Николай Потапов - Великая Отечественная Война (1941–1945)

Рузвельт. Я полностью согласен с мнением маршала Сталина. Я это понимаю так, чтобы каждый союзник был морально обязан продвигаться с возможно большей скоростью. Сейчас наступило время, когда наши армии в Германии сблизились, и нужно более тщательно координировать операции союзных войск.

Черчилль. Я приветствую слова маршала Сталина и могу сказать от себя и от президента Рузвельта следующее: причиной того, почему мы в Тегеране не заключили с Советским Союзом соглашения о будущих операциях, была наша уверенность в советском народе и его военных.

Рузвельт. Тегеранская конференция проходила перед моим переизбранием. Было еще неизвестно, будет ли американский народ на моей стороне. Поэтому было трудно составить общие военные планы.

Черчилль. Конечно, нас могут критиковать за то, что наступления союзников не были скоординированы.

Сталин. Да, тогда получился разнобой. Советские войска прекратили свое наступление осенью. В это время начали свое наступление союзники. Теперь получилось наоборот. В будущем этого нужно избегать, чтобы не дать противнику маневрировать войсками. Перебрасывать с запада, когда там затишье, на восток, где идут ожесточенные бои. И наоборот. Может быть, нашим военным целесообразно обсудить планы летних операций?

Черчилль. Да, это необходимо сделать. Сделать даже в ходе этого совещания. Главы правительств будут заниматься политическими вопросами, а военные — военными.

Рузвельт. Совершенно верно. Я полностью с вами согласен.

Черчилль. Давайте обсудим политические вопросы, а именно: будущее Германии, если у нее будет какое-либо будущее.

Сталин. Германия будет иметь будущее. Будет.

Рузвельт. Итак, мы переходим к политическим делам, а именно: зонам оккупации Германии. Речь идет, конечно, не о постоянной, а о временной оккупации. Следует также обсудить желание Франции иметь свою собственную зону оккупации в Германии.

Сталин. Я хотел бы, чтобы были обсуждены такие вопросы. Во-первых, предложения о расчленении Германии. Вопрос этот пока не решен. Во-вторых, допустим ли мы образование в Германии какого-либо центрального правительства или ограничимся тем, что в Германии будет создана администрация, или, если будет решено все же расчленить Германию, то там будет создано несколько правительств по числу кусков, на которые будет разбита Германия? Надо выяснить эти моменты. Третий вопрос касается безоговорочной капитуляции. Все мы стоим на базе безоговорочной капитуляции Германии. Но я хотел бы знать: оставят союзники или нет правительство Гитлера, если оно безоговорочно капитулирует? Одно исключает другое. Наконец, вопрос о репарациях, о возмещении Германией убытков, о размерах этого возмещения.

Рузвельт. Все предложения маршала Сталина вытекают из вопроса о зонах оккупации Германии. Может быть, эти зоны будут первым шагом к расчленению Германии.

Сталин. Если союзники предполагают расчленить Германию, то так надо и сказать. Мы дважды пытались решить этот вопрос и дважды откладывали.

Черчилль. В принципе я согласен с расчленением Германии, но самый метод проведения границ отдельных частей Германии слишком сложен для того, чтобы этот вопрос можно было решить здесь в течение пяти-шести дней. Потребуется весьма тщательное изучение исторических, этнографических и экономических факторов, а на это нужно длительное время. Поэтому я не ответил бы сразу на вопрос — как разделить Германию? Я могу только намекнуть, предположить, как это сделать. Только и всего. Я, прежде всего, имею в виду мощь Пруссии — главную причину всех зол. Вполне понятно, если Пруссия будет отделена от Германии, то ее способность начать новую войну будет сильно ограничена. Мне также кажется целесообразным создание еще одного большого германского государства на юге, столица которой находилась бы в Вене. Это обеспечило бы линию водораздела между Пруссией и остальной Германией. Население Германии было бы поровну поделено между этими двумя государствами. Мы также согласны в том, что Германия должна потерять часть своей территории, которую она должна отдать полякам. Есть и другие вопросы, связанные с Рейнской долиной, с промышленными районами Рура и Саара, которые обладают военным потенциалом и так далее. Все эти проблемы Британское правительство должно согласовать с планами союзников. Мы неплохо подготовились к принятию немедленной капитуляции Германии. Все детали этой капитуляции разработаны и известны трем правительствам. Остается лишь достичь соглашения о зонах оккупации и в самом Контрольном аппарате в Германии.

Сталин. Тут тоже не все еще ясно. Допустим, какая-нибудь группа людей в Германии может сказать: она низложила правительство Гитлера. Согласны ли будут союзники иметь дело с новым правительством?

Черчилль. Я хотел бы изложить возможный ход событий. Германия не может больше вести войну. Предположим, с предложением о капитуляции выступает Гитлер или Гиммлер. Ясно, союзники ответят им, что не будут вести с ними переговоры как с военными преступниками. Если эти люди будут единственными в Германии, то союзники будут продолжать вести войну. Более вероятно, Гитлер постарается скрыться или будет убит в результате переворота, и в Германии будет создано другое правительство, которое предложит капитуляцию. В таком случае мы немедленно должны проконсультироваться друг с другом, можем ли мы говорить с этими людьми в Германии. Если решим, что можем, то им нужно будет предъявить условия капитуляции. Если же мы сочтем, что эта группа людей недостойна того, чтобы с ней вести переговоры, то мы будем продолжать войну и оккупируем всю страну. Если эти новые люди появятся и подпишут безоговорочную капитуляцию на наших условиях, то не будет необходимости говорить им о будущем Германии. Безоговорочная капитуляция дает союзникам возможность предъявить немцам дополнительное требование о расчленении Германии.

Сталин. Требование о расчленении — это не дополнительное, а очень существенное требование.

Черчилль. Да, это важное требование. Но я не думаю, что нужно предъявлять его немцам на первом этапе. Союзники должны точно договориться об этом.

Сталин. Поэтому я и поставил этот вопрос.

Черчилль. Я не думаю, что мы можем на этом совещании договориться о расчленении Германии. Этот вопрос потребует изучения.

Рузвельт. Мне кажется, маршал Сталин не получил ответа на свой вопрос, будем мы расчленять Германию или нет. Мы можем договориться сейчас в принципе, а детали можно отложить на будущее.

Сталин. Это правильно.

Рузвельт. Мы должны решить на конференции главное: будем мы расчленять Германию или нет? В нынешних условиях я не вижу иного выхода, кроме расчленения. На какое количество частей? На 6, 7 или меньше? Я пока не могу сказать точно. Нужно изучить. Однако уже здесь, в Крыму, следует договориться, скажем ли мы немцам, что Германия будет расчленена.

Черчилль. Я все-таки считаю, решение о расчленении нельзя принять в течение нескольких дней.

Рузвельт. Я предлагаю, чтобы три министра иностранных дел в течение 24 часов подготовили план процедуры изучения расчленения Германии, и тогда можно было бы составить подробный план расчленения Германии в течение тридцати дней.

Черчилль. Британское правительство готово принять принцип расчленения Германии и учредить комиссию для изучения процедуры расчленения.

Сталин. Я поставил этот вопрос для того, чтобы было ясно, чего мы хотим. События развиваются в сторону катастрофы Германии, и я бы не хотел, чтобы союзники были застигнуты врасплох. Что касается советской делегации, то мы против расчленения Германии. Германия должна сохраниться как единое государство, а мы, союзники, должны создать такие условия, чтобы она развивалась как демократическая, миролюбивая страна, где никогда больше не будет фашизма, нацизма, милитаризма, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире. Опыт истории показывает: Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается. Мы ведем войну Отечественную, освободительную, справедливую. У нас нет таких целей, чтобы захватить чужие страны, покорить чужие народы. Мы хотим освободить нашу землю от немецко-фашистских захватчиков. Правда, гитлеровцы, нападая на Советский Союз, заранее распределили, кому что достанется: кому пироги и пышки, кому синяки и шишки. Себе они, конечно, предпочитали пироги и пышки, а нам — синяки и шишки. Но вышло все наоборот. Теперь им приходится делить между собой синяки и шишки. (Смех в зале.) В нашем народе издавна говорят: «Не за то волка бьют, что он сер, а за то, что он овцу съел». (Общий смех.)