Царевна-ведьма - Владимир Васильевич Радимиров
Взлетел тут Кот на дуб огромный, по ветке горизонтальной ловко пробежался, на ограду оттуда скок — да и был таков. А Милолика тоже телепаться зря не стала, оборотилась она живо прежней бабочкой, да и полетела искать тайный тот подвал.
Нашла его вскоре, а как же. Там было темно, хот глаз коли, однако ночные бабочки и в темноте ведь прекрасно видят. Посреди мешка того каменного стояла на столе бутылища громадная, которая пробкою оказалась прочно заткнута. А на полках окрестных железных — родная мама! — лежали, оскалившись, белые девичьи черепа в количестве весьма-то немалом.
«Значит, и мою черепушку, чертяка жадный, — подумала Милолика про Воромира, — ты для своей коллекции получить сюда чаешь? Ан дулю вона тебе, а не башку мою мёртвую оскаленную!»
Ударилась она оземь, в девицу оборотилась, бутыль рукою нашарила, да пробку ту — чпас! — и вытащила к таким-то чертям.
И услыхала она после этой манипуляции звуки престранные: ну, будто бы шелест листьев сухих в бутылище раздавался, и словно вздох тяжкий из горла её изошёл.
И тишина-а-а…
И до того легко вдруг на душе у Милолики сделалось, до того радостно! Осознала она явственно, что совершила дело архиважное, после чего сызнова бабочкой стала, через дверную щель наружу пробралась, полетела к себе в спаленку, там опять облик свой естественный приняла, да и улеглась себе спать-почивать. И спалось ей на постельке мягкой так покойно и сладко, как до того ну ни разу.
А поутру празднество чертячье ещё с большим размахом продолжалося. Видимо, не прознал пока ещё подлый хозяин, что Кот Баюн от него тягу дал и что, главное, души томящиеся освобождены уже Милоликою все до единой.
Гоголем Воромир по палатам своим прохаживался и нет-нет, а на жертву свою чаемую поглядывал он как-то загадочно. Чёртики злорадные в глубине его чёрных глаз плясали, да только ведьмочка молодая ничем своего о нём знания не выдавала. Очень мило и весело она гаду этому мерзкому улыбалась и ворковала с ним совершенно беспечно, словно это не её, а кусок торта намеревался он позже здесь съесть…
А тут уже вон и вечер. Бал начался в замке чисто безбашенный!
Гости друг с дружкою танцевали-плясали под музычку залихватскую, и настроение у всех собравшихся было просто потрясающее.
А ближе к полуночи самой собрались господа и дамы за роскошно уставленными столами. Воромир уселся на трон во главе длинного центрального стола, Милолику он усадил с собою рядом, а перед ним на столе лежало блюдо великанское тонкой работы. И что странно — было оно совершенно пустое.
— А скажи мне, дорогой Ворусик, — обворожительно промурлыкала Милолика, — для чего это блюдо тут? Яств везде полным-то-полно, а на нём, я гляжу, и нет ничего…
Расхохотался громогласно адский князь, и так ей затем отвечал:
— А здесь лакомство некое будет лежать. И до того оно, скажу я тебе, сладкое, это лакомство, что у меня от одной мысли о нём слюна жадная во рту скапливается…
Как услыхали слова сии господа сидящие и дамы, так тоже они враз возликовали да расхохоталися. А Милолика ничего, сидит себе как ни в чём ни бывало, и тоже в ухмылочке ротик свой растягивает.
«Шиш тебе, а не лакомство, подлюга коварный! — думает она язвительно про себя, — Выскочишь ты из-за этого стола несолоно хлебавши!»
Совсем немного осталось уже до часа полночного. Повелел тогда Воромир налить гостям в бокалы и чаши вина пьянящего, сам тоже кубок, украшенный каменьями драгоценными, над собою воздел, и предложил вот чего голосом торжественным:
— Давайте выпьем, дорогие собратья, за ту, которая является главною на сиём нашем празднике — за гостью мою любезную, за Милолику прелестную!
Выпили гости и закусили. А Воромир ничем не закусывает, только пьёт тут как лошадь.
— А отчего ты ничем не потчуешься, мил дружочек? — спрашивает его Милолика простодушно, — Али яства для тебя тут не вкусные?
Тот тогда зубы в усмешке оскалил и отвечает ей так:
— Ты для меня самая лакомая и спелая, Милочка! Так бы тебя прямо и съел я!..
И он словно бы шутейно ущипнул её за бочок.
Гости пьяные сызнова смехом громко наярили, а Милолика и здесь виду никакого не подала.
— Скажи мне, девица красная, — Воромир к ней снова пристал, — хорошо ли тебе у меня, приятно?
— Очень хорошо, мил дружочек, очень приятно! — радостно отвечает та.
— А не хочешь ли ты у меня тогда навсегда остаться? — опять вопросец он ей кидает и как-то незаметно внутренне напрягается, — Не по воле чужой остаться, а по своей собственной, а?..
Замерли тут все собравшиеся, и наступила внезапно в зале громадном зловещая тишина.
— Ну как тебе сказать? — не раздумывая, воскликнула Милолика, — Хочу я очень у тебя тут остаться, но лишь настолько… насколько я захочу сама!
Гул прошёлся по палатам праздничным. Ответ-то Милоликин получился неоднозначным. Воромиру ведь было надобно, чтобы она по собственное воле пожелала тут остаться, а не по принуждению его, значит, хозяйскому.
— Я весь с потрохами в твоём распоряжении, прекрасная Милолика! — аж с места своего он вскочил, — Располагай мною как ты пожелаешь!
— И я тоже в твоём распоряжении, хозяин ласковый! — та ему вторит сладострастно, — Одна я в твоём распоряжении покамест. Не сто и не тыща — а я одна!
Ох, и радостно взгорланил тут весь огромнейший зал!
А Воромир усмехнулся опять загадочно, глянул мельком на часы гигантские и налил Милолике полный кубок вина сладкого.
— Скажи здравицу в честь всех сидящих, Милолика! — громким голосом он ей предложил, — Восславь напоследок честную нашу компанию, а мы тебе станем внимать. И возвести нам своё главное сокровенное желание, ибо исполнено оно будет моментально!
Под бурные и ярые рукоплескания Милолика с креслица своего не торопясь встала, кубок полный в десницу взяла и пред собою его вознесла.
И в этот самый миг часы башенные стали бить. Полночь уже почти что наступила. Все присутствующие смолкли и затаили даже дыхание. Раз, два… — часы счёт
