Искушение - Ольга Дашкова
А Макс? У него все впереди, в нем столько огня, но столько же и боли. Ребенок, который был один, не хуже меня, предоставленный сам себе. Специально изводящий всех вокруг истериками и проблемами, которые он сыпал на взрослых, привлекая к себе внимание.
А ему была нужна любовь. Любовь матери, которая рано ушла, любовь отца, который никогда не умел любить, а только использовал. Может быть, его полюбит какая-нибудь девочка хорошая, с которой он будет счастлив.
А вот от этой мысли стало еще хуже. Я ревновала. Бешено, дико, страшно ревновала. Я страшно ревновала к тому, что он будет к кому-то прикасаться точно так же, как ко мне, кого-то целовать так же.
Говорить такие же слова, отпускать откровенные шутки, катать на байке по ночному городу, играть в прятки в заброшенном доме. Брать жадно и страстно на любой поверхности, в любом укромном месте.
Я ревновала. Хотя мне этого нельзя делать. Это запрещено. Он не мой. Он чужой. Он лишь искушение, которому я поддалась и которое надо забывать. Вычеркнуть, вырвать из своего сердца, спрятать в самые укромные и далекие уголки памяти и сознания.
— Не думать… Забыть… Не думать… Забыть… Не думать… Забыть.
Слезы теперь просто так текли на подушку, закрыв глаза, лежала, стараясь ни о чем не думать, просто шепотом повторяла эти слова и не заметила, как заснула. Как провалилась в какую-то вязкую топь, где было холодно, темно и страшно.
Где я была одна.
Я не понимала, кто я и где, но это была невесомость, пустота, одиночество, от которого мне было физически больно. А потом кто-то неожиданно берет меня за руку, куда-то тянет, я упираюсь в чье-то твердое тело. Мне спокойно, меня обнимают, прижимают к себе, что-то говорят, я не разбираю ни слова.
От тембра голоса человека в груди разливается тепло, оно идет по всему телу. Я ловлю себя на мысли, что счастлива, вот сейчас, в данный момент, мне хорошо и спокойно. Хочу, чтобы было так всегда.
Прижимаюсь со всей силы к этому человеку, чувствую биение его сердца и понимаю, что он будет рядом, он не предаст, он не сделает больно. Я не знаю, как это происходит и почему я так решила. Но это будет именно так, я уверена.
Я уверена в нем, как и в том, что я больше не буду страдать.
Меня целуют, трогают лицо пальцами, я обнимаю этого человека в ответ, не хочу, чтобы он уходил. Никогда.
— Милая моя, хорошая… девочка моя, я так соскучился, ты не представляешь, я умирал без тебя. Я совершил много глупостей, прости меня… прости, пожалуйста.
Эти слова проникают в самую душу, я тоже совершила много глупостей, но я прощу, я обязательно прощу. Меня целуют, руки ласкают тело, мне жарко, я боюсь открыть глаза и узнать, что это всего лишь сон, что это мне все снится, и я опять окажусь в страшной, отвратительной реальности с окружающими меня предателями и с болью вместо этого бесконечного счастья.
Глава 35
Стоя в дверном проеме, долго наблюдал за Ингой, лежащей на своей кровати. Первое желание было броситься к ней, растормошить, прижать к себе, начать целовать, но ноги словно налились свинцом, я не мог сдвинуться с места.
Она была дома, принеся свой аромат, наполняющий легкие до жжения. Только рядом с ней мне дышалось свободней, я видел яркие краски, которые до этого сливались в одну серую массу, а дни, медленно тянущиеся друг за другом, были пусты и бессмысленны.
Все-таки двигаюсь с места, подхожу к кровати, наклонившись, ложусь рядом, убирая прядь волос с лица, она их обрезала, теперь они короче, даже жалко немного. Инга дрожит, хмурит брови, сжимает пальцами покрывало, ей что-то снится — нехорошее, наверное. Интересно, где она была все это время?
Как удивительно, мое желание взять ее, подмять под себя, раздавить, чтобы больше не жалеть, трансформировалось в нечто большее. В то, что я уже не могу и не хочу без нее жить. Совсем недавно думал о том, что она так же предаст меня, бросит, как все, но сейчас не могу от нее оторваться.
Тянет к ней и неважно, пусть мне потом будет больно, сейчас есть только она и никто больше. Инги не было больше суток, а я практически подыхал, не зная, где она, с кем и что с ней. Но вот она здесь, и мое сердце бьется чаще. Я снова живу.
Прижимаю к себе, глубоко вдыхаю носом у ее виска, прижимаюсь к нему губами, а самого начинает трясти. Инге снится кошмар, она дергается, замирает, цепляется за меня, льнет ближе.
— Милая моя, хорошая… девочка моя, я так соскучился, ты не представляешь, я умирал без тебя. Я совершил много глупостей, прости меня… прости, пожалуйста.
Да, глупостей было много в моей жизни, я с самого первого дня, как она появилась в доме и стала жить с отцом, ненавидел ее, но я ненавидел на самом деле не Ингу, а себя, то, как я воспринимаю мир. Меня никто не научил любить.
— Прости меня… прости за все… прости, милая…
Часто дышу, воздуха не хватает, целую лицо, взяв его в свои ладони, Инга беззвучно плачет, собираю слезы губами. Но через несколько секунд расслабляется в моих руках, обнимает сильнее, но не открывает глаза. Мне даже хорошо просто так с ней сейчас лежать, без какого-либо сексуального подтекста, но я возбужден.
Я хочу ее. Всегда хочу.
Начинаю целовать в губы, мягкие, соленые от слез, толкаясь языком в рот, сжав волосы на затылке пальцами, в голове уже шумит, член твердый. Больше суток у нас ничего не было, соскучился до одури.
Инга отвечает, стонет, меня вот-вот сорвет, руки уже требовательно скользят по телу, накрывают грудь, замечаю, что на ней нет лифчика, нехорошая мысль острой иглой вонзается в сознание. Рычу ей в рот, кусая губы, не могу и не хочу представлять, что она эту ночь провела с кем-то.
Что вот так же кого-то целовала, стонала, раздвигала ноги, позволяла трогать, ласкать, трахать языком и членом, что так же текла на ком-то, как на мне. Это сводит с ума. Но об этом невозможно не думать.
Снимаю футболку, кидаю в сторону, Инга царапает кожу на
