательного труда. Хотите, я вам достану две путевки? Я в коридоре на него натолкнулась, который за вами ходит…

Зоя Павловна стремительно вышла из кабинета и действительно обнаружила Германа Сергеевича. Он сидел в фойе и читал газету.

— Вот вы и дождались! — Зоя Павловна все еще пребывала в боевом настрое.

Герман Сергеевич встал.

— Я тут думал…

— О футболе? — вставила Зоя Павловна. — Натворили дел, исправить не хотите?

— Как?

— Не знаю. И продолжайте — зачем пришли?

— Ваша подружка, она повадилась со своим велосипедом чуть ли не каждое утро…

— Какая еще подружка?

— Не прикидывайтесь!

Зоя Павловна гордо выпрямилась.

— Выражайтесь точнее! Мне надо идти к артистам и сказать им открытым текстом все, что я о них думаю! А вы тут с каким-то велосипедом!

— При чем тут велосипед? Я, значит, о моей женитьбе… конечно, понарошку… — добавил Герман Сергеевич.

— Понарошку на ком?

— Понарошку на вас!

Реакция Зои Павловны была неожиданной. Зоя Павловна сразу погрустнела, сникла и сказала тихо, очень тихо:

— Не надо было мне вам досаждать! Вот вы уже решили, что я общедоступная, что на мне по-всякому можно жениться, даже понарошку… — И ушла.

— Да это совсем не мое предложение… — растерянно начал было Герман Сергеевич, но Зои Павловны уже и след простыл. Герман Сергеевич посерел лицом, круто повернулся и оскорбленно покинул клуб.

Зябким утром Зоя Павловна дежурила у окна на лестничной площадке, дожидаясь, пока покажется Лиля с ребенком и поведет к автобусной остановке, отправляя в детский сад.

Сзади Зои Павловны раздалось покашливание. Зоя Павловна обернулась и увидела старого знакомого — рыхлого, обрюзгшего мужчину, который на этот раз улыбался, и улыбка делала его даже симпатичным.

— Я продумал вашу ситуацию… Вот что вам нужно…

На руках он держал крохотного щенка.

— Розовый спаниель — уступлю по дешевке, можно сказать, за бесценок… вы забудете про все ваши неприятности, зато у вас появятся новые милые собачьи неприятности…

Зоя Павловна покивала ему головой, потом тоже улыбнулась, вспомнив что-то свое, и развела руками, отказываясь, и сказала при этом, подражая кому-то, и, надо сказать, похоже:

— Ну!.. Ну и ну!.. Ничего, все путем, нормально…

И ушла.

И только вышла на улицу, как увидела знакомый зеленый «Москвич», который выезжал со двора. Запрыгала, замахала рукой.