Пунш желаний - Микаэль Андреас Гельмут Энде

Тирания вновь блеснула золотыми зубами.

— Как мило с твоей стороны, Вульчик, что ты так заботишься обо мне, но ты говоришь ерунду. Все ведь совсем не так. Дело в том, что кот и ворон обязательно должны при сем присутствовать! Я придаю даже большое значение тому, чтобы они были моими свидетелями. В том-то и особая прелесть этой затеи.

Колдун подошел к ней ближе.

— Как так?

— Да ведь это не какой-нибудь там обычный волшебный напиток, — разъяснила ведьма. — У сатананархархеоложногениальалкогольадского Загадай-Спецпунша есть одна небывалая особенность: все, что загадаешь, он исполняет ровно наоборот. Если пожелаешь здоровья, желание сбывается как эпидемия, если просишь о всеобщем благоденствии, получается всеобщая нищета, пожелаешь мира, а в результате разразится война. Теперь понял, Вульчик-Вельзевульчик, какая тут тонкость? Мило, не правда ли? — Тирания чуть не закудахтала от удовольствия. А потом продолжала: — Ты ведь знаешь, как я люблю благотворительность. Это просто моя страсть. Особенно благотворительные праздники. Ну так вот. Сегодня мы устроим праздник, ах, да что там праздник — настоящую оргию благотворительности!

Глаза Заморочита сверкнули за толстыми стеклами очков.

— Клянусь радиацией! — крикнул он. — И шпионы станут свидетелями того, что мы сделали все возможное для блага бедного страдающего мира! Мы пожелали ему процветания и счастья! Поступили прекрасно!

— Это будет новогодний праздник, о каком я мечтала с тех пор, как выучила таблицу умножения денежных ведьм! — прокрякала Тирания.

А племянничек восторженно подхватил ликующим басом:

— Мир еще много веков спустя будет вспоминать эту ночь — ночь великой катастрофы!

— И никто не узнает, — взвизгнула Тирания, — кто сотворил это зло!

— Никто, ни один человек! — продолжал ликовать Заморочит. — Потому что мы с тобой, тетя Тира, будем чисты, как невинные ягнята!

Они бросились друг к другу в объятия и запрыгали по лаборатории. Колбы и тигли нестройно позвякивали, и звуки эти слились в фальшивую мелодию вальса — Танца Смерти. Столы и стулья затопали ножками, зеленый огонь в камине полыхал в ритм, и даже чучело акулы на стене хлопало в такт своей внушительной челюстью.

Двадцать минут восьмого

— Ой, котик, — прошептал Яков, — мне, кажется, дурно! И с головой что-то странное.

— У меня тоже, — так же тихо шепнул Мяурицио. — Это, наверно, от такой музыки. У нас, у певцов, очень уж нежные уши.

— Для кошек-то, может, и так, — возразил Яков, — а нашему брату музыка нипочем.

— А может, это от снотворного? — предположил маленький котик.

— Допустим, у тебя от снотворного, а у меня-то отчего? — прошептал ворон, — Ты уверен, что точно прочел, что на бочке написано?

— А что? — испуганно спросил Мяурицио.

— А вдруг мы сидим тут в чем-нибудь ядовитом?

— Что? Ты думаешь, мы уже отравились?

Котик хотел было в ужасе тут же выпрыгнуть из бочки, но Яков удержал его:

— Стой! Не сейчас! Надо подождать, пока они уберутся отсюда, а не то все лопнет.

— А если они вообще не уберутся?

— Тогда, — мрачно прокартавил ворон, — тогда нам конец.

— Прости меня! — еле выдохнул котик, совсем подавленный.

— За что тебя простить?

— Я ведь читать-то не умею.

Недолго была тишина, потом Яков прокартавил:

— Эх, лучше б уж я и вправду остался в гнезде у Тамары.

— Опять другая? — спросил Мяурицио.

Но Яков ничего не ответил.

Двадцать три минуты восьмого

Колдун и ведьма остановились, каждый опустился на стул и попробовал отдышаться. Время от времени то у него, то у нее вырывался злой смешок. Заморочит протирал рукавом своего халата затуманившиеся стекла огромных очков. Тирания осторожно прикладывала кружевной платочек к верхней губе, стараясь вытереть пот, но не стереть помаду.

— Да, кстати, Вульчик, — сказала она как бы между прочим, — ты вот много раз говорил «мы», «нам». Как бы тут не вышло недоразумения. Давай-ка уточним: мне нужна твоя часть свитка и твоя помощь как эксперта — за это ты получишь кучу денег. Но пить и желать буду, разумеется, одна я. К тебе это отношения не имеет.

— Ошибаетесь, тетушка, — заявил Заморочит, — А вдруг ты будешь под мухой от этого пунша, а может, вообще вдребадан? Тогда тебе и заболеть недолго. Не так уж ты молода. Спокойно предоставь это своему племяннику. Можешь сказать мне, что пожелать для тебя. Только при этом условии я соглашусь участвовать.

Тирания так и подскочила.

— Я не ослышалась? — закричала она. — Ты поклялся Подземным банком Плутона, что продашь мне свою часть!

Заморочит потер руки.

— Ах, вот как? Что-то я этого не припомню.

— Вульчик, ради черта, — тяжело дыша, выпалила она. — Ты ведь не нарушишь такой клятвы!

— Я вообще ничем не клялся, — ухмыльнулся он. — Ты, видно, ослышалась.

— И куда только подевались наши семейные традиции, наши родственные чувства? — Она закрыла лицо руками, прижав к щекам пальцы, унизанные перстнями. — Старая простодушная тетя уже не может доверять любимому племяннику!

— Прошу тебя, Тирания, — сказал он, — не начинай снова эту плаксивую чепуху!

Некоторое время они глядели друг на друга в упор с враждебным видом.

— Если мы будем продолжать в том же духе, — произнесла наконец ведьма, — мы и в будущем году с места не стронемся.

Двадцать пять минут восьмого

Тирания снова взглянула на часы. Заметно было, что ей стоит больших усилий держать себя в руках. Ее обвислые щеки дрожали, а двойной подбородок подергивался.

Заморочит втайне наслаждался этой ситуацией, хотя и ему самому приходилось сейчас не лучше. Он так много лет зависел от денежной ведьмы, и она так не стеснялась напоминать об этом, что сейчас ему доставляло огромное удовольствие наконец-то прижать ее к ногтю.

Он был бы рад без конца продолжать эту игру, но и у него самого оставалось всего несколько часов до полуночи.

— Будущий год, — пробормотал он с отсутствующим видом, — скоро уже начнется.

— Вот именно! — выпалила Тирания.