Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко
- Что ты говоришь, Павел? - вытаращилась на него Вероника, - Ты это что - серьёзно?
- Вижу, смотришь с удивлением на Виктора. Но почему округляешь глаза, когда смотришь на меня?
Девушка качнула головой, отвернулась. А краешком глаза взглянула на Виктора.
«Убежит!» - боялся Виктор и поспешил отвести от неё нападки Павла. Тихо сказал Павлу:
- Похожа на Наталью...
Тот тоже притих голосом:
- Чего бы не была похожа - сестра её, нет?
- Родная?
Павел - к Веронике:
- Где же Наташа? Я думал, ты знаешь... Целый день жду, караулю квартиру. Даже на работу не ходил. Куда запропастилась?
Виктор снова затих:
- Соседи ничего тебе не говорили?
С ответом Павел не спешил.
Лейтенант нетерпеливо переступил с ноги на ногу, рассуждая: интересно получается - преступник, убийца ведёт себя, как следователь, ходит по комнате, а он, Виктор, лишь смущается... При Веронике теряет мысль и, боясь, что говорит что-то не так, уже даже приглушает голос. Но ведь это то, это именно то, что надо спросить! И сказал громче:
- А в самом деле, соседи что-то должны знать... Павел остановился, взглянул сердито:
- Соседи! Они теперь бегут от меня, как чёрт от ладана! Не видно? Боятся, наверное, что я и им дверь порублю...
- Ну, знаешь, Павел, не болтай... - остановил его Виктор и взглянул на девушку, - Можно подумать, что ты и вправду нализался.
- Не нравится - не слушай!
- Не за тем пришёл сюда.
- Не за тем, я знаю. Надеялся, что меня не будет, одну её застанешь. Так ли? Недаром я тогда, в субботу, должен перед ней стать на пороге и преградить ей путь! Я чувствовал… – Павел кричал и спешил, чтобы никто ему не помешал. - Дурак, только теперь догадался, что я был прав. Жалел её, готов был забыть, как извивалась, чтобы ускользнуть в дверь! Змея! О, змея!
Замахал руками, взъерошил волосы, начал задыхаться.
Вероника поспешила на кухню - ей стало неудобно.
Виктор снова видел всё четко. Сразу сообразил: негодяй, он хочет оправдаться перед своим сознанием! Или, почувствовав, что тонет, тянет на дно и своего соперника? Мелковатая душа. Ну, как могла Наталья такого любить, быть ему верной? Да, совесть Павла неспокойна. Ибо чем иначе объяснить его дерзкое поведение? Руки невольно сжались в кулаки - сейчас бы подскочить и со всей силы дать ему в морду! Чтобы онемел, не хлопал языком и не брызгал слюной. Что себе подумала Наташина сестра? Вот негодяй... Сдержал себя Виктор - знал, что он никогда ничего не добьётся, если не научится как следует владеть собой! Ситуация сложная, но разве в будущем не будет ещё более сложных случаев? Возможно, ещё в более затруднительном положении окажется... Так себе рассуждал и немного успокоился. И всё же вопрос задал резко, прямо:
- Значит, ты поднял на неё руку из ревности?
Павел аж подскочил:
- Какое твоё дело? Что я сделал такого, что сделал?
- Страшное преступление совершил, - Виктор вдруг почувствовал полное спокойствие.
- Никакой я не преступник, слышишь?
- Преступник и жестокий, немилосердный, Павел. Ты убил её!
Павел вытаращил от удивления глаза:
- Убил? Кого? Наталью?
- Да, Наталью, свою жену.
- Не говори ерунды! Ты что - видел?
- Видел! И пришел я к тебе сегодня вовсе не гостем, Павел. И не «котиком», как ты себе думаешь. «Котиком» я никогда не был, хотя любил Наталью. Я пришёл к тебе... И не Виктором, а лейтенантом Погореляком, следователем милиции.
В широко открытых глазах Павла теперь Виктор действительно увидел безумие. Испугался, чтобы вдруг в слепом безумии тот опять не натворил какой-нибудь беды - если не с кем-то другим, то с самим собой. Но Павел сел и неожиданно спокойно, с надеждой спросил:
- Ты правда говоришь, что Наташа убита?
Виктор не ответил. Он перешёл к допросу.
- Когда ты в субботу вернулся домой?
- По работе...
- Мне нужно точно...
- Ну, короткий день. Правда, я немного раньше вышел. Было не до работы...
- Из-за анонимки? Значит, собрался идти домой сразу же, как прочитал письмо?
- Правда, - неожиданно согласился Павел. - Разъярён был, но ведь я не убивал! Мы с ней поссорились, потому что она хотела пойти к портнихе, а я не пускал. Я был уверен, что она обманывает и идёт на свидание. Стал на дверях, заступил дорогу...
- Потом выстрелил.
- Из чего выстрелил?
- Из нагана.
- Какой наган? Что ты говоришь, Виктор?
- А отпечатки пальцев на нагане - Виктор не успел сказать, что хотел, потому что в дверях увидел Веронику. Увидел, как девушка смертельно побледнела, зашаталась и начала падать. Бросился поддержать, но она порывисто его оттолкнула и завопила во весь голос:
- Наташа?! Сестричка!
Звала Вероника Наталью и рыдала: поняла, что её нет и никогда уже не будет. Ой, нет Натальи, из ревности Павел её убил!.. Не кричала больше, сразу замолчала. Сил не было, чтобы кричать, и голос неизвестно где пропал; казалось, в груди не было воздуха. Только обильные слёзы горошинками покатились из глаз. Падали на пол.
Павел же ошалело смотрел вокруг, словно не мог понять, что происходит. Лишь время от времени повторял:
- Люди! Не обманывайте меня! Зачем вы меня обманываете?
- Сам ты себя обманываешь, - заметил Виктор.
- Но я ничего не помню, приятель!
- Значит, в беспамятстве и на курок нажал?
- В беспамятстве... С тех пор как я получил анонимку - всё время был вне себя... Но я Наталью не убивал, не мог её убить! Где она?
- Хочешь её увидеть?
- Хочу!
- Мёртвую?
- Мёртвую!
- По дороге заедем в морг.
- Какой дорогой? Я не преступник, не убийца.
Павел терял, казалось, силы, лоб у него намок. Понял ли он наконец, что отпираться нечего? Или же усомнился в своих возражениях?
- Убил? Неужели убил? - прошептал белыми губами.
И Виктор, и Вероника смотрели на него. А он вдруг поднял к глазам обе ладони, словно хотел их лучше рассмотреть, а затем внезапно закрыл ими лицо и заплакал. Выплакавшись, сказал:
- Нет, я не убивал, не стрелял из револьвера...
- А задушил подушкой, да? - бросил Виктор.
- Не знаю... Я... схватил её за шею... Она отбивалась... Потом упала на пол... Не знаю, я
