Калмыцкий эпос - Джангар

Песнь вторая

О том, как женился богатырь Улан Хонгр, Алый лев

Шумные полчища силачей,Шесть тысяч двенадцать богатырей,Семь во дворце занимали кругов.Кроме того, седых стариковБыл, рассказывают, круг.И красноликих важных старухБыл, рассказывают, круг.Жены нежно-белые тамТоже составили круг.

Словно плоды спелые, тамДевушки составили круг.Диких степных кобылицМолока потоки лились.Разливались озера арзы,Радующей взоры арзы.

Стали красными наконецНежные глотки богатырей.Загудел многоуглый дворец.Желтые полчища силачейСтали кичиться силой своей,Озираться стали вокруг,Вопрошая соседний круг:«Ужели сражений для славы нет?Сайгаков — и тех для облавы нет?Ужели для боя державы нет?Ужели врага для расправы нет?»

И когда, повеселев,Так вопрошали богатыри,Мрачен был Хонгор, Алый Лев.За чашей сидел угрюмый он,Молча сидел до самой зари.Сокровенные думы онВысказал Джангру наконец:«Восемнадцать отважных летМне уже пробило давно,Джангар великий, ответьте мне:Почему же на свете мнеЖить в одиночестве дано?»

Улыбнувшись, Богдо сказал:«Где мой рыжий конь Аранзал?Оседлайте скакуна!»Выбежал преданный Бор Мангна,Славный богатырь-коневод.У холода прозрачных вод,У бархата зеленых трав,Среди бесчисленных скакунов,Среди темнеющих табуновБегал, резвился рыжий конь.

Принялся за дело Мангна.Сел на рыжего скакуна,Слева направо обогнулХанскую ставку Мангна.Сталью из лучших сталей согнулПереднюю ногу коня,А задние ноги коняЖелезом из желез застегнул.

Подвел он коня к двери дворца.Сорок четыре молодцаПридерживали бегунца.Серебряный подпотник положив,Шестилистый потник наложив,Широкий, словно простор степной,Коневод накинул седлоВ наковальню величиной,Большое, удобное седло,Ущельеподобное седло!Подушку положил на седло —Из тибетского серебра.Подпругу и катаур натянулВдоль узорчатых тебеньков.Между ребрами коневодИз восьмидесяти язычковСцепление натянул.Так он сильно его натянул,Что выступили сок и потИз восьмидесяти язычков.Так он сильно его затянул,Что сало на белом животеСложилось в семьдесят семь слоев.

Колокольчики нацепилНа шею и на гриву коня.Очень крестец красив у коня!Аранзал в крестце собралВсю грозную красоту свою.Аранзал в глазах собралВсю зоркую остроту свою.Аранзал в ногах собралВсю резвую быстроту свою.Величественный священный хвост,Восьмидесятисаженный хвостВысится над крестцом, как навес.Ноги, как у тушкана, стройны,Уши — дивной величины,Шести четвертям они равны,С ножницами они сходны.

Вот заиграл он с солнцем-лунойБархатною гривой густой,Вот он запрыгал, сбруей гремя,Будто копытами четырьмяЗемлю врага хотел растоптать.То в один, то в другой конецОтбрасывал бегунецОтборнейших конюхов-молодцов,Но, резвясь, не забывалО переходе трудном он:Не был конем безрассудным он!

Гибкая, как тростинка, ШавдалНадела на Джангра пышный халат.Похвалил хозяйку Богдо…В руке сжимал нагайку Богдо.Так ее сжимала рука,Что выступил из нагайки сок.Из шкуры трехлетнего быкаСердцевина ее сплетена.Снаружи покрыта шкурой онаЧетырехлетнего быка.Напоминают узоры ееУзоры на спине змеи.Варили ее в слюне змеи,

Опускали в отраву ее,Укрепили на славу ее.Взгляните на оправу ее:Стальные пуговки на ней —Сразу всех не сосчитать;С красным шелковым ремешкомСандаловая рукоять;Стальная на самом конце ладонь:Станешь бить — обожжет, как огонь!

И сказал героям нойон:«Пока мой Хонгор жениться не прочь,Пока он молод и силен,Поеду сватать Хонгру жену —Зандан Герел, Замбал-хана дочь».

Но воскликнул Алтан Цеджи:«Не спешите, нойон: сперваВыслушайте мои слова.Когда мой конь Аксаг УлманБыл быстрейшим из конейА я моложе был и сильней, —Не был в вашем подданстве я,Не жил в Джангровом ханстве я.Много предпринял странствий яПо неизвестным странам земли.Так однажды добрался яДо владений трех Шаргули,Чтобы ханов вызвать на бой.

Битву тогда повести не пришлось.И на обратном пути мне пришлосьСкакать у владений Замбала тогда.И в голову мне запало тогда:Есть у Менген Шикширги сын —Храбрый Хонгор. Лишь он одинЗамбалу годится в зятья!Оглянулся на миг назадИ на девочку бросил взгляд,На трехгодовалое дитя.

Мига было довольно мне,Чтоб девчонку ту разгадать.Понравилась не больно мне…В свете пятидесяти окон —Видел я — вышивала она.Девяносто девять шелковСразу соединяла она!Внешний вид ее был таков:Ангела затмевала она!Прелестноликой, лучистой была,Но внутри — нечистой была,Обманщицею ловкой была!Проклятою бесовкой была!Разве в мире она — одна?Разве Хонгру она жена?Союз этот будет опасен, Богдо!»Сердито Джангар ответил ему:«Против того, с чем согласен Богдо,Почему возражаешь ты?Мудрым себя считаешь ты,Взглядом провидца пугая народ.Все, что случится, ты знал наперед.Но, вижу я, сделался старым ты,И вещим не светишься даром ты.Слова бросаешь даром ты, —Да пролетят, не задев ушей!»

С этим вышел нойон из дворца.Сорок четыре молодцаПодвели к нему бегунца.А ясновидец Алтан ЦеджиТак, оставшись один, сказал:

«Увидим, как рыжий конь АранзалОтощает на трудном пути,Останется без мозга в кости,Останется без жира в груди,А вот этот великий нойон,Долгим походом изнурен,Спереди прахом степным запылен,Сзади солнцем степным опален, —Притащится верхом на коне,Держась уже с трудом на коне,Ничего не видя вокруг,Выпустив из ослабевших рукДротик пестро-желтый свой!»

Стремени коснулся едваПунцового сапога носок, —Джангар сел уже на коня,Словно красный уголек,Отскочивший от огня!

Аранзал, что ветер, летуч,Поскакал он пониже туч.Повыше коленчатого ковыля.Всем бы такого коня в пути!На расстояние дня путиЗадние ноги выбрасывал он,Передние ноги забрасывал онНа расстояние двух дней.Поддерживал он грудью своейПодбородок, что на скакуСоприкасался с черной землей.Опалял он дыханьем траву —Становилась она золой.Задевая слегка мураву,Зайцем сизо-белым скакалДлиннохребетный конь Аранзал.

Семью семь — сорок девять днейРыжий проскакал Аранзал.Джангар выехал на перевал.Чумбур серебряный растянул,Черной нагайкой своей взмахнул,Черными зрачками сверкнул,Черным взглядом холодных глазЧетыре окинул конца земли.Между востоком и югом, вдалиЗамбалханова башня зажглась,Заполыхала, словно костер.Далее Джангар взоры простер —Очерки всадников он увидал,Очевидно, спешивших к нему.

Поскакал во весь опорВсадникам навстречу нойон.Сто молодцов увидел он,Тонкостям всяким обученным там.Одногорбых увидел онСто верблюдов, навьюченных тамБурдюками хмельной араки.Разостлали сто молодцовПеред нойоном дербюлжин,И сказали сто молодцов:«Будь благосклонным, господин,Соизволь сойти с коня,Яства широкой рукой принятьИ пиалу с аракою поднять!»

О здоровье всех расспросив,Как месяц в полнолунье, красив,Принял нойон угощенье их,Выслушал он сообщенье их:«О приближении узнавПрославленного Богдо,Повелителя многих держав,Наш именитый хан ЗамбалНас навстречу гостю послал».

Молодцов поблагодарив,С ними распростился нойон.Снова в путь пустился нойон.Увидал нойон, наконец,Белый тысячевратный хурул,Бронзовый Замбал-хана дворец.Замедлил плавный бег Аранзал,Мелкой иноходью бежал,Не сгибая высоких трав,Низких не колыхая трав.

Башню взглядом одним рассмотрев,Джангар спешился в тениТрех сандаловых дерев,Выросших у стены дворца.Отборных двадцать два молодцаОтвели на луга бегунца.

Джангар, открывая подрядДвадцать серебряных дверей,В главный ханский покой вошел,На серебряный сел престол.

Беседу ханы тогда повели.Благоуханные потеклиРечи дружественных владык.Сидели в раздолье пира они,В блаженстве счастья и мира ониНаслаждались арзой в эти дни.Семь веселых суток прошло,И новые семь просияли светло,На третью седмицу Джангар сказал:

«Родовитейший хан Замбал!В поисках верблюда яВ ваше священное ханство попал.Не успокоюсь, покуда яТрехгодовалого не найду!Вот примета: на третьем годуБыл у него проколот нос.Утрату я дорогую понес!Честь окажите, как брату, мнеИ возвратите утрату мне.Рыжий, горячий пропал верблюд!К вам, не иначе, попал верблюд!»[2]

Замбал-хан засмеялся тут,Мудрое молвил слово он:«Если несуществующий скотВ степь забредет и пропадет,Будет ленив, что корова, он,Не возвратится снова он.Пропал верблюд на чужом лугу.Не разыщет его никто.Лучше попросите то,Что я вам предложить могу».

В таких забавах, в таких речахЕще семь суток прошло в пирах —Не видно было конца торжеству!Когда же к исходу пришло торжество,«Пришлите ко мне скорей того,Кого я сыном своим назову!» —Джангра попросил Замбал-хан.

С ханом распростился Богдо,И в путь обратный пустился Богдо —Были земле тяжелы шаги;В коралловые дорожки онПунцовые вдавливал сапоги.

Молодцы проводили его,На коня посадили его.В руки свои величаво онЗолотые поводья взял.Объехал слева направо онХанский дворец и на всем скакуУдарил по тебеньку,Беззвучно ударил семь тысяч раз,И звонко ударил семь тысяч раз,И доскакал он за семь днейДо желто-пестрой башни своей.

Сразу же толпа силачейСеребряную раскрыла дверь.Сияя светом лунных лучей,Сел повелитель на престол.Знатные исполины его,Даже простолюдины егоВстретиться с нойоном пришли,С аракой и поклоном пришли.Отборная чернь и знать пришла —Счастливую весть узнать пришла.Но слова не вымолвил нойон,Сидел он, в думы свои погружен,Семью семь — сорок девять дней.

Наконец повелитель державПроизнес такие слова:«Священнейший месяц избрав,Священнейший день указав,Отправьте Хонгра, Алого Льва,В Замбалханово ханство скорейДа подберите-ка женихуДостойное убранство скорей!»

У бархата зеленых трав,У холода прозрачных водХонгров отыскал коневодЛысого Оцола Кеке.Оцол Кеке в крестце собралВсю грозную красоту свою.Оцол Кеке в глазах собралВсю зоркую остроту свою,Оцол Кеке в ногах собралВсю резвую быстроту свою.Отборнейших конюхов-молодцовОтбрасывал бегунецТо в один, то в другой конец,Новый обдумывая поход,Прыгал и сбруей своей гремел…

Крикнула ханша Зандан Герел:«Едет в далекую землю жених,Оденем его с головы до ног!»Хонгор обулся в пару своихКровяно-красных прекрасных сапогЧто может быть в мире лучше их!Только одно закаблучье ихВыстрочило двести девиц,А голенища прекрасных сапогТысяча выстрочила девиц.Рубаха была надета на немЦвета неувяды-травы.Три драгоценных бешмета на нем.

Надел боевые латы он.Пояс надел богатый он.Нацепил на правый бокОдносаженный меч стальнойВ семьдесят меринов ценой.Дорогой атласный кафтанВ десять тысяч кибиток ценойНа плечи себе накинул он.Шлем набекрень надвинул он.Широкую желтую пиалуСемьдесят раз опрокинул он —Семьдесят и один человекПоднимают ее с трудом.

Обогрелось крепким питьемНежное белое нутро.Гордо Хонгор глядел на толпу.Жилы раздулись на мощном лбу,Стали с нагайку величиной.Сердце забилось в клетке грудной —Десять кипело там отваг,Готовых вырваться каждый миг.

Десять пальцев белых своихСжал он в грозные кулаки.Страшно такого потрогать льва.Каждый палец, что коготь льва!В лунках зрачки холодных глазПеревернулись двенадцать раз, —Сокол такими глазами глядит,Сокол, когда за добычей летит!

Удивил он мощью своейПолчища храбрых богатырей.Долго разглядывали его,Силу отгадывали его,Гудело от круга до круга там,Все вопрошали друг друга там:«Какою же силой он одарен?Чьей мощи мощь подобна его?»

Разобрав подробно его,Исследовав со всех сторон,Обсудив достоинства все,Воинство сошлось на том,Что лоб — Маха-Галовой силой силенЧто в темени сила Очир-Вани,Макушка же силе Зунквы сродни.Решили: лопаток его ширинаСемидесяти саженям равна.Решили: бедер его ширинаВосьмидесяти саженям равна.Решили: стан в середине своейСорока достигает локтей.

Сидел он пред ними на седле,Стоял он пред ними на земле,Рассмотрен по всем законам был, —Решили: героем он конным былИ пешим непревзойденным был.Плохих примет найти не смогли.Решили: нет вблизи и вдалиРавных духом геройским ему,Он — гордость богатырей земли!И пожелали всем войском емуИсполненья задуманных дел,Возвращенья в родимый предел —К чешуйчатой двери дворца.Благословили храбреца,Хонгор быстро сел на коня,Словно красный уголек,Отскочивший от огня.

Поглядите-ка на коня!На расстояние целого дняЗадние ноги выбрасывал конь,Передние ноги забрасывал коньНа расстояние двух дней.Поддерживал он грудью своейПодбородок, что на скакуСоприкасался с черной землей.Опалял он дыханьем траву —Становилась она золой.Если сбоку взглянуть на него —Кажется: заяц летящий он,Выскочил будто из чащи он,Раздваивая траву.

Семью семь — сорок девять днейХонгор на лысом коне проскакал.Когда же выехал на перевал,Зовущийся Болзатин-Боро,Спешился Хонгор с Оцола Кеке,Коня привязал к седельной луке,Сталью из лучших сталей согнулБесподобные ноги коня.Чумбур серебряный растянул,Черной нагайкой своей взмахнул,Черными глазами сверкнул,Черным взглядом холодных очейЧетыре окинул конца земли.

Залита светом жарких лучей,Замбалханова башня вдалиЗасверкала, словно костер.Далее Хонгор взоры простер —Высится, светла и кругла,Напоминая гнездо орла,Башня из дорогого стекла.Девушка в этой башне жила.«Посмотрим, — подумал он, — каковаХанша, которая смоглаНашему приглядеться Богдо».

И Хонгор взоры вперил в гнездо.Увидал он Зандан Герел.Желтому солнцу молилась она,В руках держа берцовую кость.[3]Рядом с ней сидел ее гость —Отпрыск тенгрия — Тёгя Бюс.«Ужели биться с ним побоюсь», —Подумал Хонгор, Алый Лев,А сам поглядывал, оробев,В сторону милой Бумбы своей…

Вот он бросает на башню взгляд —Видит он ханшу с костью в руке,Вот оборачивается назад —Видит он друга Оцола Кеке…Оторопь Алого Хонгра берет,Ходит Хонгор взад и вперед,Смотрит на стеклянный покой,Поднимающийся вдалеке.

Подумал умный Оцол Кеке:«Не слишком ли долго хозяин мойХонгор шагает взад и вперед?»Сорвал железные путы КекеИ молвил всаднику лютый Кеке:«В восемнадцать отважных годовПорешил ты мужем стать,Но домой вернуться готов,Посмешищем к тому же стать,Завидев противника издали?Трусом будешь упрямым ты, —Что сделаешь с вечным срамом ты?Что скажут люди потом о тебе?Думаешь, если пойдешь вперед,Если ты погибнешь в борьбе,Джангар богатыря не найдет,Равного мужеством тебе?»

Хонгор пришел в богатырский гнев.Барсовой злобой рассвирепев,Зубами мудрости заскрежетал.Заметался в капкане лев —Забилось сердце в стальной груди.На коня драгоценного сев,Хонгор ему приказал: «Гляди,Чтобы завтра к рассвету яК Тёгя Бюсу доставлен был,Не то — погибай, не сетуя,В кожу для барабана яТвой железный крестец превращу!В палки для барабана яВосемь ребер твоих превращу!Из четырех копыт твоихСделаю круглые чаши яДля светильников святых!»

Слушает конь слова храбреца.Выслушал клятву до концаИ поскакал в густой пыли,Буре подобным став издали,Будто ветру завидовал он,Будто пугался комков земли,Что по дороге раскидывал он.

«Ладно, — был ответ коня. —Только сумей усидеть на мне,Продержись на моей спинеДо утра завтрашнего дня.Если же нечаянно тыПерелетишь через мой крестец —Пеняй тогда на себя, молодец,Моим не будешь хозяином ты,Не пожалею, покину тебя,А я ведь, мой Хонгор, один у тебя!»

Оцол Кеке, что стрепет, летуч.Поскакал он пониже туч,Повыше коленчатого ковыля.Вся в яминах бежала земля!Клыками буравил он удила.Оказывался Хонгор на немТо спереди, то позади седла.Поводья золотые с трудомХонгор удерживал в руках.Ветру не догнать коня —Летел он иноходца быстрей.

На восходе второго дняХонгор спешился у дверейСветлого девичьего дворца.Сталью из лучших сталей согнулСтройные ноги бегунца,Створки дверей со звоном толкнул,Светлые двери дворца распахнул,Справа сел от стеклянных дверей.

За покрывалами длинными там,Под девятью балдахинами там,В мире, в блаженстве, в раздолье там,На восьминогом престоле тамВозлежала госпожа.Услыхав колокольцев звон,Закричала госпожа:«Кто навестил без спросу меня?Какой это грязный пес у меня,С огненным горячим лицом,С бешеной собачьей слюной,С глазами, как у случного быка,Подобно стреле-свистунке шальной,Залетевший издалека?Убирайся-ка прочь, покаБока не намяли тебе сторожа!»

«Случайно попал я сюда, госпожа!Упустил я табун коней.Скитаясь в поисках табунаСемью семь — сорок девять дней,Я забрел, печалью ведом,В первый мне попавшийся дом —О пропаже своей объявить,Жажду за много дней утолить.Помогите бедняге вы,Нацедите мне влаги вы!»

Из-за шелковых покрывалТёгя Бюс тогда заорал:«Некогда нам для бродяги вставать,Некому здесь тебе влаги подать,Сам наполни себе пиалу!»С места поднявшись в своем углу,Семьдесят и один разХонгор наполнил пиалу.

Семьдесят и один разОпорожнил он пиалу —Семьдесят и один человекПоднимают ее с трудом…

«Пей поскорей и прочь уходи,Ступай себе своим путем!» —Крикнули богатырю потомИз-за балдахинов тугих.«Уйти, хозяев покинув таких?Вы дали мне влаги напиться теперь,Извольте же не торопиться теперь!Трубкой хочу насладиться теперь!»И Хонгор трубку свою закурил.

От выпитой аракиНутро согрелось у него.Десять пальцев белых егоСжались в гневные кулаки.Сердце забилось в клетке грудной —Зверь заметался в чаще лесной,Рвутся десять отваг из груди!Сказал он: «Чую, что близко ты —Не вижу тебя, покажись-ка ты!В глаза взгляну господину я,Что гонит из дому людей.Так просто тебя не покину я!Не хочешь ли поиграть со мнойПод ногами солнца, герой?»

Девять занавесей приподняв,Вышел надменный Тёгя Бюс,Щуря глаза на силача,Пышную жеребячью дохуНебрежно за собой волоча.Смерил он Хонгра глазом одним,Стал он посмеиваться над ним:

«Появится откуда невестьВсякая тварь — и туда же: лезтьВ драку со мною, мне же на грех!»Одолевал Тёгя Бюса смех.Умывшись, привел своего скакуна,Все доспехи надел сполна,Выехал на середину степи.«Смерть постигает мужчину в степи!» —Подумал тенгрия сын Тёгя Бюс.

Мало ли, долго ль скакали они —Ганг-океан увидали ониУ подножья горы ледяной.«Кости вояк, что заспорят со мной,В этих расселинах тлеют потом.Кровь забияк, что заспорят со мной,В этих потоках алеет потом».Так Тёгя Бюс перед боем сказал —На гору, на океан указал.

За словами этими вследЗасвистали нагайки в рукахРассвирепевших силачей.Засверкали желтых мечейЗакаленные острия:Пронзали противника сразу они!От макушки до таза ониПополам рассекали бойца,Но стоило только мечи отнять —Обе части срастались опять,Как будто рассекалась водаИ снова соединялась вода!

Копьями золотыми тогдаСтали противники трясти,Друг друга пронзали до кости,Но победить никто не мог!Белые пальцы к ладоням прижав,Подскочил смельчак к смельчаку.Восемь раз на всем скакуВосемь взметнулось конских ног, —Но победить никто не мог,Не сдвинулись всадники и на вершок,Остались в седлах добротных своих…

Решив, что мучить не следует имТравоядных животных своих,Решив испытать в конце концовСилу плеч и лопаток мужских,Добытых от матерей и отцов, —Богатыри сошли с бегунцов.Штаны из диких оленьих шкурПовыше голеней засучив,Штаны из диких конских шкурПовыше колен засучив,Взяли герои в руки своиЯсеневые луки свои.

«Кто же будет первым стрелять:Ты ли, который меня задел,Я ли, который мирно сидел?» —«Я, который тебя задел,Я буду первым стрелять!» —

Прянула с лука Хонгра стрела,Но Тёгя Бюса пронзить не могла,Отскочила прочь от груди,Расплющен был наконечник ее!Прянула Тёгя Бюса стрела —Хонгра пронзить она не могла,Отскочила прочь от груди,Расплющен был наконечник ее, —Друг друга враги пронзить не могли.

Когда же и стрелы не помогли,Битву не кончили страшную здесь,Кинулись в рукопашную здесь!Бились четыре недели они,Друг друга бросали через себя, —То над морями летели они,

То над горами летели они.Долго друг друга они трясли.Тёгя Бюс оторвал, наконец,Ноги Хонгра от земли.Но, хитрого родителя сын,Наземь упасть не хотел исполин,Выстоял он четыре дняНа мизинце правой ноги!

Затрепетало сердце коня, —Увидал Оцол Кеке:Плохи Алого Хонгра дела!Закусил скакун удила,Разорвал свои путы Кеке,И воскликнул лютый Кеке:

«Ты из племени Шикширги,Ты потомок ханши Мога!Не тебя ли страшились враги,Не тобой ли пугали врага?Не ты ли знамя отчизны своей?Не жалея жизни своей,Не ты ли победителем стал,Не ты ли покорителем сталХанов семидесяти держав?Не ты ли воинов гордостью был?Не ты ли Джангровой твердостью был?Не ты ли служил ему в битвах щитом?Не ты ли служил ему в горе хребтом?Разве стыда в твоем сердце нет?Пойдет о тебе такой разговор:„В восемнадцать отважных летСтать порешил мужчиной он,И был побежден, вступивши в спор,Всего лишь одним мужчиной он!“Ужели ты стерпишь такой позор?Если ты будешь побежден, —Не дав себя догнать врагу,Я с чумбуром своим добегуДо желто-пестрой бумбулвы,И воскликнут Джангровы львы:„Посмотрите: конь жениха,Уехавшего к невесте своей,Прискакал с пустым седлом!“

Так они скажут — и поделом!Ужели не жаль тебе чести своей?Ужели стыда в твоем сердце нет?А ну-ка, схватись за красный кушак,А ну-ка, локтем желтым, смельчак,Нажми на позвоночный хребет!»

Выслушав слова скакуна,Хонгор пришел в богатырский гнев.Заметался в капкане лев —Забилось сердце в клетке грудной,Закипело там десять отваг.Ухватившись за красный кушак,Нажал он желтым локтем своимНа позвоночный хребет врага.Так нажал он локтем стальным,Что мясо прорвал, дойдя до кости!

Еще раз нажал и в третий раз —И на ноги встал и много разПеребросил через себяТёгя Бюса, врага своего,Скалы гранитные раздробя —Так, что след лопаток его,Туловища отпечаток егоОстался на граните горы.

«Человек, побежденный в бою,Молвит последнюю волю свою.Требуй, чего желаешь ты!» —Алый Хонгор сказал силачу.

«Вырвать жизнь у тебя хочу,Но действуй, как пожелаешь ты,Я теперь не человек».

Надвое Хонгор врага рассек,Верхнюю часть на седло взвалил,Нижнюю часть на седло взвалил,Привязал тороками потомИ пустился прежним путемК башне из дорогого стекла,К башне, в которой бесовка жила.

Спешившись у светлых дверейБашни, подобной гнезду орла,Отпустив коней на луга,Хонгор на косяках дверейПоразвесил останки врагаИ к пышному ложу направил шаг.Положив на постель шишак,Перед ложем серебряным селИ, глядя мимо Зандан Герел,Заговорил, не подняв очей:«От борьбы, в пустынной тишиДлившейся много дней и ночей,Спутались волосы у меня.Подымись и расчеши».

«Дождусь ли я желанного дня,Когда поколение ШикширгиИсчезнет с лица земли без следа? —Ханша воскликнула тогда,Гневными руками всплеснув,[4] —Что же делать с тобою мне,Выродок, разлучивший меняС милым, данным судьбою мне!Стрелы не достоин даже ты!Станешь добычей жадных червей,Кости развеет твои суховей,Сгниешь на пустынном кряже ты!Кто послал тебя, вора, ко мне?Со всем, что было дорого мне, —С женихом разлучивший меня,Паршивца лысого гаже ты!Проваливай сейчас же ты,Потеряй обратный путь,Направление позабудь,Умри на безводном кряже ты!»

«Так и быть, не хочу тебяОтнять у жениха навек,С милым не разлучу тебя!»И Хонгор синей сталью рассекНа две части Зандан Герел,Останки развесил на дверях.На престол серебряный сел,Задумавшись, великан.Слезы чистые, как аршан,Потекли по его щекам.«Что же мне делать? Назад скакать?Будет раздолье злым языкам.Родовитая наша знатьВовсе не даст проходу мне.Что говорить народу мне?Скажут: „Врага победил ты в бою —На то у тебя и сноровка была.Куда же невесту девал ты свою?Быть может, она и бесовкой была,Но Джангар ее привезти повелел,Куда же девал ты Зандан Герел?“

Что же героям отвечу я?Как я предстану пред нашей семьей?Лучше поеду навстречу яНеминучей смерти самой!Мне ли бояться проклятий Герел?Если б от жажды я сгорел,Если б от голода я погиб,Если б я стал добычей зверей, —Разве на родине богатырей,В государстве Джангра БогдоНе заменил бы меня никто?Будет воин, заменит меня!»

И, разрубив вороного коня,Которым Тёгя Бюс владел,Мясо на вертел Хонгор надел,Зажарил его на желтом огнеИ, подкрепившись, на лысом конеПоскакал в ночную тьму.Верный хозяину своему,Лыско летел поверх травы,Пониже ночных небес.Вскоре достиг он бумбулвы:В ней обитал Замбал-хан…

Хонгор, Алый великан,Двенадцать окон разбил кулаком,Замбал-хана с ложа стащил,Снял он три ремешка со спиныИ по следам, что стали красны,Ударил нагайкой по коже он,И бросил назад на ложе онОторопевшего хана потомИ поскакал обратным путем,Полуденного солнца левей.

Семью семь — сорок девять днейСкакун без отдыха пробежал!Исхудал Кеке до того,Что жира не стало в груди его,Что мозга не стало в его кости,Стал он медленнее брести,Длинные уши повисли его!Хонгор, видать, заплутался в пути,Горькие мучили мысли его.

Спереди прахом степным запылен,Сзади солнцем степным опален,Зноем измучен, изнурен,Травинки не находя зубам,Росинки не находя губам,Ничего не видя вокруг,Выпустив из ослабевших рукПестро-желтое копье,Поверженный в забытье,Покинутый своим умом,Долго ехал он пыльной тропой.Выехав на безводный кряж,На пустынный, бесплодный кряж,Ноги сложил скакун под собой,Лег, совсем обессиленный, он,А Хонгор свалился возле коня,Держался за корень ковылины он…

Так пролежал он четыре дня,Четыре ночи лежал в забытьи.Не было ни души вокруг,Три лебедя появились вдруг.«Как это конь и человекОчутились на кряже таком,Где не бывало жизни вовек?Насытим их и напоим,Доброе дело сотворим!»И лебеди вложили имЖивительные зерна в устаИ полетели на восток.

Пришли в сознанье конь и ездок.Хонгор сразу сел на коня,И проскакал Оцол КекеДевяносто четыре дня.Опять исхудал Оцол Кеке,Опять не стало жира в груди,Опять не стало мозга в кости,Опять он медленно стал брести,Ноги переставляя с трудом.

Вот перед ними берег морской,В семьдесят копий вышинойПлещется белое море Ганг.Волны кружатся и кипят,Тяжкие, как топоров обуха.Мечется величиною с быкаКамень, пламенем объят.Хонгор, берегом проскакав,Вдруг увидел издалекаЗелень целомудренных трав,Холод прозрачного ручейка.

Была тогда середина дня.Пустив на пастбище коня,К холоду прозрачных вод,Захватив пестро-желтый дрот,Хонгор на берег вышел затем.Гулкий плеск он услышал затем —К берегу плыл огромный кит.Хонгор бросился в водоворотИ, всадив пестро-желтый дротВ спину, в китовый позвонок,Поднял кита, разбив волну,Но кит рванулся и поволокХонгра в темную глубину.

Слышит конь Оцол Кеке,Пасущийся невдалеке:Хонгор тонет в пучине вод,Хонгор стонет в пучине вод,Скакуна своего зовет.Прискакал Оцол Кеке,Хонгру подал священный хвост,Восьмидесятисаженный хвост.

Хонгор за хвост ухватился, плывет.Крикнул скакун: «Вытаскивай дротИ спасай свою душу скорей,Вылезай-ка на сушу скорей!» —«Нет! Хочешь быть верным оплотом               моим —Тащи меня с рыбой и дротом моим!» —Хонгор сказал, не бросая кита.Внемлет словам хозяина конь.В землю всадил отчаянный коньЗадние ноги по самый пах —Вытащил Хонгра вместе с китом.

Был чудесен китовый жир.Хонгор очаг развел на камнях,Мясо изжарил и съел и потомБелоснежный раскрыл чачир,Благостную дающий тень,И, вытянувшись, как ремень,Заснул он, раскрасневшись весь,Словно из осокоря костер.

Так он спал без просыпу здесьСемью семь — сорок девять дней:Отдых герою нужен был.Наконец он разбужен былНа восходе светлого дняФырканьем ласкового коня.Хонгор на коня посмотрел.Поправился Лыско, раздобрел,Стала холеной холка его.Словно только-только егоС пастбища привели сюда.

Хонгор подняться решил тогда,Полакомиться мясом опять,Скакуна своего оседлать,Серебряный Ганг переплыть.

За семь дней удалось емуСеребряный Ганг переплыть,И потом довелось емуЕще три месяца проскакать.

Устал драгоценный скакун опять,Еле ноги переставлял.Но показался вдруг перевал.Хонгор взобрался нас перевал,Выбившись из последних сил.Привязал он к седельной лукеДорогого Оцола Кеке,Черным взглядом холодных глазЧетыре окинул конца земли:Под полуденным солнцем вдалиБронзовая башня зажгласьПламенем вспыхнувшего костра.

Хонгор подумал: «КаковаЭта чудесная бумбулваПо сравнению с башней Богдо?» —Решил он: «Шире на целый аршинИ выше на палец башни Богдо».«А кто же дворцом обладает, кто?Наверно, такой же властелинЧетырех частей земли,Такой же счастливец, как и Богдо!» —Подумал он, горем обуян.Из орлиных глаз потеклиСлезы чистые, как аршан:Не знал он, как попасть во дворец.

С перевала сойдя наконец,Хитрое дело затеял он.Дивное диво содеял он:В двухгодовалого меринка,В захудалого меринкаПревратил он Оцола Кеке.А сам он мальчиком вшивым стал,Смердящим, шелудивым стал,Таким, что челку ему почеши —Станут десятками падать вши,А грязный висок ему почеши —Станут пятерками падать вши.Вдруг возникла гора кизяков.Поселение бедняковБыло вокруг бумбулвы,Жителей там — что степной травы,Но жеребенок Хонгра не могДо золотой бумбулвы добрести, —Обессилев, свалился с ногУ кизяков, посредине пути.

Вдруг появился красный вол,Маленький, запряженный в арбу.Старик за телегой киргизской шел,Видимо, был он из бедняков.Увидал он у кизяковДвухгодовалого меринка,Захудалого меринка,А рядом — лежащего паренька,Худого, смердящего паренька,Бормочущего спросонья здесь.Дышать перестав от зловонья здесь,Вола повернул старик назад —Воистину был ужасен смрад!

Вернулся в родную лачугу свою,Встречает старуху — супругу свою.И закричала старуха: «Никак,Ты, муженек, позабыл про кизяк?»

Был ответ старика таков:«Увидел, дойдя до кизяков,Двухгодовалого меринка,А рядом заметил я паренька,Крепко спящего на земле.Такой исходил от обоих смрад,Что повернул я вола назад».

«Как это за столько летНе иссякла глупость твоя,Не иссохла тупость твоя!Небо не дало нам детей.Почему же ты, лиходей,Мальчика не привел за собой,Нам ниспосланного судьбой?Приведи его к очагу», —Старику приказала жена.Длинную держа кочергу,Старика погоняла жена.Только вола повернул старик —Снова услышал старухи крик:«Не забудь, муженек, бадьи:Если жив он — водой напои!»

С наветренной стороны подойдя,Окликнул мальчугана старик:«Если ты жив, так вот бадья,Холодного попробуй питья».Собрав последние силы свои,Мальчик, лежа на боку,Выпил одним глотком полбадьи,Полбадьи жеребенку отдав.А старик набрал кизяку,Мальца на двухлетку посадил,Привязанного к арбе,И в лачугу вернулся к себе.

Вышла старуха навстречу к ним,Вышла с приветливой речью к ним,С тощего жеребенка потомПомогла мальчугану сойти.Заключила ребенка потомВ ласковые объятья свои,В дом повела, развеселясь,Сразу же всю с него смыла грязь,Поцеловала звонко потом.

А старик жеребенка потомК девственной повел мураве,Отпустил пастись на траве.И вот шелудивый мальчуган,Бездомный, вшивый мальчуган,Чистым таким ягненком стал,Славным таким ребенком стал,Что любовались им старики.

Много ли, мало ли минуло дней —Вот однажды мальчик стоялОколо хижины своей.Вдруг увидал он троих детей,Играющих в альчики здесь.Веселились мальчики здесь —Это была родовитая знать:Ханский сын и дети вельмож.«Глядите-ка: мальчик, идет сюда,Хочет он в альчики поиграть!» —Крикнул сын одного из вельмож.Ханский сын сказал ему: «Что ж,Если мужчина хочет принятьУчастие в пире или в игре,То не отказывают ему,Дружбу выказывают ему».

Когда приемыш, румян и пригож,К этим подошел игрокам,Спросил его сын одного из вельмож:«Ты хочешь в альчики с нами сыграть?» —«Была бы ваша воля на то —Желал бы, мальчики, с вами сыграть», —«А знаешь, какой у нас закон?Ставим мы на каждый конЗолота целую тулму». —«Если бы ваша воля была,Поставил бы я жеребенка, волаИ двух стариков — отца и мать».Ханский сын в ответ произнес;«Мал или велик этот взнос, —Позволим один ему кон сыграть».

Послушались мальчики тогдаИ выдали альчики тогда:Два — для метанья, два — для меты.

Выставив альчики для меты,Стал приемыш с другими в рядОколо исходной черты.Первым сын вельможи метнул,Но сын вельможи промах дал.За ним приемыш пригожий метнул,Сначала тоже промах дал,Но потом еще раз метнул,Прищурился левым глазом он,И выбил две бабки разом он.Добежав до круга затем,Выбил приемыш все альчики вдруг!Так проиграли мальчики вдругЧужому мальчику три тулмы.

Начали снова играть они,Разгорячились опять они,Мальчик назад проиграл тулму.Все же немало досталось ему!Всыпал он выигрыш золотойВ отвороты своих рукавовИ вернулся к себе домой.Перед подушкою с