Уильям Шекспир - Много шума из ничего

Милостивый боже! С каких пор это ты, принялась за остроты?

С тех пор как вы их бросили. А разве остроумие ко мне так уж нейдет?

Что-то незаметно его. Ты бы его к чепцу приколола. Право, я совсем больна.

Возьмите настойку Carduus benedictus29 и приложите к сердцу. Это лучшее средство против тошноты.

Уколола, как чертополохом.

Benedictus! Почему Benedictus? На что ты намекаешь?

Намекаю? И не думаю намекать. Я просто говорила о целебном чертополохе. Вы, пожалуй, думаете, что я считаю вас влюбленной? О нет, клянусь, я не так глупа, чтобы думать все, что мне вздумается, и не хочу думать того, что мне может вздуматься, да и вообще не могу подумать, — хоть и не знаю, до чего бы додумалась, — что вы влюблены, или будете влюблены, или можете быть влюблены. Хотя вот Бенедикт был совсем вроде вас, — а теперь все же стал настоящим мужчиной. Он клялся, что ни за что никогда не женится, — а теперь, хоть и не по сердцу, кушает свою порцию и не поморщится. Можете ли вы также перемениться — не знаю, но, по-моему, вы стали смотреть такими же глазами, как все другие женщины.

Ох какую прыть твой язычок развил!

Да, но мимо цели не проскачет.

Входит Урсула.

Синьора, приготовьтесь. Принц, граф, синьор Бенедикт, дон Хуан и все городские кавалеры собрались, чтобы проводить вас в церковь.

Помогите мне одеться, милая кузина, милая Mapгарита, милая Урсула.

Уходят.

СЦЕНА 5

Другая комната в доме Леонато.

Входят Леонато, Кизил и Булава.

Чего вы от меня хотите, почтенный сосед?

Да вот, синьор, мне бы с вами маленькую конфиденцию: дело вас касается…

Только покороче, прошу вас. Сейчас время для меня очень хлопотливое.

Вот уж правда, время такое, синьор.

Что, верно, то верно: такое время.

Так в чем же дело, друзья?

Кум Булава, синьор, порасскажет вам кое-что. Человек он старый, разум у него уж не такой острый, как мне бы, в божьей помощью, того хотелось бы. Но, даю слово, человек он честный, с головы до пят.

Да, благодарение богу, человек я честный: любого старика возьмите — честнее меня не будет.

Сравнения тут ни при чем: поменьше слов, кум Булава.

Какие вы, однако, канительщики, братцы!

Вашей чести угодно нас так называть, хотя мы всего лишь смиренные принцевы слуги. Однако скажу по совести: будь у меня этой канители столько, сколько у короля, я всю бы ее предоставил вашей чести.

Всю канитель — мне? Ого!

Да, и будь ее даже на тысячу фунтов больше, потому что у вас в городе такая превосходная репетиция, как мало у кого. И хоть я маленький человек, а рад это слышать.

Также и я.

Но я хотел бы знать, что вы имеете мне сообщить.

Так что, ваша милость, наша стража нынче ночью — не при вас будь сказано — изловила парочку таких мошенников, каких в Мессине еще не видывали.

Добрейший старик, синьор, любит потолковать. Как говорится, старость в двери — ум за двери. Господи прости, много чего на своем веку видывал. — Правильно сказано, кум Булава, правильно, — божий ты человек! А все-таки, если двое на одной лошади едут, так кому-нибудь приходится сидеть позади. — Честнейшая душа, ваша милость, честью клянусь: мало таких найдется из тех, что хлеб жуют. Но, благодарение богу, не все люди бывают одинаковы. Так-то, соседушка.

Действительно, братец, ему за тобой не угнаться.

Это уж божий дар.

Я должен оставить вас.

Одно словечко, ваша милость: наша стража действительно задержала две обозрительных личности, и мы хотели бы их нынче утром допросить в присутствии вашей милости.

Допросите их сами и принесите мне потом протокол. Я сейчас очень занят, вы сами видите.

Все исполним в аккуратности.

Выпейте по стакану вина перед уходом. Прощайте.

Входит слуга.

Ваша милость, вас ждут, чтобы вы вручили вашу дочь жениху.

Иду-иду. Я готов.

Леонато и слуга уходят.

Сходи, кум, за Франсисом Угольком, вели ему принести в тюрьму перо и чернильницу: мы там учиним допрос этим молодцам.

Это нужно сделать умненько.

Да уж ума не пожалеем, ручаюсь тебе. (Показывая на голову.) Здесь хватит, чтобы загнать их в тупик. Только приведи ученого писца, чтобы записать всю эту экскоммуникацию. Встретимся в тюрьме.

Уходят.

АКТ IV

Внутренность церкви.

Входят дон Педро, дон Хуан, Леонато, монах, Клавдио, Бенедикт, Геро, Беатриче и другие.

Покороче, отец Франциск. Совершите только свадебный обряд, а наставление об их обязанностях вы прочтете потом.

(к Клавдио)

Вы пришли сюда, синьор, затем, чтобы заключить брачный союз с этой девушкой?

Нет.

Он пришел, чтобы вступить в брачный союз, а уж заключите его вы, отец Франциск.

(к Геро)

Вы пришли сюда, синьора, затем, чтобы вступить в брачный союз с графом?

Да.

Если кому-либо из вас известны тайные препятствия к заключению этого союза, ради спасения ваших душ предписываю вам открыть их.

Известно вам какое-нибудь препятствие, Геро?

Нет, мой супруг.

А вам, граф?

Решусь ответить за него: нет.

О, на что только не решаются люди! На что только они не дерзают! Чего только они не делают каждодневно, сами не зная, что они делают!

Это еще что за междометия? Можно бы найти и повеселее, например: xa-xa-xa!

Постой, монах. — Отец, прошу ответить:

Вы с легкою душой и добровольно

Мне отдаете в жены вашу дочь?

Да, сын мой, как ее господь мне дал.

А чем вам отплачу? Какой ценою -

За этот щедрый, драгоценный дар?

Ничем. Вернув ее обратно разве.

Принц! Благодарности учусь у вас. -

Возьмите ж дочь обратно, Леонато.

Гнилым плодом не угощайте друга:

Ее невинность — видимость, обман.

Смотрите: покраснела, как девица!

О, как искусно, как правдоподобно

Скрывать себя умеет хитрый грех!

Не знак ли добродетели чистейшей

Румянец этот? Кто бы не поклялся

Из всех вас здесь, что девушка она,

Судя по виду? Но она не дева.

Она познала ложа страстный жар.

Здесь краска не стыдливости — греха.

Что это значит, граф?