Эйнемида II. Право слабого. - Антон Чигинёв
Они стояли, удобнее не придумаешь, видно, привыкли вязать беспомощных и безоружных, а что у Энекла имелось при себе оружие, им и подавно было невдомёк. С воплем схватившись за выбитый глаз, тот, что с верёвкой, свалился навзничь, а медная бляшка энеклова ремня на обратном движении чиркнула по кадыку второго. Выпущенная из ослабевших пальцев, булава упала на пол с жутким грохотом, и в тот же миг раздался истошный вопль привратника. Горбун не ожидал сопротивления от худосочного напуганного дохляка, и эта ошибка стоила ему дорого. Выбранный Феспеем захват дробил кости предплечья, точно мельничные жернова, не требуя притом особого усилия.
Над плечом Энекла просвистело. Ещё один меднокованый дротик пролетел совсем мимо, послышался чавкающий звук, и протяжный вопль горбуна оборвался – хвала Эйленосу, Феспей догадался прикрыться противником. Не давая врагам прицелиться, Энекл подхватил с пола булаву и бросился в бой.
Главарь и громила с дубиной накинулись на Энекла разом, но булава, грозно вращаясь, просвистела в воздухе, и Аратан-Лумаль рухнул на пол, хрипя и судорожно хватаясь за пробитую грудь, густая тёмная кровь потоком хлынула изо рта, превратив щегольскую бороду в красную слипшуюся сосульку. Его подручный оказался не слишком смекалист: вместо того, чтобы держать безоружного врага на расстоянии, давая стрелкам сделать своё дело, он кинулся в ближний бой. Удар булавы просвистел в полупяди от носа Энекла, но тот был готов. Его могучие руки сомкнулись на руке громилы, рывок, и круглое желеное навершие с чавкающим звуком вошло в переносицу владельца.
Повинуясь чутью, приобретённому за годы бесчисленных битв и стычек, Энекл рухнул на пол, и сразу два дротика вонзились в пол там, где он только что стоял. Подхватив булаву, Энекл затравленным зверем метнулся к лестнице, отбросив с дороги испуганно застывшую предательницу. Три безумных прыжка по каменным ступеням, и лестница позади, а перед ним намахивается дротиком черноусый мужчина с побледневшим от ужаса лицом. Уклонившись от свистнувшей перед носом меди, Энекл ударом булавы вышиб дротик из дрожащих рук и вонзил рукоять в подбородок врага. Перепрыгнув через поверженного, он с разворота ударил второго булавой, да так, что тот кувырком перелетел через перила. Дротики, вывалившиеся из заплечной сумки, дождём просыпались вниз, глухо простучав по утоптанному глиняному полу.
– Это всё? – послышался приглушённый голос из-под бездыханного тела привратника. В спине горбуна, войдя почти до половины, торчал дротик.
– Да, – сказал Энекл, обрушивая булаву на стонущего у его ног бандита с разбитой челюстью. Не тратя времени на лестницу, он спрыгнул с балкона через перила, и его военные сандалии тяжело ударили в пол у головы хрипящего Аратан-Лумаля. Подняв с пола короткий меч – излюбленное оружие нинуртских грабителей и царских ушей – Энекл взвесил клинок в руке и вонзил подручному Сарруна в горло. Другой удар прервал страдания ослеплённого врага. Тот, кому Энекл сокрушил печень, казался бездыханным, но эйнем всё же вонзил меч и в него – на всякий случай.
– Что с тобой? – повернулся он к Феспею, выбравшемуся из-под своего укрытия и с ужасом взирающему на побоище. Хитон поэта был продран наискосок, из дыр сочилась кровь.
– Я ранен, Энекл, ножом, – в голосе Феспея прозвучала обида.
– Раз стоишь на ногах, значит царапина.
– Но болит, зараза… Кажется, мы спаслись, так? Дело сделано? Боги, я не верю...
– Нет, дело ещё не сделано...
Перехватив поудобнее меч, Энекл подошёл к лежащей возле лестницы Лаине. При виде огромного, покрытого потом и чужой кровью воина с клинком в руке, девушка судорожно всхлипнула, пытаясь отползти.
– Энекл... – осторожно промолвил Феспей.
– Она предала нас. Мы хотели ей помочь, а она отдала нас Сарруну.
– Они угрожали убить её любимую...
– Нас бы сварили заживо, освежевали или засунули в корыто... – при мысли о корыте, Энекла передёрнуло. – Она это знала, и выдала нас.
– Он прав, Феспей, – дрожащим голосом промолвила девушка. – Мне нет прощения, я предала вас. Я предала... Убейте меня... – она разрыдалась, обхватив своё худенькое тело руками. Энекл с Феспеем молча смотрели на неё.
– Энекл, это любовь... Я не хочу за это мстить.
– Ты что, не понимаешь? Месть тут не при чём. Она единственный свидетель того, что мы были здесь. Она расскажет всё, что велит Саррун, и нас схватят за убийство царицы.
– Но...
– Нет. Либо погибнем все, либо только она. Выбор простой.
Девушка вздрогнула, но ничего не сказала, лишь крепко, до белых пальцев, стиснула подол хитона. По бледным щекам ручьём бежали слёзы. Энекл вновь вспомнил плачущую сестру на эферском причале.
– Хорошо, – злясь на себя бросил он. – Пойдём с нами, потом решим, что делать.
Феспей с радостным удивлением воззрился на него, но девушка расплакалась ещё больше.
– Нет, – простонала она, – нет, я не могу идти!
Лаина откинула прикрывавший ногу край пеплоса, и их взорам предстала неимоверно распухшая щиколотка. Вывих. Энекл вспомнил, как отбросил девушку с дороги, и выругался.
– Боги, – выдохнул Феспей. – Может быть, ты можешь её понести?.
– Я... – начал было Энекл, но замер, прислушавшись. До уха донёсся слабый стук где-то на дворе. Стук входной калитки. – Сюда идут. Несколько человек. Надо бежать.
– Боги! – испуганно побледнев воскликнул Феспей, – Бежим! Но как?.. – он перевёл взгляд с Лаины на Энекла
