Лесная гвардия - Сергей Иванович Зверев
– В нашем дворе росла яблоня, приносила медовые желтые яблоки, слаще них только сон в теплой супружеской постели. Потом дерево заболело, покрылось пятнами гнили и за зиму превратилось в труху, осталась лишь пара упругих веток. Я хотел срубить больную яблоньку, но Руфь запретила. Она обрезала больные ветки, а со здоровыми разговаривала каждое утро. Говорила им, какие они прекрасные, как желает им здоровья и долгой жизни. Она верила, что все изменится. Поэтому наша яблонька ответила ей. Следующей весной появились новые ветви, а через пять лет дерево было увешано огромными медовыми плодами, как жена стоматолога бриллиантами. Я верю, Саша, что вас ждет хорошая жизнь. Короткая или долгая, решит бог, но вы… Вам по силам все уготованные испытания. Не стесняйтесь своих слез, я не мейдалэ (девушка), рядом со мной можно не быть героем. Я старик, который видел жизнь, и знаю, какие горькие слезы бывают у мужчин. Расскажите мне, что вас так мучает?
Саша сжал костяные тонкие пальцы и прошептал сквозь слезы, сгорая от стыда из-за своей слабости:
– Я боюсь, мне страшно. Мы умрем, мне кажется, что мы так и умрем на этом болоте, в лесу. Я никогда больше не увижу маму, у меня не будет жены и детей, потому что чертов Гитлер решил устроить войну. Ненавижу его!
Якоб тяжело вздохнул:
– Мне больше семидесяти лет, моя жена в концлагере, я, скорее всего, никогда не увижу ее. У меня дряхлое тело, я не выживу в лесу долго, но мне тоже страшно умирать, Саша. Я очень хочу жить. Да, хочу, потому что у меня есть мечта.
– Какая? – От его слов слезы у парня высохли сами по себе.
Баум прошептал, не открывая глаз:
– Лежать в могиле со своей женой, с моей любимой Руфью. Я проберусь в лагерь и найду ее останки, пускай даже для этого придется рыть могилы руками. Я узнаю ее, сердце подскажет. Мы будем лежать в земле вместе, мы будем вместе в вечности. А ты о чем сейчас мечтаешь, Саша?
Канунников задумался на минуту, а потом решительно произнес:
– Я хочу мстить. Не бежать, а бороться. Еще хочу помочь тем, кто попал в лагерь, освободить их. Дать им надежду. Тогда они станут частью нашей лесной гвардии, мы сможем освободить поселок, потом Польшу, Советский Союз и весь мир от фашистов. Наверняка много таких, кто убежал, спрятался в лесу и готов бороться, как мы. Когда придет время, мы все объединимся, создадим целую армию. Мы сможем уничтожить врага.
– Да, Саша, киндер, тебе все по силам дано, ты сможешь.
Под ласковое бормотание глаза у парня закрылись, горячее, злое отчаяние отступило. Он утонул в глубоком сне, так и оставшись сидеть, привалившись к стене лесного шалашика.
Его разбудил Зоин шепот:
– Саша, Саша, проснись.
Канунников сонно заметался по скромному укрытию, не понимая, кто его зовет. Девушка шикнула:
– Тише, дядю Якоба разбудишь. Помочь надо.
– Хорошо. – Александр протиснулся в лаз. – Что надо сделать?
Зоя смущенно уставилась на землю:
– Рыбу пришибить. Сегодня был хороший улов, еще мы нашли грибы, и Лиза пошла их собирать. Мне велела разделать рыбу и разложить сушиться на солнце про запас. И я не могу… она живая и шевелится. Хотела ударить ее камнем, но… вот, не могу.
Девушка протянула ему большой булыжник. Канунников прошел к огромному бревну, где была разложена нехитрая утварь для ведения хозяйства: нож, котелок с водой и самодельные ложки. Он примерился, зажмурил глаза и представил офицера, который выбил ведро с водой из рук пленных, измученных жаждой. Удар – рыбина затихла под его рукой. Снова удар, потом третий, до тех пор, пока пять вытянутых рыбешек не перестали извиваться на бревне. Зоя взялась за нож и принялась ловко счищать чешую, которая полетела блестящим дождем в траву.
– Хорошо у вас выходит. – Саша с удовольствием смотрел, как размеренно двигаются ее белые сильные руки.
Запыхавшаяся девушка сдула прядь с лица:
– Это что, у меня батя – рыбак. Бывало, как наловит полные сети – мы с мамкой полночи чистим. Только батька – ух, вот так же камнем по башке им лупит. Я хоть и деревенская, но животину не могу порешить. А карася страсть как люблю, хоть он и костистый. Батя заводи знает карасевые, и для меня туда рыбачить ходит.
Она вдруг осеклась, залилась пятнами по всему лицу, поняв, как нелепы сейчас ее радостные рассуждения здесь, в лесу, рядом со смертью. У девушки задрожали губы.
– Как я в плен попала, мне каждую ночь сны снятся, что я домой вернулась. Бывало, проснусь и радуюсь, что дома. А потом не понимаю, что это сон-то. Батя с карасями, мамка с подойником и корова Звездочка. Команда, общежитие, девчата. Или тюрьма у фрицев.
– А как вы в Польшу попали? – удивился Александр.
Зоя снова принялась чистить улов:
– Да нормы ГТО сдавала с нашим отрядом комсомольским, а на стадионе ходил мужичок такой, из города. Смотрел на меня, смотрел, а потом в райком вызывают – все, говорят, Зоя, поедешь на сборы, спортсменку из тебя будут делать. С тех пор езжу уже пятый год на соревнования, на сборы, на тренировки. За границу даже отправили, в Польшу, на чемпионат Европы. Пятиборье у меня – верховая езда, стрельба, плавание, кросс и шпаги. Фехтование только ужас какое сложное, кабы не оно, давно бы золотую медаль взяла. Плавать умею, с детства нашу реку саженками перемахивала, бегать люблю, лошади меня чуют, с любой управляюсь, недаром батя – конюх. Стрелять дед научил по малолетству, внуков у него не было, так он меня, девчонку, на охоту таскал. Хоть мамка и ругалась. А вот шпаги эти не даются никак. Тренер кричит, ругается, что я как медведица косолапая.
– Что вы! Вы очень ловкая. С ножом вон как справляетесь, – возразил Саша.
Девушка расплылась в улыбке и с удвоенной энергией принялась за разделку рыбы. Через пять минут они нанизали тушки на палочки и пристроили под лучи солнца между ветками деревьев. Потом Зоя поливала ему на руки из котелка, помогала умыться. После кружки крепкого холодного чая на двоих они двинулись в чащу, на ходу собирая мох с деревьев в торбу из сплетенных веток. Лейтенанту было интересно слушать Зою, которая, как оказалось, отлично ориентировалась в лесу, знала разные хитрости.
– Гриб березовый, чага. – Девушка аккуратно поддела ножом нарост на белом стволе. – Чай из него можно наварить. Для здоровья очень хорошо. – Она
