Война менестреля - Владислав Адольфович Русанов
Хозяин гостиницы тем временем исчез, будто растворился в воздухе. Сколько же ему платит Дом Серебряной Рыси за такое рвение? Заведение выглядело процветающим и богатым — чистота, порядок, белоснежные полотенца и передники служанок, свечи в канделябрах, а не коптящие плошки китового жира. Здесь за медный грош не будут лебезить и прислуживать. Должно быть, у красавчика Ридо и впрямь денег куры не клюют.
Лан не успел отпить и половину предложенного вина, как тер-веризец вернулся в сопровождении благообразного прана в чёрном камзоле с серебряным шитьём. Седая остроконечная бородка, накрахмаленный кружевной воротник. Это мог быть кто угодно — от гофмейстера до главы Дома Серебряной Рыси.
— Пран Ланс альт Грегор из Дома Багряной Розы? — То ли вопросительно, то ли утвердительно провозгласил он.
«Точно гофмейстер. Нет… Всё-таки церемониймейстер», — решил про себя Ланс, а вслух ответил, поднимаясь:
— Да. Это я.
— Следуйте за мной. Вас ждут. — Седобородый держался с неподражаемой величественностью, как будто приходился кузеном великому князю. — Если нужна какая-то помощь… — Он взглядом указал на костыли. — Одно только слово.
— Ничего, справлюсь, — усмехнулся менестрель.
Как всегда в таких случаях ему захотелось подурачиться. Показать язык, например, или закукарекать. Несмотря на частые посещения Высоких и даже Правящих Домов, он не мог привыкнуть к манерности и церемонности. Особенно исходящей от дворян средней руки, которые служили древним родам. Все эти гофмейстеры, егермейстеры, шталмейстеры и распорядители балов доводили его до печёночных колик, а единственным спасением было — выбить их из душевного равновесия неожиданным и смешным поступком. Хотя, признаться честно, некоторые его шутки выглядели пошловато, и одно время за Лансом альт Грегором закрепилась дурная слава бесшабашного озорника, для которого нет ничего святого. Но годы уже не те, хотя частенько подмывает почудить. А кроме всего прочего, костыли как-то не располагают к весёлым шуткам. К невесёлым тоже.
Он прошагал за седобородым праном через залу. Стиснув зубы, поднялся на второй этаж по широкой лестнице. Пришлось оба костыля взять в левую руку, а правой цепляться за перила. Не в первый раз. В свою комнату он поднимался точно так же.
В широком коридоре Ланса ждала первая неожиданность. Вазоны с цветами. Пробегающие на цыпочках слуги в чёрной с серебром одежде. Один нёс стопку чистых полотенец. Второй — поднос с краснобокими яблоками и жёлтыми, как воск, грушами. В воздухе плыл запах каких-то благовоний. Что-то наподобие сандала и лавандового масла. Как только альт Сантош умудрялся жить без всего этого в «Гневе Святого Ягена»? Ланс ощутил себя словно на Айа-Багане, в покоях княгини Зохры. Вот уж кто любил роскошь и утончённость даже в мелочах.
— Прошу вас, пран Ланс! — Церемониймейстер вычурно поклонился, как и приcтало ему по чину, распахивая двери.
Ридо альт Сантош лежал… Нет. Слов «лежал» слишком слабое. Правильно сказать «возлежал» на взбитых подушках, укрытый по грудь тёплым одеялом. Каштановые волосы разметались по белоснежной наволочке. Тонкие пальцы левой руки перебирали исписанные бумажные листки, а правой он крутил перо, длиной чуть ли не в локоть. Явно не гусиное.
Согнувшийся в почтительном поклоне слуга держал на вытянутых руках чернильницу. Второй заложил пальцем пухлую книгу с медными уголками на обложке. У стены чинно замерли две сиделки в накрахмаленных чепцах, а между ними виднелся столик, заставленный ступками, горшочками и бутылочками с чудодейственными снадобьями. В углу седоватый красноносый мужчина в тёмно-серой куртке простолюдина дремал, подперев щёку кулаком.
— Пран Ланс альт Грегор из Дома Багряной Розы! — объявил церемониймейстер вполголоса, чтобы не беспокоить больного.
На измученном лице прана Ридо промелькнуло оживление. Ещё бы! Альт Грегор предпочёл бы поправляться от ран в любой богадельне, даже самой грязной и вонючей, чем здесь. Скука смертная! Ни пошутить, ни поговорить…
— Приветствую вас, пран Ридо, — поклонился он.
— Доброго дня, пран Ланс, — отвечал трагерец. И прикрикнул на слуг. — Кресло гостю!
— Мне будет достаточно и табурета, — улыбнулся альт Грегор. — Как ваше здоровье, пран Ридо? Как рана? Сильно беспокоит?
И тут он заметил, что слуги и сиделки смотрят на него, как на душевнобольного. Даже с лекаря летела дремота. Ланс любил пошутить, но терпеть не мог подвергаться насмешкам не пойми за что.
— Что не так? — Нахмурился он, окидывая взглядом челядь.
Ридо отбросил перо.
— Все вон! — Его голос щёлкнул, как бич погонщика. — Санчо! Отдал табурет прану Лансу и тоже вон!
— Но… — осмелился прекословить лекарь.
— Вон, я сказала!
Пока до менестреля доходило услышанное, ему успели подставить прочный табурет с мягким сидением, бережно помогли присесть, убрав костыли в сторону, а потом слуги исчезли, будто их и не было.
— Хватит делать круглые глаза, пран Ланс, — сказал Ридо. Или сказала? — Вам совершенно не идёт. Да, меня на самом деле зовут Жоанна. Я — наследница Дома Серебряной Рыси после того, как на пошлой войне с Браккарой погиб мой брат Ридо альт Сантош. Вас что-то не устраивает?
— Всё меня устраивает! Просто голова идёт кругом. Я слышал, что такие истории очень любят использовать в романах для перезрелых и скучающих пран. Слышал, но сам не читал. Я такое не читаю. Но я был уверен, что это выдумки больного воображения писателей.
— А вам не казалось никогда, что всё, о чём пишут в романах, когда-либо происходит в жизни? — Ридо-Жоанна покосилась на брошенную слугой книгу. Ланс успел прочитать название — «Эпоха мертвождённых» — и поморщился. Такое он тоже не читал. — Писатель — тоже маг некоторым образом. Как и музыкант.
— Музыканты не меняют судьбы людей, — возразил Ланс. — Это — работёнка для Вседержителя.
— Ещё как меняют. — На бледных щеках Жоанны появился лёгкий румянец. — Если бы вы знали, пран Ланс, скольким людям вы изменили жизненное предначертание.
— Вот уж не поверю… Хотя… Если взять тех, кто из-за меня угодил в темницу, добавить погибших из-за меня… — Ланс горько вздохнул. — Да, изменил. Только правильнее будет сказать — поломал судьбы.
— Вы слишком строги к себе. Подумайте, сколько трагерских менестрелей вы подняли на подвиг.
— Повёл на смерть.
— Пусть так. Но они умерли героями. А если бы не вы, то сгинули бы в безвестности — от неумеренного употребления вина,
