Приключения Турткоза - Суннатулла Анарбаев
Яркое солнце стало заметно пригревать. Жаворонки, радуясь свету и теплу, весело звенели и штопором ввинчивались в голубую высь. Небо было чистое-чистое, только у самого горизонта плыли, тихо растворяясь в голубизне, несколько облаков, похожих на кучки хлопка снежной белизны.
Чисто и покойно было и на душе Явкачева. Сердце ликовало и пело как звонкоголосый жаворонок. Явкачев блаженно улыбался: он был полон ожидания. А чего ждал, неведомо. Вот, скажем, выскочит из-за кустов серый волчище, он, Явкачев, мгновенно сорвёт с плеча ружьё, бабахнет и уложит зверюгу на месте! А шкуру потом, перекинув за спину, повезёт домой… И все будут дивиться в городе, когда увидят его в трамвае, а знакомые, те просто от зависти лопнут… Это уж как пить дать.
Неплохо, конечно, и лисицу подстрелить. С длинным таким, пушистым золотисто-жёлтым хвостом. Отличный подарок жене…
Здесь, в камышах у реки, наверно, и уток видимо-невидимо. Корноухий вспугнёт их, они взлетят, и тут-то Явкачев покажет себя. Подвесит к ягдташу штук тридцать — сорок, нет, штук семьдесят — восемьдесят, головка к головке — и домой. Смеху-то будет: вокруг пояса одни утки! Правда, нести будет тяжеловато, ну да ничего, возьмёт такси. Ради такого случая можно и раскошелиться…
Явкачев шёл, погружённый в свои сладкие мечты, под ногами шелестели золотые палые листья. Но вот он выпрямился и увидел, как с острова из-за камышей поднялась стая воробьёв. Азартный охотник Явкачев тут же вскинул ружьё, но через минуту опустил. Пороха жаль. Явкачев поглядел на камыши, желтеющие у Сырдарьи. До поймы, богатой дичью, было ещё далеко, но чувствовалось дыхание воды: в воздухе пахло рыбой и тиной.
Отставший было Корноухий выбежал из тугаев. Некоторое время он трусил рядом с охотником, тоже всматриваясь в камыши у реки, потом вскинулся и понёсся вперёд. Ему, похоже, передался азарт Явкачева.
Пёс исчез в камышах. «Как бы он раньше времени не встревожил уток», — забеспокоился Явкачев.
От быстрой ходьбы охотник запыхался. На лбу выступили капельки пота. Расстегнул верхние пуговицы куртки, хотел слегка расслабить патронташ, туго повязанный вокруг пояса, но передумал.
Обойдя камыши, Явкачев увидел Корноухого. Волкодав стоял, утонув в густой траве, к чему-то тревожно прислушивался. Было видно, что он учуял опасность.
Явкачев подошёл к псу поближе и властно приказал:
— Вперёд ма-арш!
Но Корноухий вместо этого отступил на шаг и тихонько заскулил и вроде даже хвост поджал. Горе-охотник не обратил никакого внимания на беспокойство собаки. Ослеплённый азартом, он всё рвался вперёд. Несколько минут назад в пойме сел целый выводок уток. Надо было спешить.
— Вперёд! — повторил Явкачев. — Вперёд, кому говорят?!
Пёс нехотя тронулся с места. От прежней безмятежности его не осталось и следа.
Дорогу им преградило болото, образовавшееся на месте отступившей к реке воды. Если обходить болото — пропадёт много времени, а утки ждать не станут. К тому же на пути поваленный камыш и курай[9]. А что, если попытаться перебраться по ним, как по мосткам? Вот незадача! Самая малость осталась — и на тебе, такая преграда! А как явственно слышатся гортанные крики уток! Хоть бы пернатки минут десять не улетали, а там… А псина опять поджала хвост! Кто бы мог подумать, что такая здоровая собака столь труслива!
— За мной, вперёд! — скомандовал Явкачев и ступил на камыши. И вдруг случилось страшное и неожиданное: куча камышей зашевелилась, вздыбилась и из-под неё вылетел кабан. Его клыки были страшно загнуты, как серпы, и сверкали на солнце, будто сабли палача. Яростно визжа, кабан кинулся на незадачливого охотника. Тот, насмерть перепуганный, истошно заорал:
— Ма-ма-а! Спа-си-те-е!
Мимо Явкачева в этот миг молнией пронёсся Корноухий, грудью сшибся с многопудовой тушей кабана и впился ему в загривок. Кабан завизжал ещё пуще и закрутился на месте. Корноухий отлетел в сторону, плюхнулся в грязную жижу. Кабан одним прыжком настиг его и, не дав опомниться, резким взмахом клыков вспорол псу живот.
Явкачев всё это видел. Видел, как внутренности Корноухого вывалились на траву, видел, как кабан, шумно дыша, постоял с минуту, озираясь по сторонам — самое бы время ударить ему в лоб! — но Явкачев не стал и ружья снимать, боком, боком отошёл в сторону, потом, когда достаточно удалился от кабана, который опять скрылся в камышах, со всех ног припустил к дому Сулеймана-бобо.
Бежал он долго, без оглядки, задыхаясь и не разбирая дороги. Лишь выбравшись из зарослей, вспомнил о ружье, тяжело бившемся о бок. «А вдруг этот зверь ещё вздумает погнаться за мной!» — мелькнуло в голове. Явкачев лихорадочно сорвал с плеча ружьё и разрядил его в воздух. «Теперь не погонится, — отметил он с удовольствием. — Какая животина полезет на человека с ружьём?»
Вдали, из-за деревьев, виднелась крыша караулки. Воровато оглянувшись, Явкачев направился туда. Шагал горе-охотник широко и поспешно. С лица его градом лил пот.
Сулейман-бобо находился на плотине, когда раздались выстрелы. Потом он увидел Явкачева, выбежавшего из зарослей. «Что-то приключилось с гостем, — с беспокойством подумал дед. — И выстрелы были какие-то… какие-то ненормальные».
Сулейман-ата вытер масленые руки куском мешковины, заторопился домой. Но гостя здесь не было. Старик обошёл сад, покричал. Никого. Ни Явкачева, ни Корноухого.
— Странно, сквозь землю, что ли, они провалились?! — проговорил дед удивлённо.
Тут его внимание привлёк шум грузовика, катившего по дороге к городу. Глянув в ту сторону, ата застыл на месте. Явкачев стоял в кузове грузовика, небрежно опираясь руками о крышу кабины.
— Ну и ну! — пробормотал ата. — Мог бы и попрощаться, коли вздумал уезжать!.. А куда же девался Корноухий? — вспомнил он вдруг. Сердце гулко забилось, предчувствуя беду.
— Кор-но-у-хий!
В тугаях угрожающая тишина, как перед грозой.
— Ах, какой неблагодарный человек, будь он проклят! — в сердцах выругался бобо, осматривая следы на траве.
Тугаи кончились. Дед вышел на открытую поляну. Солнце уже достигло горизонта, оранжевый бок его стал погружаться в воды Сырдарьи — осенний день короток. Справа — камыши, грубые, толстые, частые, через них не продерёшься. А вот и следы… Скорее, скорее… «Неужели Корноухий увяз в болоте?» — полоснуло, как ножом по сердцу.
— Корноухий, сюда! — крикнул бобо.
Тишина. Только какая-то пичуга чирикает в кустах, жалобно так, точно лишилась своего птенца. А перед глазами всё стоит
