Санька-умник - Сергей Анатольевич Куковякин
Вот так-то…
Оказывается, совсем не легенда, это, про Шванвича!
Как только в сорок первом война началась, Александр Аркадьевич тут же вспомнил про когда-то им услышанное…
Глава 27
Глава 27 Письма Шванвичу
Планирование — процесс итерационный. Изменилось что-то в окружающем тебя мире или в твоем его понимании, соответственно и планы поменялись.
Александр Аркадьевич живя в Пугаче, а затем учась в фельдшерско-акушерской школе далеко не загадывал. Пока от него мало что зависело, тащила парня жизнь по долинам и по взгорьям совсем не учитывая его чаяния.
Однако, даже при всем при этом, он уже кое-чего достиг. Среднее специальное образование, хоть и не гранит, но уже и не болотная кочка под ногами.
Александр Аркадьевич знал, что будет война, даже временами думал о возможности передачи руководству страны своих наработок в области камуфлирования военной техники. Но, как это сделать? Кто ему поверит?
Представьте себе картину, заявляется в Москву подсобный рабочий из колхоза «Рыбак» или учащийся Кировской фельдшерско-акушерской школы и говорит, что вы тут танки, самолеты и пушки неправильно красите. Совсем не так это надо, Иосиф Виссарионович, делать.
Куда его отправят? В лучшем случае в дурдом для лечения электрическим током. Или — английско-германско-японским шпионом признают со всеми вытекающими.
Может, до Москвы-то он как-то и доберется, но к Сталину или руководству Рабоче-крестьянской Красной Армии попасть не сможет. Нос не дорос.
А вот когда началась война, тут Александра Аркадьевича и торкнуло!
Шванвич!
Точно! Шванвич!
Вот кому можно материалы по камуфляжу выслать!
Лепидоптерология в области изучения мимикрии бабочек во второй половине двадцатого и в двадцать первом веке далеко шагнула от нынешних рубежей, и не в последнюю очередь — благодаря работам самого Александра Аркадьевича. Вот Шванвичу свои наработки Александр Аркадьевич и отправит. Борис Николаевич — тот поймет и разберется, а больше — едва ли кто на это способен. Ну, и на практике сможет их реализовать.
Да! Это — главное. Перевод теории в практику.
Александр Аркадьевич сейчас — не сможет, а Шванвич — сможет.
Почему? Всё очень просто — он значимая фигура, да и его самого скоро попросят это сделать.
Ну, была ещё одна проблема, без решения которой Александр Аркадьевич, а тут — Санька Котов, не смог бы доказать, что его предложения что-то стоят.
Он не знал пространственной геометрии местной военной техники. Результат камуфлирования не только от используемых цветов зависит, но и что ты раскрашивать будешь.
А как эту самую геометрию узнать? Представьте себе, подходит ученик фельдшерско-акушерской школы с линеечкой к теперешнему советскому танку и начинает его обмерять… Далее попросит танк с разной скоростью погонять в разное время суток по разным направлениям — ему выяснить надо, куда там и как тени от выступающих частей танка падают. Причем, это не всё, много ему чего ещё знать надо перед тем как данную боевую машину начать раскрашивать.
Да его тут же, вместе с линеечкой, под микитки быстренько возьмут, он и пикнуть не успеет.
Адрес Шванвича Александр Аркадьевич, как надобность появилась, тут же вспомнил. Человеческая память — она такая. В ней много чего лежит без дела до поры до времени. Появится нужда, тут же всплывет в голове потребное. Ну, если это что-то в ней есть, слышал или видел ты то, что в сей момент надобно. То, что не знал — забыть невозможно. Не зря же шутят, что «не знал да забыл»…
Кто-кто, а Александр Аркадьевич много чего в своей памяти в начало двадцатого века из своего времени принес и всё это было аккуратно по полочкам разложено. Всего и нужно-то — руку протяни и возьми.
Идиотина безмозглая! Придурок!
Так в июне сорок первого клял и ругал себя Александр Аркадьевич. Как он раньше не додумался свои наработки в области камуфлирования Шванвичу отправить!
А вот не додумался…
Подобное с любым может случиться.
С вами — нет? Ну, понятненько…
Вот и выкраивал Санька Котов время между учебой и дежурствами в госпитале для подготовки письма Шванвичу. Излагал, как можно окраску военной техники поменять. За камуфляж бойца он у себя дома только-только взялся, в этом направлении ему ещё надо было много работать. А если вспомнить про военно-морской флот… Есть где в будущем разгуляться.
Осенью сорок первого в Ленинград Санька отправил несколько пакетов. Содержание в них было одинаковое. Отсылал он их с разных мест и с промежутками в неделю. Даже если какие-то и затеряются по причине военного времени, то хоть один да дойдет.
Кем Шванвичу были послания отправлены, он указывать не стал. Зачем? Не пришло ему ещё время явить себя. Да и мог он попасть за свои непонятно откуда появившиеся знания в такой оборот, что мама не горюй. Не хотел он в лягушку на препаровочном столике превратиться, совсем не хотел.
Да и у Шванвича отнимать приоритет по камуфлированию военной техники он считал некорректным. Воровство это получается. Александр Аркадьевич же от работ Шванвича отталкивался, Борис Николаевич основы заложил, а он только его научные изыскания продолжил. Так оно честнее будет.
Александр Аркадьевич ещё поработает в этом направлении и снова Шванвичу информацию отошлет. Правда, совсем скоро это труднее будет сделать. Ленинград-то в блокаду попадет, но почта СССР продолжит свою работу. Да, в Ленинград в следующем году писать и не надо — Шванвич из блокадного города будет вывезен. Где он будет продолжать свои исследования, лепидоптеролог тоже знал. В тех папках, что он в середине десятых годов двадцать первого века в свои руки получил, это опять же было указано.
Впрочем, загадывать наперед сейчас было трудно. Война в один момент многое поменять может.
Глава 28
Глава 28 Начало работы в лагерном лазарете
На следующий день после прибытия в Медведково нас распределили по рабочим местам. Меня — в лазарет № 2 Севдвинлага. Он предназначался для заключенных, занятых на строительстве железной дороги от Котласа до Вельска.
Дорогу прокладывали по тайге. Как мне сказали, протяженность её должна составить почти триста километров.
Да уж, немаленькое строительство…
Что представлял из себя мой лазарет? Это были деревянные бараки. Два — для пациентов хирургического профиля, четыре — для терапевтического.
