Эйнемида II. Право слабого. - Антон Чигинёв
– Всё правильно, – с неожиданным спокойствием произнесла девушка. – Я не могу бежать, и я вас выдам, я слаба... – она вздохнула и улыбнулась сквозь слёзы. – Мы встретимся с Менхар там, на том берегу, но я попрошу Урвоса, чтобы как можно позже, через сто лет... Простите, что навлекла на вас беду.
– Я прощаю, – прошептал Феспей.
– И я не держу зла, – с теплотой в голосе сказал Энекл. – Посмотри, что там?
Лаина повернула голову вслед за его рукой, и меч по самую рукоять вонзился ей в грудь. Феспей сдавленно охнул.
– А теперь, бежим!
Они бросились прочь, оставив на полу бездыханный труп девушки с мечом в груди. На тонких губах, ещё успевших прошептать заветное имя, застыла нежная улыбка.
***
– Как это могло произойти? – прорычал Саррун, раздражённо меря шагами залитый кровью зал. Его кожаный сапог то и дело с хлюпаньем вступал в тёмно-красную лужицу, на что разъярённый царедворец не обращал ни малейшего внимания.
– Эйнем оказался крепче, чем мы ожидали, – пожал плечами Нефалим. Аккуратно ступая, стараясь не запачкать подол своей туники, он обошёл три лежащих посреди комнаты тела и одобрительно цокнул языком. – Чистая работа.
– Чем это его? – подумал вслух один из ушей царя. – Кадык точно выбит.
– Чем-то тяжёлым, – не глядя ответил Нефалим. – Так получается, если ударить вскользь... Ну что, Гурхам, осмотрели дом?
– Да, начальник, – кивнул здоровяк в кожаных доспехах, только что спустившийся с лестницы. – Пусто. В дальней комнате пять трупов, двое мужчин и три женщины – видно, хозяин и слуги...
– Зачем твой человек убил хозяина? – вопросительно поднял бровь Нефалим.
– Аратан-Лумаль иногда был... резок, но один из лучших моих людей, – ответил Саррун, и тут же вновь взорвался. – Какая разница что там стало с каким-то чужеземцем?! Где они?! Никаких следов?!
– Нет, господин, – немного оторопев, ответил Гурхам. – Окна выходят на двор, но туда человек не протиснется. Они ушли через дверь, наверное, разминулись с нами на пару минут.
– Надо искать! – взревел Саррун. – Обыскать все улицы! Они не могли уйти далеко!
– Даже если ты их найдёшь, что с того? – спросил Нефалим и вздохнул, увидев разъярённо-непонимающий взгляд сообщника. – Если ты поймаешь эйнема на улице, он скажет, что ходил в бордель или к этим вашим храмовым девкам, то есть, прости, девам. Каллифонт его, конечно, накажет, жалованье не выплатит или ещё что... – он махнул рукой. – Всё, рыба из сети, как это ни печально, уплыла.
– Это твоя вина, Нефалим! Ты всё говорил: «Рано, рано»! Если бы мы вышли раньше, застали бы их прямо здесь!
– Если бы мы вышли раньше, мы бы их спугнули. Замысел был безупречный, и ты сам его одобрил. Всё сработало как надо, писака и впрямь кинулся за помощью к приятелю. Кто мог подумать, что наш дорогой Энекл в одиночку убьёт десяток человек?
– Может он был не один? – сказал Гурхам. – Разве человек такое может?
– Может и не один, хотя непохоже. Все убиты правшой, огромной силы, каковое описание очень подходит нашему другу. Было так: в дом они зашли мирно – следов борьбы в саду нет. Здесь наши попытались их захватить – вот сеть – но не получилось. Началась драка, Энекл перебил всю засаду, причём их же оружием, своё, видимо, отдал привратнику. Ури, посмотри в сторожке, там должен быть меч… Впрочем, вряд ли он так глуп, чтобы идти на такое дело с приметным оружием. Итак, Энекл перебил засаду, затем добил выживших – одинаковые раны на шее – прирезал свидетельницу... – он бросил взгляд на тело девушки, распростёртое в луже растёкшейся крови, – Неожиданно умный поступок, оборвал все концы. Потом забрал приятеля, и они ушли, всё заняло не больше четверти часа, иначе бы мы с ними встретились.
– А они не могут прятаться в доме? – спросил кто-то из его подручных. При этих словах сердце Энекла сжалось.
Все окна оказались мидонийскими, узкими, точно бойницы, в такое бы не пролез даже худосочный Феспей. На улицу вела единственная дверь, всё ближе к которой звучали шаги. Они уже готовились к отчаянному бою, когда на глаза поэту попались расставленые вдоль стены сундуки с одеждой и одеялами. Стиснутые в тесном пыльном ящике, Энекл и Феспей старались дышать как можно реже, чтобы не выдать себя случайным шорохом, да и дышать-то было особо нечем. Благо ящики имели отверстия для проветривания, сквозь одно из которых Энекл даже мог кое-как видеть происходящее в зале.
– Мы проверили все комнаты, – ответил Гурхам. – Я своё дело знаю.
– Два десятка человек в доме, что-нибудь бы да заметили, – отмахнулся Нефалим, направляясь прямо к их ящику. Зелёная хегевская туника застила обзор, и Энекл с замершим сердцем услышал, как сверху опустилось что-то тяжёлое. Несколько долгих мгновений он ждал звука открывающейся крышки и едва сдержал вздох, поняв, что шпион попросту уселся на ящик. Несмотря на удушающую жару, на лбу Энекла выступил холодный пот. Феспей, судя по напрягшейся спине, пытался не дышать совсем.
– Ты говорил, это твои лучшие люди, – раздражённо бросил Саррун. – Какие же тогда худшие, если эти вдесятером не справились с одним?
– Ими командовал твой лучший человек, он лежит вон там, – спокойно парировал хегевец. – Кто мог подумать, что наш храбрый Энекл окажется так силён?
Энекл удивился. Убитые им вели себя и сражались как обыкновенные грабители. Можно было решить, что грозная слава ушей царя преувеличена, но он видел их в деле, да и бойцы, пришедшие с Нефалимом, казались более чем крепкими. Видно, послал в дело отбросы, решив, что и так справятся, а продал их союзнику за лучших людей. Воистину: «имеешь дело с хегевцем – держи глаза открытыми, а руку на кошеле».
– Проклятье! Проклятый чужеземец! – послышался грохот, Саррун в ярости что-то пнул или отшвырнул. – Столько труда впустую! Клянусь, настанет день, я сдеру с него кожу и заставлю жрать собственное мясо!
– Впустую? – невозмутимо сказал Нефалим. – Кажется, всё устроилось наилучшим образом.
– Что?! – прорычал Саррун.
– Хабил, – над головами эйнемов раздались хлопки ладоней, гулко отдававшиеся в деревянном ящике.
–
