Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны - Юрий Викторович Рубцов
Аналогичные права получили начальники гарнизонов, пользовавшиеся правами не ниже командира полка, в отношении задержанных дезертиров рядового и сержантского состава, бежавших из частей действующей армии и из других гарнизонов.
О таких случаях автору написали несколько бывших штрафников. И.С. Зотов, будучи в 1944 г. призванным в Вооруженные силы, рвался на фронт и самовольно оставил учебный полк. Когда проезжал Москву, был задержан патрулем и доставлен в военно-пересыльный пункт на ул. Стромынка. Отсюда приказом начальника гарнизона был направлен в 56-ю ОШР 1-й Ударной армии.
Н.И. Сапрыгин лежал после ранения в госпитале в Алма-Ате, когда получил письмо из дома, из которого узнал, что его отца избил односельчанин. Попытка без разрешения покинуть госпиталь обернулась задержанием и помещением под стражу. Приказом коменданта Алма-Аты был на три месяца отправлен в штрафную роту. Воевал, после ранения попал в медсанбат. И вновь бойца подвела самодеятельность. Стремясь не отстать от своей части, самовольно покинул медсанбат. В Москве был задержан и повторно направлен в штрафную роту. После ранения был из штрафников отчислен и в составе 150-й Идрицкой стрелковой дивизии воевал вплоть до взятия Риги[261].
И хотя И.С. Зотов и Н.И. Сапрыгин не были дезертирами в прямом смысле этого слова и не бежали с фронта, а, наоборот, стремились на передовую, тем не менее формально они грубо нарушили закон, за что и понесли наказание.
Особую категорию переменного состава штрафных рот составили задержанные на освобожденной территории дезертиры, лица, состоявшие у противника на полицейской и иной службе, взятые в плен коллаборационисты (власовцы, солдаты восточных легионов и т. п.), явившиеся с повинной участники бандформирований, действовавших на Северном Кавказе и в Закавказье. Всеми этими лицами власти сочли возможным пополнить ряды действующей армии при условии, что за ними не числилось тяжких преступлений. По предложению Главной военной прокуратуры их было решено направлять в штрафные роты, что одновременно и являлось мерой наказания, и позволяло расширить мобилизационную базу.
Как и в случае с бывшими военнослужащими Красной армии, носившими воинские звания среднего и старшего командного состава и выявленными на освобожденных от оккупантов территориях, органы военного управления руководствовались уже неоднократно упоминавшейся выше директивой заместителя наркома обороны СССР генерал-полковника Е.А. Щаденко № 97 от 10 марта 1943 г., которая обязывала войсковое командование таких лиц, если на них не было серьезных данных для подозрения в антисоветской деятельности, «после быстрой проверки немедленно направлять в штрафные части», а также совместной директивой НКВД/НКГБ СССР № 494/94 от 11 ноября 1943 г.
Переменный состав ОШР. По приговору военного трибунала
Правоприменительная практика в отношении военнослужащих рядового и сержантского состава в части осуждения с отсрочкой исполнения наказания принципиально не отличалась от мер того же характера в отношении лиц офицерского состава. Поэтому нет смысла повторяться, подробно раскрывая порядок их направления по приговору военного трибунала в штрафные роты.
Подробнее есть смысл остановиться на той существенной особенности, которая отличала процесс комплектования штрафных рот, а именно – на зачислении в переменный состав лиц, освобожденных из мест заключения.
Территориальные суды, руководствуясь постановлениями Верховного Суда СССР, в первую очередь принятым 26 июля 1943 г.[262] (подробно оно анализировалось в главе 2), пересматривали значительному числу заключенных, независимо от срока, на который они были осуждены, ранее вынесенные приговоры, оговаривая отсрочку исполнения до окончания военных действий. После этого указанные лица подлежали мобилизации и через штабы военных округов направлялись в действующую армию, в том числе в штрафные роты.
Такое происходило нередко. Например, в июле 1943 г. только в штрафных частях Западного фронта были выявлены 12 лиц, ранее прибывших из мест заключения[263].
С подписанием же заместителем наркома обороны СССР А.М. Василевским, наркомом внутренних дел СССР Л.П. Берией, наркомом юстиции СССР Н.М. Рычковым и прокурором СССР К.П. Горшениным совместного приказа № 004/0073/006/23 от 26 января 1944 г. (он тоже подробно анализировался в главе 2) наличие бывших заключенных в переменном составе ОШР стало обычной практикой. Приказ прямо обязывал военкоматы принимать в местах заключения лиц, признанных годными к службе в действующей армии, и отправлять их в штрафные батальоны военных округов, откуда уже под ответственность командования военными округами бывшие заключенные препровождались в штрафные части действующей армии[264].
В этой связи трудно согласиться с мнением А.В. Мороза, что «крайне редко в штрафные роты попадали осужденные из мест лишения свободы», а «если какая-то доля этих людей, как убеждают архивы, позднее в штрафники попадала, то уже за деяния на фронте»[265].
Материал, которым располагает автор, свидетельствует о том, что пополнение штрафных формирований лицами, освобожденными из мест заключения, происходило как раз довольно часто.
Командир взвода 610-й ОШР Волжской военной флотилии П.Д. Бараболя вспоминал: «Первое знакомство со штрафниками произвело гнетущее впечатление. Конечно, внешне это были вполне, что называется, нормальные парни или молодые, до тридцати лет, мужчины… Однако совершенно по-другому смотрелся “послужной список” этих людей. Военные трибуналы за совершенные воинские или уголовные преступления “отмерили” им суровые наказания – от пяти лет до смертной казни. Последних во взводе оказалось семеро. Тут было над чем задуматься… Мы отдавали себе отчет: среди этих шестидесяти человек (а в роте насчитывалось более трехсот) есть наверняка и такие, кого отнюдь нельзя было назвать ангелами. Что, кстати, подтвердилось очень скоро»[266].
М.Г. Ключко: «Только когда был полностью укомплектован штат офицеров, к нам начал поступать рядовой состав из московских тюрем – Бутырской и Стромынки. Это были те, кому разрешили искупить кровью свою вину перед советским обществом. Общая численность роты составила около 300 человек. На каждый взвод приходилось по два офицера… Это только при формировании контингент в роте был из бывших заключенных. В дальнейшем пополнение к нам поступало из частей армии, фронта».
И.Н. Третьяков: «За год и три месяца моей службы как командира штрафной роты пришлось формировать и воевать с девятью наборами численностью от 250 до 560 человек. Контингент поступал из
