Марко Вовчок - Евгений Павлович Брандис

Евг. Брандис

МАРКО ВОВЧОК

*

М., «Молодая гвардия», 1968

Борису Борисовичу Лобач-Жученко

От автора

Марко Вовчок — классик украинской литературы, и этим определяется ее историческая роль. Но вместе с тем она внесла ощутимый вклад также и в русскую литературу, заняв место в одном ряду с такими демократами-шестидесятниками, как Н. Помяловский, В. Слепцов, Ф. Решетников, Н. Успенский, А. Левитов, Н. Благовещенский, Н. Бажин. Если в прежние годы исследователи по разным причинам ограничивались изучением и популяризацией только украинского наследия Марко Вовчка, то в последнее время советские литературоведы восстанавливают ее творчество во всем объеме, не воздвигая искусственных перегородок между украинскими и русскими произведениями. Авторы новейших работ о Марко Вовчке (А. Белецкий, М. Бернштейн. Ф. Борщевский, А. Засенко, Н. Крутикова, С. Машинский, А. Недзведский, Т. Резниченко, Н. Тараненко и др.) исходят из объективной точки зрения: украинская и русская тематика в творчестве Марко Вовчка неотделимы одна от другой, взаимно дополняются единством идейных и эстетических устремлений. Марко Вовчок принадлежит двум братским народам и двум братским литературам.

К сожалению, эти азбучные истины приходится повторять и сегодня, так как «ведомственный» подход, менее всего уместный в литературоведении, мешает окончательному преодолению исторической несправедливости. Достаточно сказать, что десятитомная академическая «История русской литературы» обходит молчанием творчество замечательной писательницы, хотя освещение русского литературного процесса 1860— 1870-х годов без романов и повестей Марко Вовчка нельзя считать достаточно полным и объективным. И даже в фундаментальной библиографии русской литературы XIX века, изданной Пушкинским домом, Марко Вовчок фигурирует лишь как объект критики (в разделах, посвященных Писареву, Добролюбову, Шелгунову, Ткачеву и др.), но не как автор известных произведений, публиковавшихся на страницах «Современника», «Русского слова», «Отечественных записок» и выходивших отдельными изданиями.

Эта книга — первая сравнительно полная биография Марко Вовчка, освещающая весь ее жизненный путь и все стороны многообразной деятельности. В процессе работы выявлялись все новые и новые архивные документы и забытые печатные материалы, проливающие свет на малоизученные или вовсе неизвестные эпизоды жизни и творчества писательницы. Это относится прежде всего к орловскому, черниговскому и парижскому периодам, к истории сотрудничества Марко Вовчка в «Отечественных записках» и с французским издателем Этцелем, к ее творчеству 70-х годов и к последним десятилетиям жизни.

Биографическая повесть-исследование по самому жанру требует документальной точности. Выдержки из писем, воспоминаний, дневников, цензурных и полицейских архивов говорят сами за себя. Подлинные документы лучше передают колорит эпохи и звучат убедительнее, чем любые самые красноречивые пересказы. Поэтому я почти не прибегал к беллетризации, предпочитая предоставлять слово самой героине повествования и ее современникам.

Дружеское участие внука писательницы Б. Б. Лобач-Жученко, его семейный архив и помощь в работе позволили использовать много неопубликованных материалов. Выражаю Борису Борисовичу свою сердечную признательность.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВСЕ ВПЕРЕДИ

ОРЕЛ И ЕЛЕЦ

Орловский край подарил нашей стране крупнейших худож-Ников слова. Тургенев и Лесков, Тютчев и Фет родились в этих местах. Тут выросли Писарев и Марко Вовчок. Исконно русская орловская земля выпестовала известных собирателей фольклора, знатоков народного языка и быта П. В. Киреевского и П. И. Якушкина. И когда Лесков вспоминал на склоне лет о своем родном городе, у него были все основания заявить, что Орел «…вспоил на своих мелких водах столько русских литераторов, сколько не поставил их на пользу родины никакой другой русский город».

Позже из орловского литературного гнезда выпорхнул Иван Бунин, а вслед за ним — Леонид Андреев. К писателям-орловцам принадлежат и такие видные прозаики последних десятилетий, как И. Вольнов, М. Пришвин, И. Новиков. «Этой бедной природе, с ее унылыми равнинами, небольшими холмами, редкими перелесками и маленькими речками, посчастливилось в нашей литературе», — писал Бунин в статье о поэте-земляке Алексее Жемчужникове.

В Орле героиня нашего повествования провела юношеские годы и вышла замуж, а детство ее связано с Ельцом.

Среди уездных городов центральной полосы Елец был одним из лучших и немногим уступал Орлу. Старая часть города на высоком левом берегу Сосны — почти сплошь застроена двухэтажными каменными особняками. Воздвигали их «навечно» зажиточные купцы, преуспевающие чиновники и священнослужители всех степеней и рангов. Церковникам здесь жилось вольготно. На щедрые купеческие пожертвования строились все новые храмы и монастыри. Наряду с хлеботорговцами и мукомолами, скотопромышленниками и кожевниками наживались, хоть и не так шибко, скупщики знаменитых елецких кружев. Этим доходным для помещиков промыслом занимались тысячи крепостных кружевниц.

Второй после Орла город в губернии во многих отношениях считал себя первым. «Наш Елец хоть уезд-городок, да Москвы уголок, а у вас, что и есть хорошего, так вы и то ценить не можете», — похваляется елецкий купец в рассказе Лескова «Грабеж». Елецкие толстосумы потому и задирали нос перед орловскими, что часто ездили по торговым делам в Москву и знали в «белокаменной» все ходы и выходы, тогда как «орлы» тяготели больше к южным губерниям.

Центр города отчасти сохранил свой прежний облик: узкие улицы, высокие каменные ограды, глухие монастырские стены. Во дворах могучие дубы и раскидистые вязы, оставшиеся от купеческих садов. У обрыва над рекой — причудливое сооружение: часовня в форме боевого шлема, поставленная в 1801 году рядом с Успенской церковью. Это памятник ельчанам, погибшим в конце XIV века при обороне города от полчищ Тамерлана. Неподалеку, на бывшей базарной площади — старинные торговые ряды, где когда-то бойко торговали скотом и… людьми. Будущая писательница, не раз ездившая с матерью в Елец, видела обычные для того времени сцены: равнодушные продавцы, не обращая внимания на вопли и слезы, отрывали жен от мужей, разлучали детей и родителей, а придирчивые покупатели бесцеремонно оглядывали и ощупывали живой товар.

СЕМЬЯ

В десяти верстах по прямой к юго-востоку от Ельца, недалеко от того места, где сейчас находится железнодорожная станция Пажень, стояло на отшибе сельцо Екатерининское — имение Петра Гавриловича Данилова, деда писательницы по материнской линии. В