Дима - o f2ea2a4db566d77d
обозрение. Хотя лесной дорогой больше не пользовались, время от времени кто-нибудь
непременно пересекал болота, чтобы собрать в местном лесу грибы или ягоды.
-
Бобровый маньяк-убийца, - хмыкнув, подытожил участковый и тут же закашлялся от
вдарившего в нос гнилого запаха. До этого он инстинктивно старался задержать дыхание.
Яков встал в полный рост. Браконьерство исключается, ведь шкуру с животного не сняли.
Никакой бы охотник так не поступил и тем более это не спишешь на обыкновенное
хулиганство. Он рассеяно огляделся в поисках неизвестно чего. На обратном пути надо зайти
в Пиенисуо и попросить Лебедева, сторожа с лесопилки, закопать труп, а потом успокоить
наверняка разгалдевшихся старух. От этих будничных мыслей участкового отвлекло
странное ощущение, что за ним кто-то следит. Неподалеку, в противоположном от деревни
направлении, грозно торчала высоченная ель. Конечно же, это не она глядела, но Яша кожей
чувствовал, что кто-то на него с той стороны уставился и давай буравить взглядом.
Возможно, на дереве сидит человек?
От нечего делать Яков решил проверить местность и, обойдя труп, все так же медленно
приблизился к елине. На ее ветках никого не оказалось, да и взобраться на широченный
ствол без специального снаряжения, оставляющего следы, было бы невозможно. Однако
сразу за деревом Яша увидел дорожку, ответвляющуюся от главной тропы и уходящую
глубоко в лес. По ней милиционер и двинулся.
Тропинку уверенно обступала трава, но ведь для чего-то она здесь пролегала. Всю дорогу
Яша внимательно осматривался, и по мере того, как росло его внимание и напряжение, все
сильнее становилось желание извлечь табельное оружие. Пистолет «Иж-71» появился в его
руке, когда участковый заметил в лесу шалаш – довольно свежий и аккуратно сколоченный.
Стараясь прятаться за деревьями и не особо шуметь, Яша направился в его сторону. По пути
48
он задержался. Обнаружил под ногами свежеобглоданную крупную кость. Яков легонько
пнул ее ногой, и в тот же момент шалаш, до которого оставалось метров десять, неожиданно
громко зашуршал. Постройка вся завибрировала, будто зеленое лесное чудовище, готовое
броситься на потревожившего его человека, но вместо этого – лишь выстрелила двумя
насмерть перепуганными мальчишками. Дети, естественно, бежали от участкового: глубже в
лес, спотыкаясь, задыхаясь, и, видимо, полные уверенности, что он их сейчас прибьет.
Развеселившийся Яша разбойничьи свистнул им вслед.
-
Не лучшее место для игр, - шепнул Яков, убирая пистолет в кобуру. – Да ладно… Куда
только я в детстве не лазил.
На всякий случай участковый осмотрел шалаш. Ребята явно строили его с большой
любовью, попутно тягая у родных гвозди, доски и кухонную утварь. Оказался здесь даже
сломанный мини-телевизор. Все это было по детским меркам аккуратно разложено внутри, а
снаружи Яша обнаружил поломанную куклу, грубо втоптанную в землю, и около нее пустые
консервные банки – еще жирно блестевшие внутри. Создавалось впечатление, что ребята
выкинули этот мусор из своего жилища, либо просто уронили во время спешного побега. Но
чем кукла-то пластмассовая виновата? И с чего такой сильный у шкетов аппетит? Под
чистую съели все консервы и к тому же обглодали непонятно чью кость. Участковому
хотелось верить, что это именно дети постарались.
Яша побрел в деревню Пиенисуо. А бобр, лежавший на спинке с напоказ выставленным
нутром, продолжил мутно таращиться в одну, последнюю точку.
Ночью того же дня Илья и Вика впервые оказались в одной постели. Семью месяцами
ранее Илья, преподававший русский язык и литературу в начальных классах вяртсильской
школы, что для застенчивого человека вроде него было одновременно и подвигом, и
совершеннейшим безумством, возвращался поздно вечером в свою коморку на краю поселка
и, хотя по привычке смотрел только себе под ноги – тихий, малоприметный на фоне
сугробов в своем дешевом пальто – умудрился-таки вызвать негодование подвыпившей
деревенской компании, – его вина ограничивалась лишь тем, что благостное настроение
хулиганов в тот момент как раз сменилось задиристым. Детины обступили сельского учителя
со всех сторон и, мерзко скалясь, потребовали с него плату за проход – такому не бывать,
чтобы какие-то чужаки свободно расхаживали по улицам городка, полновластными
хозяевами которого они себя сейчас ощущали – но, разумеется, сельскую шпану
интересовали не столько деньги, сколько тот эффект, который они могли произвести темным
вечером на одинокого пешехода. И Илья, глянувший из-за очков расширившимися от страха
глазами, полностью оправдал их ожидания, а следом еще больше раззадорил – заиканием,
напавшим на него от растерянности, и интеллигентским обращением на «вы».
Неизвестно, чем бы обернулась эта встреча в иных обстоятельствах, но на удачу Ильи уже
через пять минут все хулиганы лежали без движения на обледенелой дороге – кто со
звенящей головой, кто со сломанными конечностями, – а напротив него, тяжело дыша,
поправляла на голове берет учинившая эту расправу девушка. Ей оказалась библиотекарша
все той же школы, где работал Илья – уставшая за день и обозленная, иными словами, как
раз в том настроении, чтобы пустить в ход выкидную железную дубинку, которую она всегда
носила с собой на случай ограбления, и опробовать несколько новых приемов карате,
изученных накануне. Звали ее Викой.
-
Девушка, не надо… Ой!.. Не стоит… Они больше не будут… Ой!.. – взволнованно
шептал миротворец Илья, пока хрустели кости его обидчиков и раздавались глухие ахи при
точных ударах в промежность.
Так они и познакомились. Но взаимную симпатию и тем более притяжение почувствовали,
конечно, не сразу, должно было пройти несколько дней прежде, чем Илья решился зайти в
школьную библиотеку, где за стойкой клевала носом Вика, и пригласить ее на свидание –
скорее, даже не пригласить, а сделать какой-то несуразный жест руками и дернуть головой в
сторону выхода, опустив при этом пылающее в смущении лицо, и, скорее, даже не на
49
свидание, а на серьезный разговор – он и жаждал отблагодарить девушку за спасение, и в то
же время боялся, как бы те бандиты не подстерегли ее и не отомстили, коими опасениями и
собирался с ней поделиться, чувствуя свою ответственность. Вика же, как ни удивительно,
мгновенно все это поняла, мрачно буркнула «в семь» и отчего-то тоже опустила лицо. Затем
начались их совместные прогулки, поначалу стремительные и без слов, от школы и до
Викиной квартиры – оба старательно делали вид, что именно Илья в их паре телохранитель,
хотя ни секунды в это не верили – потом шаг постепенно сделался размеренней и изредка
даже стали выскакивать замечания, но так резко, будто сами слова друг друга пугались: «м-
м-м, погода» – «да»… «ветерок» – «разве?»…; и лишь тогда их скованность прошла
окончательно, когда вдруг кто-то обронил слово «Москва» и тут же выяснилось, что оба они
из столицы, а в Карелии недавно.
Впрочем, будь Илья и Вика откровеннее в рассказах о своем прошлом, им бы открылись и
не такие совпадения, ведь до того, как перебраться в поселок Вяртсиля, один коротал дни в
сортавальской лечебнице для душевнобольных, а другая находилась на учете у психиатра в
оздоровительном центре под Петрозаводском, – трагические обстоятельства, приведшие их
туда, отчасти друг друга повторяли, и, наконец, самое главное – кто же посоветовал им не
спешить с возвращением в Москву и некоторое время отсидеться именно в этом карельском
городке на границе с Финляндией, признайся они в том сразу, возможно, вся головоломка бы
и не сложилась. Летом 2008 года оба перебрались в соседнюю деревеньку Анонниеми –
коллега Ильи, отправившийся на несколько месяцев к финским родственникам, упросил их
постеречь свой дом близ озера Янисъярви и взять на себя хлопоты, связанные со сдачей
оставшихся комнат туристам, – в летний сезон они съезжались сюда толпами, как со всей
России, так и из Финляндии, и хотя по берегам знаменитого озера было достаточно турбаз,
многие все же предпочитали дешевый частный сектор. Учебный год закончился, так что
Илья покинул вяртсильскую школу с чистой совестью, а Вика, не любившая сидеть без
работы, устроилась библиотекарем на детскую базу отдыха неподалеку от Анонниеми, своим
