Пунш желаний - Микаэль Андреас Гельмут Энде
У племянника был подбит глаз, а у тетушки из носа лилась кровь.
— Это к тебе отношения не имело, Тира, — объяснил Заморочит. Он указал на сосуд из холодного огня и сказал: — Погляди!
Бешеное кружение искр, напоминающее хвост кометы, тем временем полностью улеглось, мутный осадок бесследно исчез, пунш желаний был прозрачен, он застыл в полном покое, поблескивая и переливаясь всеми цветами радуги.
У обоих вырвался глубокий вздох облегчения
— Твоя пощечина спасла нас, — сказала Тирания. — Ты все же хороший мальчик, Вельзевульчик!
— Послушай, тетушка Тира, — вкрадчиво проговорил Заморочит. — Опасность миновала. Теперь мы вольны думать о чем угодно. Давай позволим себе эту роскошь несколько минут, чтобы прийти в себя. Согласна?
— Согласна, — ответила ведьма и с наслаждением закатила глаза.
Заморочит ухмыльнулся. Конечно, предложение передохнуть он сделал не без задней мысли. Тетушку ожидает сюрприз.
Без четверти десять
Когда к ворону и котику вернулось сознание, им сперва показалось, что они видят сон. Ледяной ветер утих, над ними простиралась тихая звездная ночь, они больше не мерзли, а звонница была озарена каким-то удивительным золотым светом. Одна из больших каменных статуй, которые обрамляли стрельчатые окна колокольни и уже много веков взирали с верхотуры на город, обернулась и вошла в звонницу. Но теперь статуя эта казалась не каменной, а живой.
Перед изумленными вороном и котиком стоял изысканный пожилой господин в длинной, до пят, мантии с золотым шитьем, а на его плечах лежали снежные подушки. Голова его была прикрыта епископской шапочкой, а в левой руке он держал посох. Его водянисто-голубые глаза под мохнатыми белыми бровями были устремлены на ворона и котика, но во взгляде не было вражды, а скорее растерянность.
В первый миг его можно было принять за святого Николая, но это явно был не он, потому что не имел бороды. А где это видано, чтобы святой Николай был бритым?
Пожилой господин поднял правую руку, и тогда Яков и Мориц тут же почувствовали, что не могут ни пошевелиться, ни произнести ни звука. Обоим стало страшно, но вместе с тем они каким-то образом ощущали, что находятся в безопасности.
— Эй вы, козявки, что вы, собственно говоря, здесь, наверху, делаете? — спросил пожилой господин.
Он подошел ближе и наклонился над ними, чтобы их лучше разглядеть. При этом прищурил глаза — он явно был близорук.
Ворон и кот сидели неподвижно и смотрели на него снизу вверх.
— Я знаю, что вы собираетесь сделать, — продолжал пожилой господин, — вы так громко об этом кричали, пока карабкались сюда. Вы хотите помешать моему красивому новогоднему звону. Честно говоря, это, по-моему, не очень-то хорошо с вашей стороны. У меня, правда, есть в запасе другие возможности устроить веселье, я ведь святой Сильвестр, как вам, должно быть, известно. Но то, что вы собираетесь сделать, это дурная выходка, разве вы так не считаете? Но, к счастью, я пришел вовремя.
Ворон и котик хотели было запротестовать, но по-прежнему не могли вымолвить ни слова.
— Вы небось и не знали, — продолжал святой Сильвестр, — что раз в году, в день своих именин, я прихожу сюда на несколько минут, чтобы последить за порядком. Может, мне следует превратить вас в каменные фигуры за ту глупую шутку, которую вы хотели со мной сыграть, ну хотя бы на некоторое время, и посадить вас здесь между колоннами. Да, пожалуй, я так и сделаю. Хотя бы до завтрашнего утра, чтобы вы успели подумать. Но прежде я хочу вас выслушать.
Но ворон и котик молчали.
— Вы что, онемели? — с изумлением спросил святой Сильвестр, а потом вспомнил: — Ах да, ах да, простите, я совсем забыл…
Он снова махнул правой рукой.
— Теперь вы сможете говорить, но прошу, по порядку и без всяких глупых отговорок, с вашего разрешения.
И тут наши неверно понятые герои смогли, наконец, каркая и мяукая, объяснить, почему они оказались здесь и кто они и в чем заключались злые замыслы колдуна и ведьмы. Волнуясь, они часто говорили одновременно, перебивая друг друга, и святому Сильвестру было нелегко все понять. Но чем дольше он их слушал, тем дружелюбней сверкали его глаза.
Десять часов
А тем временем Вельзевул Заморочит и Тирания Вампирьевна сами себя загнали в тупик.
Когда колдун предложил дать себе хоть на десять минут волю, чтобы немного расслабиться, у него, конечно, была при этом задняя мысль. Он хотел перехитрить ничего не подозревавшую тетушку. Поскольку пунш был готов и ее помощь была ему больше не нужна, он решил исключить ее из игры и всю неимоверную власть, которую давал этот пунш, использовать только для себя. Но само собой разумеется, что Тирания так охотно согласилась на передышку только потому, что и у нее были те же намерения. И она была рада этой маленькой паузе, чтобы успеть отделаться от своего племянника.
И они оба тут же собрали все свои волшебные силы и попытались друг друга парализовать магическим взглядом. Они сидели друг против друга и не сводили друг с друга глаз. Между ними разгорелась молчаливая, но неистовая борьба. Но очень скоро выяснилось, что волшебные силы у них одинаковые. И вот они сидели, ни словом не обменявшись, даже пальцем не пошевелив, и обливались потом от напряжения. Они не спускали друг с друга глаз и изо всех сил старались загипнотизировать друг друга.
Толстая муха, решившая перезимовать на одной из запыленных полок, вдруг проснулась и с жужжанием заметалась по лаборатории. Что-то ее притягивало, будто яркий луч света. Но это был не свет, а гипнотические лучи из глаз ведьмы и колдуна, которыми они обменивались, их можно было принять за мощные электрические разряды. Жужжащая муха попала в их поле и тут же с тихим стуком упала на пол, не в силах пошевелить лапкой. Так и кончилась ее короткая жизнь.
А тетя и племянник тем временем тоже были уже не в силах шевельнуться. Они оказались загипнотизированными, и, естественно, прервать этот взаимный гипноз они тоже были уже не в состоянии.
Время от времени у каждого из них мелькала мысль, что они совершают роковую ошибку, но изменить
