Громов: Хозяин теней. 2 - Екатерина Насута
— И правильно.
— Он же заверил, что прочтёт. Думаете, и вправду прочтёт?
— Думаю, что да. Вроде толковый человек, — Еремей устроился у окна.
— Да-да… ходят слухи, что его вовсе прочат в министры внутренних дел. Не хотелось бы…
— Отчего?
— Убьют, — почти спокойным голосом сказал Лаврентий Сигизмундович. — Сами подумайте. Был Плеве. Его убили… прям как его деда в неспокойные времена[2]. До него был Шевелев… тоже убит. Такое ощущение, что всё повторяется. Нынешний-то министр, Кармальский, выжил после покушения, но сами знаете, поговаривают…
Он перешёл на шёпот.
— … что уже не в том состоянии, чтобы дела вести. Плохо всё… плохо…
Лаврентий Сигизмундович замер, сгорбившись.
— Не берите в голову, — сказал Еремей успокаивающе. — Наше дело маленькое. Вон, до места доехать, а там уж у вас свои дела, у меня — свои. У Алексея Михайловича — тоже свои.
— Это да… это верно… матушка моя тоже говорит, что не надобно выше головы прыгать, что каждому — свое место в этой жизни вот… она у меня очень разумная женщина. Я… пожалуй… прилёг бы… кажется, коньяк был лишним. И волнения эти. Теперь вот что-то за сердцем давит.
— Может, целителя?
— Нет-нет, не стоит… просто переволновался несколько. А теперь вот… подремлю и легче станет.
Он скинул ботинки.
— Не возражаете, если я пиджак сниму? Дам здесь нет, но всё одно как-то неудобно… и переодеться бы, но багаж я сдал. Не подумал даже, что надо бы… и теперь изомнётся совершенно.
— Снимайте.
— Хорошо…
— Погодите. Сейчас принесу чего укрыться, — и Еремей вышел. А Лаврентий Сигизмундович пристроил пиджак на плечики, которые нашлись тут же, и улёгся на скамью. Он закрыл глаза и вскоре дыхание его сделалось спокойным, размеренным.
Кажется, он и возвращения Еремея не заметил. А тот, накинув на чиновника плед, только хмыкнул. После поманил меня пальцем.
— Прогуляй свою…
— А не почуют?
— Нет тут вашего брата. Они с охранкой не больно ладят. И не только они. Так что дарников тут раз-два и обчёлся, да и те из ублюдков, а значит, слабосилки.
— Алексей Михайлович?
Разглядеть силы я не разглядел, но уточнить всяко стоило.
— Этот с титулом. Граф целый… из идейных. И действительно в министры готовят. А если его назначат, он с революционерами играться не станет. Гайки закрутит так, что пёрнуть лишний раз побоятся. Недаром Лавра притащил. Со всей Империи таких же, идейных и злых собирает… в общем, чуется, что если и полезут, то не за золотом. Или не только за золотом.
— Далеко она не уйдёт, — предупреждаю.
И выпускаю тень, которая долго и внимательно обнюхивает спящего Лаврентия Сигизмундовича. А тот, чуя что-то этакое, во сне ворочается и вздыхает, и бормотать принимается что-то жалобное.
— И что искать-то?
— Не знаю, — Еремей потёр подбородок, потом поднял глаза к потолку. — Бомбу…
— Что⁈
— Она же почуяла то, что было в конверте, так? — Еремей чуть прищурился и голову склонил набок, и взгляд его расплылся. Пытается тень зацепить.
И даже, кажется, что-то да видит. Во всяком случае, взгляд его устремлен туда же, где тень находится.
— Что там, к слову, было-то? Я просто не понял.
— Ну… так я не скажу, не спец. Но слыхал, что «Чёрная воля» начала чинушам в конвертах коровью язвенницу рассылать. Откроет письмецо и заразится. Не до смерти. Эту болячку остановить можно, но вот неприятная. Кожа сыпью покрывается, потом пузырями, а те гниют. Ну и даже если вылечить, то шрамы остаются, вроде как метка, наказание за руки, которые народ душат или как-то оно так…
Да уж.
Я поглядел на Лаврентия Сигизмундовича и подумал, что хорошо, что он спит и не слышит. Иначе точно уволился бы. Я б на его месте как пить дать уволился бы.
— Они сейчас всё больше и больше с теневыми штуками баловаться начинают, — продолжил Еремей меж тем. — Так что, глядишь, чего и почует.
Тень качнула хвостом, который был длинным, чешуйчатым и теперь загибался над её головой наподобие скорпионьего, и выскользнула в щель.
[1] Как-то вот не принято было, чтобы офицеры пожимали руки нижним чинам, даже низшего офицерского состава.
[2] 28 июля 1904 года был убит министр внутренних дел Российской империи Вячеслав Константинович фон Плеве. Как и его предшественник.
Глава 10
Глава 10
«Заработную плату довели до минимума. Из этого заработка капиталисты без зазрения совести стараются всевозможными способами отнимать у рабочих трудовую копейку и считают этот грабёж доходом» [1]
Запрещённая листовка
Вагон второго класса весьма разительно отличался от того, в котором ехали мы, не говоря уже о тесном и узком вагоне четвертого класса. Здесь пространство разбивалось на уже знакомые мне купе, двери которых выходили в общий коридор. От края до края растянулась ковровая дорожка. В такт движению поезда покачивались шторки на окнах. А высокие узкие то ли вазы, то ли ещё что, поставленные в углах вагона, оставались неподвижны, как и тусклые прямоугольники икон.
Тень они не впечатлили.
Она остановилась, крутанула башкой, что вызвало у меня лёгкое головокружение, а потом прижалась к стене, той, что с окнами, и двинулась по коридору.
Соседнее с нами купе было пустым. Это было видно, поскольку дверь открыли и закрепили.
Дальше.
Еще пустое.
А вот из третьего раздавались приглушенные голоса.
— … а я ей и говорю…
Взрыв хохота. И ворчливое:
— Допрыгаешься ты, Семёнов…
В купе на четверых вместилось восемь военных, в мундирах, при оружии, но вида довольно простого. Солдаты, похоже. Или младший офицерский.
Тень метнулась под ногами и, не обнаружив ничего интересного, двинулась дальше. Ещё купе… здесь было тихо. Пара дремала, забравшись на верхние полки, как были, в обуви. В уголке молился мрачного вида бородач, а напротив его хрупкий какой-то совершенно невоенный с виду очкарик, задумчиво чистил
