Абсолютный слух. 100 классических композиций, которые должен знать каждый - Тим Бувери
И все же концерт оценили не все. Несмотря на свое явное влияние на произведение, Элгар на дух не переносил его. Слушая сочинение в 1932 г. на Фестивале трех хоров в Вустере (Уолтон дирижировал, а солировал раскаявшийся Тертис), он жаловался, что не понимает, как «подобная музыка может считаться подходящей для струнного инструмента». Позднее автор, восхищавшийся музыкой Элгара, но никогда не встречавшийся с ним лично, обнаружил, что стоит в мужской уборной рядом с великим композитором. «Я хочу сказать, что в восторге вашими произведениями и тем, как вы дирижируете», – пробормотал он, запинаясь. Сосед тепло улыбнулся. «Крайне мило с вашей стороны! А вы, случаем, не знаете, какая [лошадь] выиграла в забеге в половине четвертого».
Рекомендуемая запись: James Ehnes, BBC Symphony Orchestra, Edward Gardner, Chandos, 2017
Дмитрий Шостакович
Симфония № 5 ре минор
1937
Как искусство может выжить в условиях несвободы? Как выживают творцы? Эти основополагающие вопросы довлели не только над жизнью Дмитрия Шостаковича, но и над жизнями всех самобытных композиторов, писателей, поэтов и художников, вынужденных жить в тисках сталинизма.
16 января 1936 г. советский диктатор в сопровождении группы аппаратчиков посетил показ оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Произведение не просто было популярно, но и получило одобрение «сверху». Заявлялось, что произведение представляет собой результат всеобщего успеха строящегося социализма. Однако Сталину оно не понравилось. Спустя двенадцать дней в газете «Правда» появилась статья, обвиняющая постановку в «нарочитой нестройности», «музыкальном сумбуре» и какофонии из «грохота, скрежета и визга». Шостаковича упрекали в том, что тот пишет «левацкий сумбур вместо естественной человеческой музыки» и, что того хуже, в тяге к «мелкобуржуазным формалистическим потугам, претензиям создать оригинальность». Композитор был сокрушен. Критики, прославлявшие «Леди Макбет» открестились от похвал, заказы исчезли, а премьера Четвертой симфонии отменили. Разбитый, терзаемый страхами, автор замолчал, прежде чем смог искупить свои «грехи».
Пятая симфония реабилитировала Шостаковича. Более консервативная, чем Четвертая (которая так и не прозвучала в оркестровом исполнении до смерти Сталина), она была воспринята как «ответ советского художника на справедливую критику».
Пускай Пятая симфония кажется искренней попыткой угодить режиму, на самом деле все ровно наоборот. Через год после низвержения музыканта советский вождь начал «Великую чистку», принесшую смерть миллионам «врагов народа». Третья, медленная часть сочинения, пронизана такой скорбной жалостью с изящной патетикой, что люди в открытую рыдали на премьере. Годами позже, когда композитора спросили об этой работе, говорят, он произнес: «Конечно, все понимали! Понимали, что творится вокруг, и о чем говорится в Пятой».
Рекомендуемая запись: Leonard Bernstein, New York Philharmonic, Sony Classical, 1959
Эрих Вольфганг Корнгольд
«Приключения Робин Гуда»
1938
«Если бы мои книги были на порядок хуже, – говорил Рэймонд Чандлер, автор детектива «Глубокий сон», – меня не следовало бы звать в Голливуд, но если бы они были на порядок лучше, мне бы самому не стоило там появляться». Эрих Корнгольд, напротив, при любом раскладе был бы рад оказаться в Голливуде. На самом деле тот спас ему жизнь.
Корнгольд был гениальным ребенком. В детстве он создавал поразительно зрелые произведения, даже тогда казавшиеся крайне современными. В них были «любопытные хроматические пассажи, щедро насыщенные диссонансами, отступавшие от всяческих норм», – вспоминал отец мальчика, знаменитый музыкальный критик, говоря о кантате восьмилетнего сына «Золото». Когда Густав Малер услышал сочинение, то объявил, что Эрих гений. Два года спустя Юлиус Корнгольд отправил небольшую подборку произведений сына группе музыкальных экспертов. Отклик был единодушен. «Это совершенно феноменально, – воскликнул дирижер Артур Никиш. – Что касается современности и живости его стиля, единственное сравнение, пришедшее мне на ум – молодой Гендель», – объявил первый музыковед Германии. Письмо Рихарда Штрауса оказалось особенно лестным: «Первое, что испытываешь, когда осознаешь, что подобное написал одиннадцатилетний мальчик, – восхищение и тревога. <…> Уверенное чувство стиля, мастерское владение формой и характерная выразительность… <…> Его смелые гармонии воистину впечатляют».
Корнгольд привлек внимание публики балетом-пантомимой Der Schneemann («Снеговик»), который сочинил тоже в одиннадцать лет. Первое полноценное произведение для оркестра, Schauspiel Ouvertüre («Театральная увертюра»), он написал в четырнадцать; первые оперы «Поликратов перстень» и «Виоланта» – в семнадцать. Создав оперу Die Tote Stadt («Мертвый город»), законченную, когда ему было чуть за двадцать, он на некоторое время сместил Штрауса с пьедестала самого исполняемого немецкоязычного композитора в мире. Пышная постановка, демонстрирующая влияние Пуччини и Штрауса, была изъята из репертуара с приходом к власти национал-социалистов, поскольку автор был евреем, но в последние годы интерес к его музыке возрождается.
В 1934 г. Корнгольд отправился в Голливуд, чтобы переоркестровать музыку Мендельсона для фильма «Сон в летнюю ночь» Макса Рейнхардта. В течение следующего года он сочинил музыку к ленте «Одиссея капитана Блада», где снялись Эррол Флинн и Оливия де Хэвилленд, и был номинирован на «Оскар». Симфоническая музыка в кино изумила Голливуд; в январе 1938 г., пока композитор ждал в Вене премьеру своей оперы «Катрин», ему в срочном порядке позвонили, вызвав в Америку для разработки саундтрека к картине «Приключения Робин Гуда», в которой также снялись Флинн и де Хэвилленд. Звонок оказался судьбоносным. Спустя два месяца после отъезда музыканта гитлеровские войска пересекли границу, и Австрия была включена в состав Рейха. Если бы Корнгольд остался в Вене и не смог сбежать, он бы почти наверняка погиб в концентрационном лагере. «Приключения Робина Гуда» спасли его жизнь.
Столкнувшись с необходимостью написать за краткий срок музыку к восьмидесятиминутному фильму, композитор решил взять в качестве основы для материала собственное произведение Sursum Corda («Вознесем сердца») – большую симфоническую увертюру, созданную в двадцать два года. Несмотря на примечательный блеск, героическую тему, исполняемую на трубе, произведение стало одной из немногих неудач в его карьере и даже было освистано на премьере. Можно предположить, что причиной провала стало слишком большое разнообразие музыкальных идей. Если причина действительно крылась в этом, она была не худшей проблемой – и ее автор смог сделать преимуществом.
«Приключения Робина Гуда» высоко оценили за мастерство музыкального сопровождения – это одна огромная симфоническая поэма, или, как Корнгольд любил называть свою музыку к фильмам, «опера без пения». Здесь есть и лейтмотивы
