Семья волшебников. Том 4 - Александр Валентинович Рудазов
– Я напомню, что без этого ребенка эта цивилизация в принципе бы не развилась, – хмуро произнес Майно. – О ее существовании никто бы даже не узнал.
– Кроме того, я считаю, что в этом был хороший воспитательный эффект, – подала голос и Лахджа.
– Какой? – с интересом спросил Локателли.
– Ну, как бы это объяснить… – задумалась демоница. – Вот представьте гипотетическую ситуацию. Начались Волшебные войны, Парифат утонул во взаимном истреблении, вот-вот будет применен Апофеоз… и тут является Таштарагис и устраивает новый Ледник. Восприняли бы вы его как злодея?
– Да, – пожал плечами Магуур.
– Но неоднозначного, – подняла палец Лахджа. – Что если бы это был единственный способ спасти хотя бы часть цивилизации?
– А это был единственный способ? – спросил Даректы.
– Мы не нашли другого. И у нас не было времени его искать – они слишком быстро уничтожали друг друга. Когда в террариум было вылито первое ведро, население уже уменьшилось вдвое. Если бы не потоп, они могли уничтожить сам террариум и всю свою популяцию. А если бы они успели развить более сложное оружие, могли пострадать и мы. По сути это была самозащита.
– О-о-о, теперь это самозащита, – фыркнул Харабба.
– Ну да. Я повторяю, что я подозревала, что именно они и убили родителей Майно, а потом деградировали и почти вымерли. Я не собиралась давать шанс таким агрессивным микробам.
– Но вы им его все-таки дали, – улыбнулась Кайкелона.
– Дала, и в итоге они развились до космических технологий. Правда, на этот раз стали мирными, цивилизованными и всего лишь украли мои сапфиры и испортили кучу вещей. А что бы случилось, если бы мы не устроили им потоп? Они бы просто перебили сами себя. Бесславно исчезли бы с лица Парифата. Возможно, прихватив с собой и мою семью.
– Мы этого не знаем, – напомнил Даректы. – Нам неизвестно, что бы случилось, не поступи вы так, как поступили.
– Ну серьезно, вас не испугали бы разумные микробы, которые научились массово уничтожать себе подобных? Меня напугали. Я была в стрессе, между прочим.
– Ложь, – прозвенела Камелия Пакс.
– Ладно, не была. Но остальное – правда.
– Вам… было весело, – сказала фея.
– Я не воспринимала их как разумных существ, равных мне, – поморщилась Лахджа. – Господи, это плесень. Я видела в них забавный эксперимент. Большинство из вас видело бы. Пусть вот каждый здесь скажет, что он бы отнесся иначе – и мы узнаем, сколько прозвучит лжи.
– Мы тут вас судим, – ласково напомнил Локателли. – Давайте не уходить в эмпиреи.
– Ну да, ты-то уж точно бы видел забавный эксперимент, старый хрыч, – произнес Хаштубал. – Ты бы еще и песенку напевал.
– Ложь, мэтр Хаштубал, – мягко ответил Локателли.
– Я не услышала лжи, – заметила Камелия Пакс.
– Поскольку мэтр Хаштубал верит в свое абсолютно ошибочное мнение. Но это ложь по сути.
В Гексагоне воцарилось молчание. Волшебники размышляли над заковыристой дилеммой. Ученому совету не единожды доводилось разбирать запутанные дела, не единожды – принимать трудные решения, но сейчас они оказались особенно озадачены.
С одной стороны, убийство – это убийство. Убийство разумного существа без смягчающих обстоятельств – это Карцерика. С другой же стороны… ни разу еще в этих стенах не судили за убийство микроорганизмов. Вряд ли на всем Парифате когда-либо за такое судили.
– М-да, – задумчиво произнес Альянетти. – С Ябудагом-то попроще было. Когда ему сказали, в чем его обвиняют, он просто вскочил, назвал нас недалекими глиномесами и попытался убить. Ну мы его скрутили, конечно…
– Да, так безусловно было проще, – согласился Локателли. – Мэтр Дегатти, вы не хотите на нас напасть?
– Не хочу, – бросил Майно.
– А жаль, это многое бы упростило. Что же, коллеги, у кого еще найдется что добавить?
– Очень сложный юридический казус, – произнес Даректы, приложив пальцы к губам. – Конечно, выведенные искусственно существа – это гомункулы, а гомункулов законы Мистерии относят к волшебным существам и защищают не столь же строго, как обычных смертных. Но при этом их все-таки не дозволяется убивать беспричинно, даже если сам их создал, поскольку гомункул, особенно разумный – это отнюдь не демон, который по определению вне закона. Я затрудняюсь принять определенное решение.
Президент Адэфикароса говорил размеренно, как метроном. Взгляд оставался спокойным, но морщины на лице собрались в единую складку, и вслед за ними будто пыталось собраться все сущее. Кройленг Даректы мог свернуть в безразмерную точку всю Валестру, пространство и время подчинялись ему, как вышколенные псы, но сейчас он пытался разрешить задачу, которую нельзя разрешить просто волшебством.
– Согласен с коллегой, – вздохнул Брюден Ганцара. – Знаю-знаю, нас с мэтром Даректы считают своего рода антиподами… ну знаете, стихи и проза, лед и пламень, я трень-брень на гитарке, он строгий опыт и точный расчет… но сейчас я полностью согласен, что казус сложный, и я тоже затрудняюсь принять решение. Но если будем голосовать… о Кто-То-Там, спаси меня, спаси нас всех. Могу я воздержаться?
– Как воздержался мэтр Дегатти? – проворчал Айно Магуур. – Коллеги, я напоминаю, что воздержаться – значит, не вмешиваться. Не вмешиваться – позволить событиям идти своим чередом. Следовательно – оставить все как есть. Воздерживаясь от решения, вы все равно его принимаете, только еще и занимаете при этом трусливую позицию. Кто сейчас промолчит – тот жалкое ссыкло, извините за грубость.
– Извиним из жалости к вашим сединам, – насмешливо сказала Кайкелона Чу. – Хотя вы их и красите, мэтр Магуур, так что храбрости хотя бы признать свой возраст вам явно не хватает. Что до меня, то я не считаю проступок семьи Дегатти чем-то заслуживающим внимания. Как верно заметил мэтр Даректы, они всего лишь устранили последствия старого эксперимента. Эти хомунции должны были быть уничтожены за десятки лет до того, агентами Кустодиана. Как раз позволять подобным существам бесконтрольно размножаться – вопиющая халатность, за что мэтра Дегатти как раз и стоило бы пожурить. Но он приложил все силы к тому, чтобы исправить свою ошибку, за что лично я готова оказать ему снисхождение.
– Нам известны ваши либеральные взгляды, мэтресс Чу, – хмыкнул Хаштубал Огнерукий. – И при других обстоятельствах я бы поспорил. Но прямо сейчас… коллеги, я скажу прямо. Мне насрать на хомунциев. И всем насрать, кроме лицемеров, делающих вид, что им жаль каждую букашку.
– Я тоже лицемерка? – спросила Камелия Пакс.
– Кроме фей, – пожал плечами Хаштубал. – Но феи не считаются. Вы даже убийство мухи считаете ужасным преступлением.
– Спасибо за ваше мнение, мэтр Хаштубал, – сказал Зодер Локателли. – Коллеги, должен заметить, что дело и правда непростое. И мне лично очень симпатичен мэтр Дегатти, но если мы решим голосовать, как тут предлагает мэтр Ганцара,
