Девочка из черного мрамора - Ася Александровна Плошкина
В дверях столовой она радостно поздоровалась с Вероникой Сергеевной и кивнула Озерову, хотя обычно бурчала дежурное «Здрасьте» и плелась к своему столу.
Ей сегодня нравилось все: собственные щеки, движения и голос, солнечный свет, который отражается в вазах с фруктами, болтовня одношкольников за соседними столами. Даже Артем – и тот казался не таким мерзким, как обычно.
– Везет. – Нина вздохнула. – Сегодня контрольная по алгебре, и мне вот как-то петь совсем не хочется. Вообще я надеялась, что здесь контрольных не будет, – бережное отношение, гибкий подход и все такое…
– Любовь Викторовна говорила, что совсем без них нельзя, иначе лицензию отнимут, – вспомнила Тамара. – Но это вроде как простая формальность.
– Ну, тебе-то что переживать, у тебя все с алгеброй отлично. И с английским. И с рисованием особенно. Это что, и правда программа работает или ты просто скрывала, что вундеркинд?
– Я? Совсем не вундеркинд, честное слово. – Тамара отпила какао и закусила хрустящей булочкой с маслом.
– А что тогда случилось? Я тоже так хочу, но никаких перемен пока не чувствую. – Нина выжидающе на нее посмотрела.
По воцарившейся за столом тишине Тамара поняла, что ответа ждут все. И сразу почувствовала, как раздувается от собственной необыкновенной важности, точно рыба-еж. Чудесное, согревающее и дурманящее ощущение.
«Она просто серость. Вообще не понимаю, как ее взяли в наш лицей».
«Сережа, я иногда думаю… А что, если у нее нет вообще никаких талантов? Мы вкладываем столько сил, а она никак себя не проявляет, хотя уже давно пора. Вдруг просто нечему проявляться?»
Ха! Что бы они, интересно, теперь сказали? Тамара раздулась еще сильнее, так что едва не начала подниматься к потолку, и уже приготовилась толкнуть какую-нибудь пафосную речь о том, как важно слушать себя, а не других, и тогда все получится. Но тут Лера воткнула в нее иголку, и весь воздух, который ее переполнял, со свистом вылетел.
– Я думаю, программа не работает. И вообще никакой особой программы нет, одна видимость. Я уже начинаю жалеть, что приехала. Моему папе Андрей Евгеньевич обещал, что образование здесь будет на высшем уровне и можно ни о чем не беспокоиться. Но мне есть с чем сравнивать, и, разумеется, до высшего уровня этой школе далеко. Здесь только базовые предметы и…
– Но у Тамары же и правда хорошо получается, – возразила Поля. – Хотя сначала так не было.
Лера поболтала ложкой в чашке с чаем.
– Тамара, может, вообще подсадная утка – чтобы все поверили, что методика действует. Потому что, согласитесь, это все странно выглядит. Ничего не умела, ничего не могла, и вдруг раз – такие перемены. Так не бывает. Любой навык требует труда и повторений, я точно знаю. Нельзя научиться рисовать за один урок, нужно много лет. А еще… – Она выдержала паузу. – Тамара у нас дружит с учителями, если вы не знали. Я сама видела. Правда, Артем?
Она повернулась к сидящему рядом Самбурову. Тот пожал плечами:
– Это не училка была, а библиотекарша вроде.
– Не вижу большой разницы. Все равно сотрудница школы. И по-моему, тут что-то не так.
– А по-моему, – с нажимом произнесла Тамара, – ты просто завидуешь, вот и все.
На самом деле ей хотелось сказать совсем не это. На самом деле ей вообще ничего не хотелось говорить. Ее рука сама потянулась к столовому ножу, а перед глазами уже стояла картина, как она этот нож по самую рукоятку всаживает Лере в грудь. Так ей и надо за то, что украла у нее всеобщее внимание. За то, что путается под ногами. Наверняка собирается нажаловаться своему папочке, какие здесь все плохие, не ценят ее величество. А тот, чего доброго, станет вмешиваться и сделает что-нибудь со школой. И тогда Ангелика – то есть Тамара – не сможет больше рисовать, и…
Нет, столовым ножом так сделать не получится, он слишком тупой, у нее не хватит сил… Тамару окатило теплой липкой волной. В голове зашумело. Что-то в животе ухнуло вниз, и, если бы она не сидела за столом, ноги бы, наверное, ее не удержали, такими они стали мягкими. Что это? Что это опять такое? Не ее. Чужое. Дикое. Опасное. Как эти рисунки, которые она создает, толком не понимая как. Или чертовы уравнения по алгебре.
Мерзость. Отвратительная липкая дрянь, которую хочется скорее с себя смыть. Она ответила что-то Лере. Что-то колючее и банальное, кажется про зависть. Та, к всеобщему удивлению, не стала пререкаться.
– Думай как хочешь. Я свое мнение высказала, а остальные сами решат, во что им верить.
Прожурчал звонок. Тамара кое-как поплелась в класс, все еще пытаясь выкинуть из головы картинку, где Лера кашляет, захлебываясь кровью. Как она писала контрольную по алгебре, Тамара толком не помнила. Но выяснилось, что она сдала ее досрочно и все до единого задания сделала правильно. Учительница похвалила ее перед всем классом.
На перемене к ней подошла Поля:
– У тебя такой вид, как будто ты в обморок сейчас упадешь.
– Вроде нормально. – Тамара выдавила улыбку, снова борясь с соблазном рассказать Поле, рассказать хоть кому-нибудь, что с ней происходит. – Наверное, съела что-то не то.
– Может, сходишь к медсестре?
– Да нет, уже получше, спасибо.
– На Леру внимания не обращай, она просто злится из-за родителей. Они увидели ту запись в группе школы, ну, про тебя, и звонили ей, возмущались, почему хвалят не ее, а какую-то никому не известную…
– Запись про меня? – Тамара опешила.
– А ты не видела?
На Тамарином лице и так все было написано, так что Поля без слов достала смартфон, несколько раз ткнула пальцем в экран и показала ей. И правда, группа школы. А там свежий пост с фотографиями ее рисунков. И ее эссе по английскому. И ее самостоятельных работ по математике. Причем не только свежих, но и первых, которые она писала, когда уроки только начались. Такое «до и после». Феноменальный, ошеломительный контраст.
«Спешим поделиться успехами одной из подопечных “Мастерской” – Тамары Колокольцевой. Подошел к концу первый месяц учебы, и трепетное отношение к психике детей, занятия, направленные
