Белые кресты - Юлия Булл
– Вас, может, в больничку? Вдруг сотряс или еще чего? Вон кровь сочится.
– Не надо, домой меня отвезите, второй пусть за руль моей машины сядет.
– Хорошо, как скажете.
Патрульный уазик тронулся, покинув место с дебоширами, до которых, как оказалось, никому и дела не было.
Утром Козырева разбудил телефонный звонок. Пытаясь сообразить, что происходит, следователь, кряхтя, встал с дивана и направился к полке в прихожей. Откашлявшись, ответил:
– Да, слушаю.
– Алексеевич, ты где? Это Шмидт. Тут заключение пришло на Умарова.
– Который час?
– Так начало девятого. Ты чего, проспал, что ли?
– Твою ж… сейчас буду.
Спотыкаясь о коробки с вещами, приготовленные на вторую партию отправки, Козырев собрался, на выходе достал из холодильника остатки еды для собаки, но тут заметил свое отражение в маленьком зеркале, висевшем на кухне. Это заставило его отложить ключи от машины и пойти все же принять душ. Потратив не более трех минут на водные процедуры, он надел свежую рубашку, брызнул на себя парфюмом и вышел из дома.
У входа в отделение стояли двое оперативников и Шмидт. Капитан поприветствовал следователя рукопожатием и протянул сигарету. Подкурив, Козырев посмотрел на Шмидта и спросил:
– Руководство в курсе, я так понимаю? Подтвердилось?
– Без меня доложили, ты же знаешь, как это бывает.
– Знаю, понял. Какие распоряжения были?
– Никаких пока, о дальнейших действиях сообщат дополнительно. Отец Умарова едет к нам. Как же так получилось? Раз это он сделал, зачем согласился на экспертизу?
– Не знаю пока. Действительно странно.
Один из оперативников прервал их разговор, указав на противоположную сторону улицы, где припарковался автомобиль Умарова-старшего. Из машины вышли двое, отец Анзора и его старший брат.
Приблизившись к Козыреву, мужчина с густой, черной с проседью бородой взглянул на него угрюмо и, что-то пробормотав на своем, прошел мимо.
– Пошли, Володя. – Шмидт похлопал по плечу Козырева. – Шефы наши, наверное, сейчас с этими говорить будут.
– Пойдем, пошлют нас только сам знаешь куда.
В течение часа не было никаких движений. Козырев курил сигарету за сигаретой и пытался сообразить, как Умаров мог сам себя так подставить. Но больше всего следователя интересовал вопрос, за что так жестоко была убита Аня Кравцова.
На столе зазвонил телефон, и Козырев тут же отреагировал:
– Алло! Да, я иду!
На совещании были озвучены результаты экспертизы и показания свидетеля, которого допросили сразу же после того, как старший Умаров сообщил, что его сын был в тот вечер в кругу близких людей. Свидетель оказался простым сельским жителем, семья которого вела хозяйство и торговала мясом-молоком. В тот вечер, когда он привез вечернее молоко, у ворот его встретил Анзор и проводил в дом брата. Для следствия слова стороннего человека являлись железным алиби. Присутствие Анзора в доме двоюродного брата в тот злополучный вечер подтвердили все родственники.
В тот же день во второй половине дня привезли подозреваемого. Как он стал подозреваемым, Козырев понял сразу. Это был местный алкаш, который согласился дать показания касательно убийства Ани. Что пообещали Умаровы этому бедолаге, следователь не выяснял – понимал, что бесполезно. Дело под номером тридцать девять было закрыто и передано в суд.
Глава 12. Переезд
Накануне своего отъезда Козырев позвонил Вике. Девушка повторила, что никуда не поедет, разве только в качестве жены, а любовницей – точно нет. Услышав ее всхлипывания, следователь положил трубку.
На новом месте все было по-другому, надо было вливаться, настраиваться на совершенно другой ритм. А Козырев все не мог забыть дело Ани Кравцовой, оно никак не выходило из головы. Пытаясь переключиться, следователь решил просто занять себя новыми делами.
Дома было тихо, теща, как и обещала, осталась на первое время, пока София адаптируется, жена старалась держаться, но без алкоголя стала еще более раздражительной и злой, все время цеплялась к Козыреву.
Спустя две недели в новом кабинете Козырева зазвонил телефон. Сигналы были короткие и частые – межгород. Следователь взял трубку и услышал знакомый, но тревожный голос, который несколько раз уточнил, слышно ли его.
– Ткаченко, да, узнал, слышу хорошо. Что случилось?
– Владимир Алексеевич, вчера Шмидта убили, нашли мертвым, сожгли в машине на берегу речки. Ему с семьей уезжать надо было вот через два дня, а его убили!
– Как убили? Кто?
– Пока ничего не знаем, убили точно, эксперт подтвердил, ножевые есть, поджог!
– Что за ерунда, а кому дело передали?
– Несерину, остальные по мелочи под завязку.
– Я ему сейчас наберу.
– Нет его сейчас на месте – все там. Это я просто после ночного дежурства, поэтому и набрал вам. Ерунда какая-то, как вы и говорите, получается.
– Слушай, а суд по Кравцовой был?
– Был и еще будет, алкаш этот заднюю включил.
– Кто бы сомневался. А Умаров, он что?
– Ничего, слышал, вроде как его в Урус-Мартан к родне отправили, в городе его точно нет, все братья здесь, а его нет. Отец утверждает, что на связь сын не выходит, и родня тоже. А на машине его средний брат двигается.
– Этот со шрамом который?
– Ну да, который никогда не здоровается, людей за людей не считает, озлобленный какой-то. Зверье, одним словом.
– Неприкасаемые…
– Вы это… Насчет Вики я еще хотел сказать: в больнице она. У меня тетка лежит, смотрю – и Вика там.
– Что с ней?
– Не знаю, просто увидел, вот и решил сказать.
– Ладно, спасибо.
После того как собеседник отключился, Козырев продолжал держать трубку в руке, пытаясь сообразить, кому позвонить. Наконец набрал номер, но, дождавшись первого гудка, вдруг резко бросил трубку и выбежал из кабинета.
У дверей начальства следователь остановился и задумался: он не знал, что скажет. Он понимал, что, находясь на новом месте, принял дела, которые требуют внимания здесь и сейчас. И Козырев вернулся в свой кабинет. Посмотрев на себя в отражении стеллажа, тихо произнес:
– Мудак ты, Володя, самый что ни на есть мудак.
На следующий день Козырев пытался дозвониться до Несерина, но тот не брал трубку, тогда следователь набрал дежурного Зареченска и спросил, что известно, тот ничего внятного сказать не смог, кроме того, что на месте работает оперативная группа. Тогда Козырев попросил номер телефона регистратуры центральной районной больницы и, записав его, отключился.
Выкурив две сигареты, Козырев набрал номер больницы и, воспользовавшись служебным положением, получил сведения о Виктории. Девушку привезли на «скорой» с подозрением на выкидыш, но все обошлось, она находится в гинекологическом отделении на сохранении.
Козырев слегка растерялся от такой информации, но виду не подал. Тем не менее новости последних суток никак не давали ему включиться в рабочий процесс, и он решил, что ему просто необходимо поехать в Зареченск.
Ранним утром следующего дня, в день похорон Шмидта, Козырев выехал из дома. Шел дождь, погода всячески напоминала о том, что пришла настоящая осень. Козырев всю дорогу курил и думал о том, что именно ему потребуется выяснить у Несерина, чтобы попытаться посодействовать в раскрытии убийства Шмидта. Про Аню Кравцову следователь не забывал, о движении ее дела Козырев тоже был намерен задать вопросы.
Глава 13. Похороны Шмидта
В Зареченске все было по-прежнему, разбитые местами дороги, неработающие светофоры, напичканные повсюду торговые киоски вели свою торговлю привычным уже для жителей импортным товаром.
Бывшие коллеги были рады Козыреву, каждый хотел узнать, как там ему на новом месте служится, и каждый хотел рассказать о себе, это было так привычно для периферийного города, где все друг друга знали и считалось нормой узнавать о текущих делах любого знакомого.
На похоронах Шмидта было много людей. Вдова, покрытая черным платком, безутешно плакала над гробом мужа. Кто-то коснулся спины Козырева, и он обернулся. Это был помощник прокурора.
– Приветствую, Владимир Алексеевич, видишь, какие дела у нас творятся. Ну вам-то теперь не до нас,
