Искушение - Ольга Дашкова
Да, он прав. Это будет нетрудно, я уже практически раздавлена.
То, что недавно из меня вырывалась дерзость, это прекрасно, это хорошо, но мне изначально были не нужны деньги Самойлова, я работала на благо семьи. Я считала себя частью этой семьи.
Ах, да, я забыла, меня же использовали.
Облизнула пересохшие губы, устала смертельно. Подошла к столу, адвокат быстро подсунул бумаги, с третьего раза удалось взять со стола ручку, подписала не читая.
К черту их всех.
Пусть они все горят в аду. В том самом, в котором была я, принимая его за рай.
Глава 33
— Держи стойку… держи! Ноги шире! Удар! Держи удар! Да твою же мать! Макс! Макс, прекрати! Не с такой силой. Да черт, ты убьешь его!
По спине бежит пот, я весь мокрый, облизываю губы, чувствуя на них соль. Все тело гудит, каждая мышца напряжена. Я резко двигаюсь по мату, переставляю ноги, держу стойку, нанося удары своему противнику.
Спарринги всегда были моей любовью, я обожаю их, не просто выплескивать свою энергию на тренажерах, а именно с живым человеком, желательно с выносливым. Тренер давно меня зовет в большой спорт, говорит, у меня там есть большие перспективы.
Но я не иду. Мне так всего хватает. А сейчас понимаю, что нет. Нет, именно это мне надо: чувствовать драйв, накал, быть одним целым, борьбу, наносить удары и получать их самому.
Чтобы чувствовать боль. Чтобы боль, причиненная мне физически, заглушила боль в душе. Боль в сердце. Боль внутри меня.
— Черт, хватит! Хватит!
Останавливаюсь, трясу руками, мой напарник тяжело дышит, держится за ребра, наверняка сломал пару ему.
— Макс, да твою же мать! Это тренировка, ты так можешь убить его или покалечить.
— Не убил, все нормально с ним. Ни хрена ему не будет. Кого вы вообще собираетесь выпускать на бой?
Отхожу, беру с пола бутылку с водой, жадно делаю несколько глотков, обливаю лицо. Мне надо еще. Хочу еще истязать себя до такой силы, чтобы в теле не осталось ни одной здоровой клетки. Чтобы я рухнул и провалился в сон, забыв обо всем.
Надо бы позвонить ребятам, пусть включат меня в список ближайших боев без правил, последний был три месяца назад. Там меня изрядно поколошматили, но все-таки я одержал победу, харкая кровью, и ставки были велики. Вполне нормальный способ зарабатывать деньги. Почему бы и нет?
Все это, конечно, до поры до времени, как говорит тренер, предупреждая меня, что это все добром не кончится, что оттуда уходят калеками. Но мне… Что мне терять? Практически нечего.
Мне что-то говорят. Хватаю полотенце, иду в тренажерку, на ходу допивая воду, бросая бутылку в угол, а рядом с собой на пол полотенце. Снимаю перчатки и уже голыми руками начинаю наносить удары по висящей на цепи груше.
Руки чередую с ногами, делая высокие махи, ударяя голенью до такой степени, что боль отдает в поясницу. Но это хорошо, это даже прекрасно. Монотонное выполнение одного и того же действия не дает думать об Инге.
Она не пришла утром. Не пришла к обеду. Она не отвечала на мои сообщения. И не брала трубку, когда я ей звонил. А это было больше сотни раз. Я не знал, где она и что делает.
Я не имел никакого права задавать ей вопросы и что-то требовать. Да, я это понимаю, но не могу ничего с собой поделать, потому что она моя. Она еще тогда, войдя впервые в дом отца, принадлежала мне, но я, будучи подростком, этого не осознавал.
Бред — кто-то скажет, но так и есть.
Я тогда так сильно ее ненавидел. А сейчас я так же сильно ее люблю.
До боли в висках, до раскалывания головы, до ломоты во всем теле и уколов сердца. Я не хочу думать о том, что было ночью, было ли у нас вообще что-то с Машкой. Ничего не было, я чувствую.
Всем пришлось уйти, как только я принял душ и выпил таблетку. Арни сопротивлялся, его девчонка без вопросов оделась и убежала. Друг называл меня идиотом, говоря о том, что мои психи добром не кончатся.
Вербина смотрела зло, что-то шептала себе под нос, но тоже собралась и ушла. Я не хотел никого видеть, никого слышать, но та энергия, которая рвалась из меня, требовала выхода.
Выпил крепкого кофе, оделся, на подземной парковке завел байк и рванул колесить по дорогам, нарушая правила, объезжая пробки по тротуару. За город, туда, где можно разогнаться сильнее, туда, где из меня может выйти вся боль, скопившаяся внутри.
Я не хотел думать о том, что Инга сейчас с другим мужчиной, что она ушла именно к нему, и там с ним ей хорошо, легко и спокойно. Я не хотел думать о том, что с ней что-то случилось. Нет. Я чувствовал: с ней все хорошо. Она была в сети, но не читала мои сообщения. Ее номер даже был занят, когда я набрал его. Значит, она просто игнорирует меня, не хочет видеть. Но я, скорее всего, это заслужил.
Своим дрянным характером и поведением. Но рядом с ней я становлюсь лучше, рядом с ней я дышу, я хочу жить и не думать обо всем дерьме.
— Макс! Макс, остановись. Давай поговорим.
— Не о чем, тренер. Не хочу.
— Макс, что происходит? Что случилось? Ты, конечно, всегда неуправляем, но сейчас это переходит все границы.
Борис Сергеевич обходит грушу и смотрит на меня, а я продолжаю монотонно наносить удары. Он хороший мужик. Я бы, наверное, хотел, чтобы у меня был такой отец, который волнуется о своих детях. Спрашивает, как у них дела, все ли в порядке. У меня об этом никогда никто не спрашивал. Я был сам по себе.
Останавливаюсь, упираюсь руками в колени, тяжело дышу. Все-таки мой спарринг-партнер попал мне по лицу. Внутренняя часть щеки саднит, там кровь, чувствую ее металлический привкус. Мой любимый вкус до Инги, сейчас я люблю вкус ее губ.
Улыбаюсь, провожу языком по зубам.
— Макс, может, к какому-нибудь специалисту обратиться? К психологу, ты не пробовал?
— Нет, Борис Сергеевич, я не пробовал. Не хочется как-то, но в детстве было, не помогло. Пожалуйста, давайте вы не будете мне мешать жить.
— Ты не живешь, ты разрушаешь свою жизнь и всех вокруг, все, что с тобой связано.
— Мне некого разрушать, потому что у меня никого нет, вы знаете.
— У
