Кодекс Императора II - Виктор Молотов
— А ты хорошо спряталась, — говорю я.
— Это вышло случайно, — нехотя ответила она, не оборачивалась.
Пусть она и моя служанка, но человеческие отношения никто не отменял. Мы были знакомы слишком давно, и хорошо знали друг друга, чтобы позволить вести себя естественно, когда больше никто не видит. А в наше время это дорогого стоит, когда не приходится натягивать на лицо маску дружелюбия, вот и Алина не стала этого делать — а я ценил ее настоящую.
— Ты обиделась? — прямо спрашиваю я.
Она не спешила поворачиваться, демонстративно продолжая уборку. Я продолжаю:
— Напоминаю, что ты все еще моя личная служанка, а помимо этого глава моего разведывательного корпуса и много чего еще…
Она повернулась, хмыкнула и принялась вытирать пыль с полок.
— Алина, так было нужно, — участливо говорю я.
— А о нас вы вовсе не думаете? — наконец заговорила она.
— Как раз потому что думаю и поступил подобным образом.
Ее лицо смягчилось, больше в нем не было резких эмоций злости. Хотя за этим гневом было скрыто явное переживание… за меня. Это было видно по блеску в глазах Алины — наемной убийцы, которую мало что может пронять.
— Где Кутузов? — решаю я перевести тему.
Хорошо знаю Алину, она довольно быстро успокаивается. Теперь осталось подождать, пока эмоции обиды исчезнут, и их снова заменит привычная беззаботная радость.
— Младший Разумовский отбирает новобранцев на площадке в вашем крыле дворца, — сухо отвечает она.
— Пойдем к нему.
— Но я ещё не закончила уборку!
— Ты вовсе не должна здесь убираться. Или забыла, что приставлена только к моим покоям? — слегка улыбаюсь я.
— Не забыла. Идемте. Тем более, судя по вашему виду, точно надо проследить, чтобы вы дошли в целости и сохранности.
Мы прошли на тренировочный полигон, где вовсю проходили спарринги. Младший Разумовский лично отбирал кандидатов на роль моих гвардейцев.
Хм, и как он еще не уснул во время этого боя? Видно же, что этот парень совершенно не знает техник и путает школы боя, вместо того, чтобы придерживаться одной тактики. И потенциала здесь нет — а за долгие годы перерождений я уже научился это отличать. Если человека все детство учили, а он не запомнил, как нужно наносить удар — выхода здесь нет.
Выхожу на площадку, беру со стенда один из тренировочных мечей, с которыми по краю полигона бились новобранцы.
Подхожу к Кутузову с его претендентом. Взмахиваю мечом, и клинок парня падает на песок, а на меня смотрят ошарашенные зеленые глаза. Бой окончен.
— Ты не подходишь, — говорю я.
Парень не находит слов и судорожно кивает.
— На выход, — говорит ему младший Разумовский.
Снова кивок, и претендент уходит с полигона, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
— В нем чувствуется благородное происхождение… И бездарность, — говорю я.
— Я заметил это, господин. Хотел узнать, кто его послал, — отвечает Кутузов.
— Здесь каждый третий подосланец, смысла нет, — хмыкаю я.
— Укажите мне этих людей? — тихо спрашивает младший Разумовский.
— Не здесь, и не сейчас. Мы не должны быть предвзяты при наборе, сам понимаешь.
— Да, господин.
— Отойдем поговорить?
Младший Разумовский кивает, и мы уходим с полигона в одну из пустующих комнат в моем крыле дворца.
— Мой император, я могу честно обратиться к вам? — спрашивает начальник гвардии.
— Это только приветствуется. Мы же давно знакомы, к чему такие вопросы?
Неужели и он на меня обиделся?
— Я не поддерживаю такие решения, господин. Я ваш щит, ваш меч, но и оспаривать подобное не стану.
— Отлично, — выдыхаю я.
Не обиделся, но позицию обозначил — хороший подход.
Голова закружилась, тело подалось вперед… я выставил руку.
И видимо на несколько секунд отключился.
Когда открыл глаза, то они смотрели в пол, довольно пыльный, к слову. Алина поймала меня и удержала.
— Я явно перестарался, — говорю ей, и меня отводят в сторону.
Служанка аккуратно посадила меня на диван, на ее лице была написана явная тревога.
— Я же говорила, что вы ранены… Но вы уперлись на своем, — говорит она с укором.
Но это было даже приятно.
— Здесь чисто? — спрашиваю я.
— Насколько это возможно.
Вытягиваю руку, и от кожи отделяется энергия, формируя небольшую сферу. Внутри нее будто бушует штормовое море. Сфера срывается с руки и ударяется прямо в доспех Кутузова. Он был защищен магией, но это не стало для дара препятствием.
Тело начальника гвардии вздрагивает, он хватается за грудь и начинает задыхаться. Но все проходит через пару секунд.
— Наконец-то избавился от этого дара, — на выдохе говорю я.
— Теперь понятно, что вы не ранены, а просто перегружены чужими дарами. Кстати, а для меня ничего нет, господин? — с энтузиазмом спрашивает Алина.
— Нет.
Она надула губки и хмыкнула.
— Ну извини, теневики на меня ночью не нападали, даже удивительно, — развожу руками.
Федор не просто так сказал, что я умру сегодняшней ночью, он был предельно зол и серьезен. Эта ярость и желание сесть на трон затмили всякую совесть, и сделали для него кровные узы не такими уж важными.
Я специально переехал на эту ночь в охотничий домик, который находился неподалеку от столичного дворца — на его территории.
Никого с собой не брал, планируя заняться ночной медитацией. А всем своим людям запретил даже приближаться к этому дому.
Поэтому Алина и подвержена эмоциям… Она любит сражаться и ей обидно, что пришлось пропустить такую заварушку. В то же время моя служанка достаточно умна, поэтому весь вчерашний вечер давила на то: «зачем мне рисковать, когда вместо меня могут встретить убийц другие?». А младший Разумовский меня понял, он не одобрил такое, но препятствовать не стал.
Зачем мне рисковать? Хороший вопрос… Мне иногда хочется ощутить себя живым, тем, кто сам в состоянии за себя постоять. Кто способен взять в руки клинок и отстоять собственную жизнь. Да и наблюдать со стороны за сражением не так интересно, как в нем участвовать.
Но это не единственная причина. Я делал это сам, чтобы стать сильнее. Таковы законы Многомерной Вселенной, когда во время сражения можно нехило увеличить силу собственной души. Во время боя я получаю ее гораздо больше, нежели просто убью того, кто стоит на
