Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 01 (3), февраль
— Но и мы железа притащили. — Валерка кивнул на горку капканов, лежавших у дерева.
Юрка усмехнулся: «Эти железки так, на всякий случай. Сеголеточков не добудем, тогда железных друзей на бобровых вылазках и расставим. Что они поймают, то и подойдет. Не пустыми же с весновки возвращаться… На безрыбье и рак рыба, так вроде народ говорит. А пока мы сюда притопали за сеголетками. Хотя подойдут и второгодки, и трехлетки. В общем, звери с шириною хвоста до моей ладони», — и Юрка продемонстрировал ладонь.
— В воде хвоста не видно, — смутился Валерка.
— Зато звериную башку видно. Большая она или маленькая. Например, с котелок или меньше. — Юрка указал пальцем на котелок с чаем и на кружку, стоявшую рядом с ним. Взял кружку в руку.
— Совсем с тобой затрепался, — сказал он. — Про чай забыл. Сделал глоток. — Не остыл еще.
— А ты чего сидишь?
— А я выпил — ответил Валерка. — Пока ты рассказывал.
— Во дает! — Юрка усмехнулся и глотнул еще чая. — Да! Забыл! Лучше, если бобр будет черного цвета. Такого увидишь, сразу бей. Черные шкуры на черном рынке ходом уходят, — он рассмеялся. — Хотя и от рыжих не отказываются. В общем, зверя решил стрелять, начинай медленно поднимать ружье. Вот так. — Юрка поставил кружку на нары и взял в руки ружье. — Не спеши!
Прошло больше минуты, пока приклад «тозовки» уперся в Юркино плечо.
— А бобр уплывет?
— Никуда не денется. Если уплывет, то обязательно вернется. Главное в нашем деле — зверя не подшуметь. Если подшумишь, тогда хуже. В этот вечер они по светлому могут больше и не выплыть. Станут ночью кормиться. Считай, заря пропала. А так целишься в глаз и стреляешь в голову двумя нолями.
— Не утонет? — Валерка подбросил в костер сухих сосновых веток. Они вспыхнули и затрещали. Стало светлее.
— Не утонет! — Юрка прикурил папиросу. — Сколько раз я вот так. Хлоп нулями по голове — и готов. Главное, положить зверя сразу. Наповал. Добивать бобра на воде нельзя. Вот в этом у многих ошибка. После первого выстрела бобр начинает в реке кувыркаться, а они по нему второй раз стреляют. Еще перезарядятся и палят, и палят. Дробью по туше так врежут, что дырок в теле не сосчитать. Зверек и тонет. Дураки, не знают, что бобр, когда плывет, у него легкие полностью воздухом заполнены. Когда добывают с первого выстрела, воздух так в легких и остается. И плавает мертвый бобр на поверхности воды, что поплавок на рыбалке. Я, бывало, такого бобра палкой притоплю, ради эксперимента, он под воду уйдет, смотришь — бульк и выплывает бобришка наверх. Снова топлю, а он опять всплывает. Вот такие научные исследования в дикой природе. — Юрка на секунду умолк. Задумался. Продолжил. — На берегу старайся кастера не стрелять. Кажется, проще простого. Сидит зверь на земле. На сухом месте. Ты его выстрелом свалил и он твой. Но, во-первых, зверь крепок на рану, а во-вторых, одна дробина возьмет и попадет по грудине. Тут у бобра пневмоторакс образуется или как там у мужиков такое называется?
— По-моему, так и называется, — ответил Валерка.
— Видишь, какие мы с тобой оба грамотные. — Юрка улыбнулся, продолжил. — Бобр раз — и упадет после такого выстрела на край берега у весенней холодной водички. Легкие у него пробиты. Он лапкой тебе махнет и скатится в реку, в речную глубь. Только его и видели. Одни пузыри и останутся. Сколько таких случаев было! Зверя зря и загубили. Ни себе и ни другим людям. Плохо?
— Плохо! — кивнул Валерка.
— Подводим итог разговору. Раз плохо, значит, зверя стрелять нужно только дробью и только по башке. Еще хорошо патроны для такой охоты самому снарядить. Заводские, те часто слабоватыми оказываются. То пороха на заводе не досыпят в патрон, то дроби не докладут. Одно слово, экономика должна быть экономной. Вот такой у нас социализм с задатками коммунизма.
— А у меня с собой патроны только покупные. — Валерка достал из патронташа один патрон и показал другу.
Юрка взял патроны и внимательно рассмотрел.
— Плохо! Но раз других нет, значит, придется тебе, мой юный друг, завтра стрелять этим вот чудом российской промышленности. — Он вернул Валерке патрон. Достал из пачки очередную «беломорину» и прикурил.
— Ты меня хорошо понял?
Валерка кивнул.
— Вопросов нет?
— Нет.
— Тогда давай спать. — Юрка посмотрел на часы. — Ого, время уже за полночь. — Он разгреб ногой угли в костре.
— Сапоги не сгорят? — поинтересовался Валерка.
— Наши отечественные бахилы крепкие. И в огне не горят, и в воде не тонут. — Он сложил приготовленные на угли бревна так, как это делал, когда показывал Валерке, что такое нодья. От его действий на время пропало пламя костра. Стало совсем темно. Только на земле красными пятнами мерцали угли, разделенные на две половины большими пихтовыми бревнами.
— Разгорятся? — Валерка снял сапоги, аккуратно положил их на нары в изголовье. Скинул бушлат. Улегся на лапник, повернувшись лицом к костру. Как мог, укрылся солдатским бушлатом.
Юрка, как и Валерка, разместился на нарах.
— Бревна сухие. Сейчас займутся. — Он лежал ногами к товарищу, а головой в противоположную сторону.
— Хороший у нас валет получился. Только не карточный, а охотоведческий. А, Валерка?
Тот не ответил. Он лежал, смотрел, как первые языки пламени один за другим стали вырываться из-под бревен. Загорелась кора деревьев. Костер разгорался все сильнее и сильнее. Стало светло, тепло и оттого уютно. Хотя холод от нерастаявшего вокруг ребят снега поднимался над землей. Было слышно, как гоготали гуси. Птицы летели над рекой, косяк за косяком.
Сон у весеннего костра недолог. Костер прогорел, и ты замерзаешь. За ночь то один из ребят, то другой поднимались с постели и двигали бревна. Под утро, хотя огонь практически погас, вставать ни тому, ни другому больше не хотелось. Валерка лежал, прижавшись спиной к ногам товарища. Укрыться бушлатом ему удалось только до половины. Были открыты его ноги и макушка коротко остриженной головы.
Первым не выдержал Юрка. Шевельнулся. Вытянул ноги из-под Валерки и сел. Закурил. Папиросный дым смешался с дымом костра. Он подкинул в огонь несколько веток. Они загорелись. Валерка ощутил тепло.
— Эй, охотник! Ты вроде сегодня на гусей идти хотел, — обратился к нему Юрка. Вот как они гогочат. Слышишь?
— Го-гок! Го-гок! — гуси как раз летели прямо над их стоянкой.
Валерка смотрел на огонь.
— Чего они мне плохого сделали? Пусть живут, — он улыбнулся и полез в карман рюкзака за сигаретной пачкой. Размял «Приму» пальцами и взял из костра горящую ветку. Поднес ее к сигарете. В этот момент пихтовая веточка стрельнула искрой, которая попала Валерке на грудь. Свитер в этом месте задымился. Валерка ударил по угольку рукой. Тот отлетел в снег и зашипел.
— Вот как бывает, — рассмеялся Юрка. — Это, кажется, дедушка Ленин призывал всех от костра прикуривать, если сидишь рядом с огнем. Нечего, мол, спички тратить.
— Не помню такого, — пробубнил Валерка, на этот раз прикуривал от спички.
Парни умолкли. Курили и смотрели на огонь.
— Завтракать будем, — нарушил молчание Юрка и потянулся за котелком. Глянул, сколько осталось там чая. Заваренный вчера, он стал морковного цвета. Чай Юрка разбавлять не стал. Так и повесил котелок над огнем. Подбросил в костер еще веток.
Валерка тем временем поднялся с нар и, надев сапоги, отошел. Нагнулся над снежной куртиной и зачерпнул в ладонь колючего весеннего снега. Стал обтирать лицо.
— Умываешься? — крикнул Юрка.
— Угу!
— Ты, случаем, с собой пасты зубной не взял?
— Нет. Я думал, но потом забыл.
— Правильно сделал. Вот когда мы с тобой после весновки к людям вернемся и в баню пойдем, вот тогда ты настоящий кайф и испытаешь. В этом еще одна прелесть весенней охоты. Дней шесть-семь не мыться, а потом в баньку сходишь…
Когда Валерка вернулся к биваку, чай в очередной раз закипел.
— Может, хватит его варить, — кивнул Валерка на котелок.
— Снимай, а то и так там чифирь получился. — Юрка достал из рюкзака пачку сахара и десяток ванильных сухарей. Чай разлили по кружкам. Валерка глотнул горячую жидкость.
Горький, несколько раз переваренный чай был противен. Он бросил в свою кружку штук пять сахарных кусков. Снова отхлебнул из кружки.
— Теперь вроде можно пить.
Юрка сухарь сначала размачивал в чае и только потом кусал…
— Чаепитие закончилось, — сказал он, когда ребята опустошили котелок до дна.
Оделись они быстро. Оставленные вещи и рюкзаки сложили под тент на нары.
— На случай дождя. — Юрка посмотрел на небо. — Хмурится.
Взяли ружья и пошли к реке. Без тяжелых рюкзаков за плечами идти по снегу им было значительно легче. Не то что вчера. Но к речному берегу не подойти. Весенняя вода везде заходила прямо в лес. Поэтому парни шли и шли, выискивая, где посуше.
