Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
Услышав свои имена и вопросительную интонацию, мы с Графом одновременно взглянули
на нее.
– Так ты откроешь вино?
Мужчина стоял возле стола, засунув руки в карманы. Сиджей вышла из кухни, которая все
еще дышала вкусными ароматами.
– Что такое?
– Крошка, я не могу остаться.
– Что? Ты же сказал…
– Я знаю, но появилось одно срочное дело.
– Появилось срочное дело? Грегг, уточни, пожалуйста, какое.
– Слушай, я никогда не обманывал тебя насчет своей ситуации.
– Ты про ту «ситуацию», которая, по твоим словам, уже подходит к завершению?
– Все сложно, – ответил он.
– Видимо, да. А почему бы тебе не рассказать мне последние новости про эту свою
«ситуацию»? «Никогда не обманывая», ты ясно мне намекнул, что ситуация практически
разрешена.
Сиджей злилась. Граф, напуганный, опустил голову, однако мои мышцы были напряжены, и я внимательно следил за происходящим. Мужчина по имени Грегг заставлял мою девочку
злиться.
– Мне нужно идти.
– Ты приходишь ко мне только чтобы утолить свою физическую потребность? Разрядился
и пошел?
– Малышка…
– Хватит! Я тебе не малышка!
Теперь и Грегг начал злиться. Ситуация выходила из-под контроля. Я бросился вперед
и схватил Грегга за штанину.
– Эй! – крикнул он и махнул ногой, чуть не зацепив меня.
– Нет! – возмутилась Сиджей, наклонилась и взяла меня на руки. – Не смей пинать мою
собаку.
– Твоя собака пыталась меня укусить, – ответил Грегг.
– Он просто защищался. Он же вырос в приюте.
– Тогда тебе надо его как-нибудь выдрессировать.
– Конечно, давай сменим тему и поговорим о собаке.
– Я не понимаю, чего ты хочешь! – закричал Грегг. – Я опаздываю.
Он быстро подошел к двери и резко открыл ее, развернувшись на пороге.
– Мне тоже очень нелегко. Ты могла бы проявить хоть чуточку понимания.
– Да, твое поведение действительно достойно понимания, какая же я черствая.
– Я сыт твоей иронией по горло, – сказал мужчина и с силой захлопнул дверь.
Сиджей села на диван и спрятала голову в ладони. Диван был слишком высоким, и я не мог
туда забраться, чтобы утешить ее. Подошел Граф и зачем-то положил свою гигантскую голову
ей на колени.
Всхлипывая, она сняла вкусно пахнущие туфли и швырнула их на пол. Я решил, что это
плохие туфли.
Спустя несколько минут Сиджей пошла в кухню, вынесла в столовую две сковородки, поставила на стол и начала есть прямо из них. Она все ела и ела, а Граф внимательно за ней
наблюдал.
Я знал, что будет потом. Так все и вышло: через полчаса она была в ванной, и ее рвало.
Она закрыла передо мной дверь, и я остался сидеть на полу, поскуливая, жалея, что не могу
облегчить ее боль. Мое предназначение – заботиться о Сиджей, а в тот момент я чувствовал, что не справляюсь со своей задачей.
Глава двадцать первая
На следующий день мы пошли гулять – все, кроме Сникерс. Я видел кошек на улице, они никогда не гуляют с людьми. Зато собаки почти всегда гуляют рядом с человеком.
Это одна из многих причин, почему человеку лучше заводить собаку, а не кошку.
Мы с Графом были на поводках. Я стал относиться к нему теплее, чем в момент знакомства, потому что он подчинился моему авторитету: когда мы играли, он падал на спину и позволял
мне забираться к себе на шею и грызть морду. Но прогулки с ним меня раздражали.
Увлекаемый разными запахами, огромный пес тянул поводок то в право, то влево, путаясь
у меня под ногами и заставляя Сиджей терять равновесие.
– Граф… Граф… – повторяла Сиджей.
Ни разу ей не пришлось сказать: «Макс… Макс…», ведь я всегда шел рядом, как и подобает
хорошей собаке. Иногда мне приходилось лаять, потому что я сомневался, что люди меня
замечают – они всегда пялились на Графа, явно удивленные его незнанием правил этикета
прогулки.
Я был рад, что моя девочка нашла себе другую собаку, когда мне – Молли – пришлось ее
покинуть, однако теперь, когда мы снова вместе, я должен вернуть себе роль лидера, потому
что Граф просто не осознавал, зачем он здесь.
Куда бы мы ни пошли, везде пахло едой, везде было много мусорных баков и бумажек, которые можно понюхать, но так как мне приходилось очень быстро перебирать своими
маленькими лапками, чтобы не отстать, все эти восхитительные вещи проносились мимо, и я
не успевал ими насладиться. Мы поднялись по какой-то кирпичной лестнице, и Сиджей
постучала в дверь. Она открылась, и на нас хлынули запахи людей, собак и еды. На пороге
стояла женщина.
– Ой, – сказала она, – что, уже время?
Я почувствовал смущение Сиджей.
– Я пришла вовремя, – сказала она.
На цветочном горшке рядом со мной я унюхал странный собачий запах и присел, чтобы его
пометить.
– Мой цветок! – воскликнула женщина.
– Ой! – Сиджей наклонилась и подняла меня. – Простите, он еще щенок.
Моя девочка расстроилась, и в этом точно была виновата женщина. Поэтому, когда она
наклонилась, чтобы получше меня разглядеть, я зарычал, и она отпрянула.
– Не бойтесь, он только лает, – успокоила ее Сиджей.
– Сейчас приведу Пеппер.
Женщина ушла, оставив нас на несколько секунд на пороге, а потом вернулась с собакой-
самкой ржавого цвета намного больше меня, но все же гораздо меньше Графа, и передала
поводок Сиджей. Собака понюхала меня, а я на нее зарычал, показывая, что я охраняю Сиджей.
Вскоре я понял, что собаку ржавого цвета зовут Пеппер. Во время прогулки мы зашли еще
в несколько мест, и к нам присоединилась коричневая собака-самка по имени Салли
и волосатый коренастый кобель по имени Бивис, и мы все вместе шли на поводках – странная
такая собачья семейка.
Я не чувствовал себя комфортно в компании этих собак, как, например, с Рокки или Энни
и Эбби. Удерживаемые поводками, все мы были вынуждены находиться слишком близко друг
к другу и не могли разойтись по своим делам. Только Граф пытался втянуть Салли в игру.
Но еще более странным, чем наша собачья компания, оказалась зацикленность Сиджей
на сборе наших экскрементов. Когда я жил на Ферме, меня уводили делать свои дела в лес, а будучи Молли я частенько ходил в дальний угол двора. Иногда Сиджей за мной прибирала, –
когда мы приходили в гости. Сейчас же ее поведение было совершенно абсурдным.
Она методично подбирала за всеми собаками в нашей компании, даже за Графом, хотя его
отходы были огромными. Какое-то время она несла все это с собой в пакетиках, а потом
выбрасывала в контейнеры на улице, и это еще больше меня озадачивало – зачем утруждать
себя и собирать экскременты, если ты не собираешься оставлять их себе?
Порой люди делают вещи, которые собаке ни за что не понять. Я всегда полагал, что люди, у которых такая сложная, непостижимая жизнь, служат какой-то высшей цели, но данный
случай заставил меня поставить теорию под сомнение.
Хотя я и был здесь главным, я все же старался вести себя корректно по отношению к другим
собакам, однако Бивису я не нравился, а он не нравился мне. Когда Бивис меня обнюхивал, его шерсть вздымалась, и он наваливался на меня грудью. Всего лишь чуть крупнее меня, Бивис был бы самым маленьким псом в компании – если бы не я. Сиджей натянула его
поводок, его агрессивная морда оказалась напротив моей, и я клацнул на него зубами, а он
куснул воздух возле моего уха.
– Прекратите! Макс! Бивис!
Сиджей разозлилась. Я завилял хвостом, надеясь, что она поняла: моей вины здесь нет.
Сиджей повела нас в собачий парк. Восхитительное место! Я был безумно счастлив, что меня
отпустили с поводка, и тут же пустился в бег через всю полянку, а Граф и Салли погнались
за мной, но у них не получалось так же ловко сворачивать, и вскоре я остался один. В парке
были и другие собаки со своими владельцами, кто-то бегал за мячиком, кто-то боролся, а белый пес с висячими ушами радостно влился в нашу, вместе с Графом и Салли, гонку.
Нет ничего прекраснее, чем носиться по парку!
Бивис припал к земле и бросился на меня. Я увернулся; он, рыча, погнался за мной.
Я завернул тугую петлю, но он меня подрезал. Казалось, мне придется его укусить, но тут
галопом подбежал Граф и врезался в нас. Рядом с великаном Графом Бивис не казался таким
уж грозным. Я ринулся к Сиджей, сидевшей на скамейке, и попытался запрыгнуть к ней, но не достал и упал. Смеясь, она подняла меня, я гордо уселся у нее на коленях и стал
наблюдать за другими собаками, ощущая ее прикосновения, вдыхая экзотические ароматы
и получая от всего этого несказанное удовольствие.
