Война менестреля - Владислав Адольфович Русанов
Одна из тёмных фигур повозилась и вспыхнул свет, больно ударивший по отвыкшим глазам. Нет, никакой магии. Просто повернули заслонку на небольшом фонаре со свечой внутри.
— Простите, хозяин… — проговорил до боли знакомый голос.
— Мы не могли раньше… — подхватил второй, похожий на первый, как хрюканье поросят из одного выводка.
— Но мы ждали…
— Попросились ночью охранять…
Ланс ничего не понимал. Бред какой-то. Кто эти люди?
— Лица… — Голос его предательски сорвался. Пришлось откашляться и повторить. — Лица покажите.
— Хозяин.
— Вы нас не узнали?
— Это мы…
Один из ночных гостей прикрыл двери, а второй поднял фонарь повыше.
— Бато и Бето! — Едва не закричал менестрель, сдержавшись не столько от осторожности, сколько от слабости.
Да, перед ним стояли близнецы, которых он бросил на произвол судьбы три года назад, когда бежал ранним утром из замка герцога Лазаля. Исполнительные и работящие, но тугодумы, как многие деревенские парни, решившие искать работу в городах. Бато и Бето верой и правдой служили менестрелю больше полутора лет. Чистили сапоги и одежду, такали коробы с музыкальными инструментами, седлали коня и стелили постель на постоялых дворах, не доверяя это важнейшее дело местной прислуге. Безропотно терпели задержки жалования и хозяйские насмешки напополам с руганью.
Вспоминал ли их Ланс альт Грегор, печалился ли об их дальнейшей судьбе, укрывшись в Роте Стальных Котов? Пару раз вспоминал, когда приходилось самому отскребать особенно упрямые комья глины с сапог или когда денщик, которого он делил с лейтенантом Марцелем, плохо вычищал спину коня. А потом и вовсе позабыл.
Сейчас братья, похожие, как две горошины из одного стручка, стояли перед ним, смущённо улыбаясь, в солдатских мундирах и с чёрно-серебряными повязками на руках. Ведь это именно они играли вчера в кости, сутулясь и морща затылки. А Ланс прошёл мимо и ни одна струна в душе не дрогнула.
— Хозяин… — негромко проговорил Бато. А может и Бето — менестрель всегда их путал. — Мы коней приготовили.
— Уходить надо… — добавил его брат, протягивая широкую ладонь.
Лансу удалось подняться на ноги даже не застонать.
— Нога болит?
— Может, понести вас, хозяин?
— Спасибо, братцы! — от чистого сердца улыбнулся альт Грегор, чего не делал уже очень давно. — Сам дойду.
Близнецы прикрыли заслонку фонаря, и повели Ланса через ночь. Срывался дождь. Ветер бросал капли в лицо, заливал глаза. Отвратительная для путешествия погода, но для побега — лучше не придумать. Наверняка часовые у рогатки натянули на головы капюшоны, а то и вовсе спрятались под какой-нибудь навес, прихлёбывая для согрева вино из фляг.
Три осёдланных коня и четвёртый под вьюком ждали их у коновязи между хозяйским домом и овином.
— Лютня здесь… — шепнул один из крепышей.
— Шпагу не смог добыть… — добавил его брат.
— Были бы руки… — К менестрелю возвращалось доброе расположение духа. Может, появление близнецов — это и есть долгожданная светлая полоса? Он поймал стремя носком сапога. — А шпагу добудем!
— Куда едем, хозяин?
— Куда? — Ланс на миг задумался. — В Вожерон! Кларина, должно быть, заждалась!
— Как скажете, хозяин…
Сотню брасе они проделали шагом, чтобы не поднять тревогу прежде времени, а потом подняли коней в рысь.
Лансу хотелось кричать от радости.
Свобода!
Свобода и дорога к заветной мечте!
Глава 10
Ч. 1
До самого утра коней гнали размеренной рысью. Ланс боролся с болью, впивающейся в бедро всякий раз, когда копыто ударяло о землю, но больше всего опасался погони. Жизнь давно приучила — если кажется, что началась удачная полоса, то это только кажется. На самом деле Вседержитель очередной раз проверяет тебя на прочность. Выдержишь ты или нет свалившиеся на голову в самый неподходящий момент несчастья. Ведь бороться не невезением, когда ты и без того погряз в бедах и невзгодах, проще простого — сцепил зубы и кряхтишь дальше. А вот противостоять им, когда поманил успех? Не каждый выдержит душевную рану. Вот поэтому менестрель и не ждал ничего хорошего. Лучше не ждать милости от Вседержителя, тогда и наказание будет восприниматься, как самое обычное дело.
Но Бато и Бето с непоколебимой уверенностью сельских жителей находили путь сквозь нечастый, но заросший орешником и колючим тёрном лес. Фонарь они потушили, да огонь в таком походе только мешал бы. Моросил мелкий дождь, пропитывая сыростью одежду и волосы. Ветер усилился. Ветви грабов хлестали всадников по лицу и по плечам.
Близнецы всего лишь раз спросили, куда ехать? Получив точный и внятный ответ, не пытались ни спорить, ни переубеждать. Похоже, им всё равно — в Вожерон так в Вожерон. Радость встречи с хозяином, которого они считали мёртвым, пересилила любые опасения и тревоги.
Один из братьев — кажется, Бато, он, по мнению, Ланса всегда был чуть бойчее — ехал в голове колонны. Несмотря на непогоду, он сбросил капюшон и поглядывал по сторонам. Что он мог различить в кромешной круговерти и темноте, менестрель не знал, но вполне доверял спасителям. Простолюдины ближе к животным, чем благородные праны, а значит не лишены звериного чутья, когда дело касается времени и направления. Перелётные птицы ведь не сверяются по карте, выбирая путь, им не нужна клепсидра, что определить, когда лететь. Так же и деревенские мужики. Чувствуют.
Судя по тому, как часто они поворачивали то вправо, то влево, Бато не только выбирал правильную дорогу в обход оврагов или излишне густых зарослей, но и петлял, как заправский заяц, сбивая со следа возможную погоню. Предосторожность полезная, но, казалось, излишняя. Дождь смывает следы, а переносящий палую листву ветер, отлично емув этом помогает. Да хоть с собаками ищи — ничего не выйдет. Ради это стоило не только терпеть холод и мокреть, но и благодарить за них Вседержителя.
Под утро альт Грегор был готов свалиться с коня от усталости и боли, но братья, очевидно, догадались — а может, почуяли его слабость и сделали привал. Огня не разводили, коней не рассёдлывали. Сгрудились у основания ствола полутораобхватного вяза, согревая друг друга теплом. У запасливых близнецов нашлись фляги с крепким и очень сладким вином, которые пустили по кругу. Досталась Лансу и краюха хлеба с куском сыра, но есть совершенно не хотелось.
