Пария - Энтони Райан
– Зря тратишь время, – сказала одна из морячек – темнокожая женщина с ятаганом за спиной.
Я кивнул и встал на сходню, когда меня накрыло. Сначала я решил, что нас всё-таки предали, таким суровым оказался удар, который меня свалил. Но быстро понял, что он пришёл изнутри, а не снаружи. Я зашатался, оттого что мою грудь словно кулак сжал, сердце вдруг заколотилось, и перед глазами всё расплылось. На секунду я вновь оказался в спальне Эвадины с Ведьмой в Мешке, и всё та же уникальная разновидность боли пронзила меня до основания. Я откатился от корабля, и мой взгляд невидимой, но неодолимой рукой приковало к городу.
Сначала я ничего не видел, зато слышал. Расстояние и лабиринт пересекающихся улиц приглушали звук, но мои уши отлично различали шум людей, вовлечённых в какой-то конфликт. Короткие, но громкие крики, несколько воплей, потом мерцание факела, жёлтые и красные тени на высоком шпиле святилища мученика Айландера.
Мой пульс немного успокоился и боль стихла, но осталось тяжёлое предчувствие. Мерцание факелов сместилось от стен святилища и заиграло над крышами ближайших домов, быстро двигаясь в сторону восточной портовой стены.
– Беда в святилище, – прохрипела Тория, и теперь в её голосе совсем не осталось той лёгкости, что была совсем недавно. Встретившись с ней взглядом, я увидел, что она полностью поняла, что будет дальше. Её глаза увлажнились в лунном свете, щёки впали от стиснутой челюсти. – Думаешь она… тебя любит? – спросила она, и слова едва вырывались из клетки зубов. – Ты самый тупой болван, Элвин.
Я хотел было обнять её, но побоялся ножа в её руке.
– Идти по ней должно быть довольно просто, – сказал я, вынимая из кармана свёрнутую карту и протягивая ей. – Может, когда-нибудь захочешь бросить монетку старому дураку.
Она без промедлений выхватила карту из моей руки и бросилась по сходне, не оглянувшись назад.
– Если с ней что-нибудь случится, – сказал я женщине с ятаганом, – то вам от меня не спрятаться нигде в мире. Скажи это капитану.
Я не стал ждать неизбежных споров и оскорблений, а со всех ног побежал в сторону святилища.
Чтобы добраться до двери святилища, мне пришлось пробиваться через растущую толпу прихожан, чувствуя, что внутри меня не ждёт ничего хорошего. И всё же мрачным сюрпризом стало количество крови, залившей проход. Возле двери лежал мертвец в рясе просящего. Взглянув на его лицо, я не опознал никого из знакомых, но через дыру в рясе увидел блеск кольчуги.
Услышав от алтаря крики и мольбы, я протолкался мимо пары ротных солдат, которые были все в крови из-за ран на лице и на руках, и резко остановился от представшей передо мной картины. На ступенях алтаря лежали мёртвые священники, и среди них – восходящий. Большая часть шума доносилась из глотки лорда обмена. Он стоял на коленях, и на месте его удерживала рука Офилы в латной рукавице, а второй она подносила к его шее меч.
– Я не знал… – придушенно повторял аристократ. – Клянусь всеми мучениками, я не знал…
Услышав плач, я перевёл взгляд с умоляющего аристократа на Эйн – её стройная фигурка содрогалась на широкой груди Брюера. Он лежал перед алтарной лестницей с обмякшим и совершенно неподвижным лицом. Подойдя ближе, я увидел, что Эйн вцепилась в три арбалетных болта, пронзивших его нагрудник.
– Вставай, – говорила ему Эйн сквозь покров слёз и соплей. – Её забрали, и ты должен идти за ней…
Присев, я прижал руку ко лбу Брюера, к холодной и гладкой коже, лишённой всякой жизни. Теперь даже искусство Ведьмы в Мешке ему бы не помогло.
– Она не хотела мечей в святилище, – сказала мне Офила, не убирая кончика меча от тощей шеи лорда обмена. – Её сопровождал только Брюер. Мы прибежали, как только услышали шум. – На тяжёлой челюсти заходили желваки – она сдерживала ругательство. – Они поставили в толпе дюжину мечников, и ещё несколько изображали просящих. Сдерживали нас, пока не увели её через задний выход. – Офила посмотрела мне в глаза, и в её взгляде ошеломление смешивалось с яростью. – Писарь, она даже не сражалась.
– А сержант Суэйн? – спросил я. – А Уилхем?
– Они отправились в погоню. Сержант приказал мне вытянуть всё, что смогу, из этого. – Она крепко сжала закованные в броню пальцы на плече лорда обмена, и тот охнул от боли.
– Восходящий, – жалобно всхлипнул он. – Это он попросил, чтобы она присутствовала. Я ничего не знаю!
– Он мёртв, – заметила Офила. – А ты нет, пока.
Я поднялся и пошёл к одному из убитых священников. Как и у мертвеца возле двери, у этого через глубокие порезы на рясе виднелась кольчуга. Однако судя по разбитым и покрытым кровью останкам его головы, его свалил удар медного канделябра. «Работа Брюера», со скорбью решил я. Лицо мертвеца скрывала кровь, но, вглядываясь пристальнее, я почувствовал узнавание. Схватив его за липкие от крови волосы, я поднял лицо от пола и увидел тощее лицо жилистого парняги, которого видел несколько месяцев назад. «Тогда он был чище», подумал я, с влажным шлепком уронив голову жилистого сержанта.
«Чокнутая сука умрёт, так или иначе». Слова Лорайн в лесу теперь приобрели новый смысл.
– Этот из людей герцога Руфона, – сказал я, подходя к Офиле. – Наверное, они везут капитана в замок Амбрис. Убивать Воскресшую мученицу в святилище просто нельзя. Им нужен быстрый судебный процесс, но в таком месте, которое легко защищать, и с кучей публики, которая его засвидетельствует. – Я уставился в подёргивающиеся глаза лорда обмена. – Милорд, правильно ли я всё понял? И предупреждаю, я очень хорошо слышу ложь.
На лице аристократа промелькнули лихорадочные расчёты, а потом сильный рывок руки Офилы заставил его отвечать:
– У них был ордер Короны! – выпалил он. – И письмо с печатью герцога. Что мне ещё оставалось?
Я отошёл, глядя как Офила борется с перспективой убийства. Капля крови набухала на кончике её меча, который она всё
