Абсолютный слух. 100 классических композиций, которые должен знать каждый - Тим Бувери
Не богатство, не золото,
Не величие богов,
Не дом, не владения,
Не блеск величия,
Не почести,
Не обманчивые узы,
Не закон лицемерной морали, —
Благословляет в радости и печали
Одна лишь любовь».
Это, конечно, лишь капля в море в разговоре о сложности такого феномена, как «Кольцо Нибелунгов». Тем не менее не стоит пугаться, что цикл слишком масштабный и трудный. Хотя мне еще предстоит увидеть постановку на сцене (печальная правда заключается в том, что для этого потребуется целая выходная неделя, которая не будет пересекаться с иными праздниками, так как на просмотр требуется много времени и денег) и пока я не могу сказать, что уловил хотя бы десятую часть смысла, но меня неизменно ошеломляет одна лишь музыка. Возможно, гений Вагнера провозглашает сам себя, выходит на первый план и становится превыше всего, воплощаясь в звуках инструментов, – оценить это сможет каждый. Начните, и, послушав «Валькирию» и «Гибель богов» (самые восхитительные части), вы отправитесь в бесконечное путешествие, полное бесчисленных открытий.
Рекомендуемые записи:
«Золото Рейна»: Dietrich Fischer-Dieskau, Josephine Veasey, Simone Mangelsdorff, Martti Talvela, Karl Ridderbusch, Oralia Dominguez, Robert Kerns, Zoltan Kelemen, Anna Reynolds, Edda Moser, Helen Donath, Berlin Philharmonic, Herbert von Karjan, Deutsche Grammophon, 1967
«Валькирия»: James King, Leonie Rysanek, Gerd Nienstedt, Birgit Nilsson, Theo Adam, Annelies Burmeister, Bayreuth Festival Orchestra, Karl Böhm, Decca, 1967
«Зигфрид»: Wolfgang Windgassen, Birgit Nilsson, hans Hotter, Gerhard Stolze, Gustav Neidlinger, Kurt Böhme, Marga Höffgen, Joan Sutherland, Vienna Philharmonic, George Solti, Decca, 1962
«Гибель богов»: Wolfgang Windgassen, Birgit Nilsson, Christa Ludwig, Dietrich Fischer-Dieskau, Claire Watson, Gustav Neidlinger, Gottlob Frick, Chorus of the Vienna State Opera, Vienna Philharmonic, George Solti, Decca, 1964
Ференц Лист
«Фауст-симфония»
1854–1857
Каково было бы заключить сделку с дьяволом? Жутковато, если верить симфонии Листа. Сказать, что романтики были очарованы «Фаустом», в котором Гёте описал драму неудовлетворенного интеллектуала, продавшего душу Сатане в обмен на одно мгновение чистой трансцендентности12, – значит недооценить их отношение. Шуберт написал несколько песен на слова из трагедии, Шуман сочинил светскую ораторию на тот же сюжет, а Берлиоз создал некий гибрид оперы и кантаты в «Осуждении Фауста».
Поначалу Лист не без тревоги отнесся к необходимости внести свой вклад в «фаустиану». «Все, что касается творчества к Гёте, внушает мне опасения», – писал он любовнице Каролине фон Сайн-Витгенштейн. И все же, когда он жил в «городе Гёте» Веймаре, ему стало сложно избегать этой темы, а беседы с Мэри Энн Эванс (более известной как Джордж Элиот) и ее супругом, Джорджем Генри Льюисом (писавшим биографию поэта), похоже, окончательно заставили его изменить мнение. После исступленной работы, занявшей едва ли два месяца, Лист закончил «Фауст-симфонию» к осени 1854 г.
Вместо того чтобы пытаться пересказать историю, композитор решил нарисовать портреты трех протагонистов. Первая часть, изображающая Фауста, показывает широчайший спектр эмоций, пока главного героя охватывает то апатия, то ностальгия, то гедонизм, то страсть, то любовное томление. Вторая часть рассказывает о его злосчастной возлюбленной, звучит мечтательный дуэт гобоя и альта, говорящий о невинности девушки. В финальной части, где речь идет о Мефистофеле, с дьявольской изобретательностью искажается тема Фауста. Три года спустя после завершения работы музыкант сочинил новую концовку, добавив финальные строки из трагедии, которые звучат в «мистическом хоре»:
«Все быстротечное —
Символ, сравненье.
Цель бесконечная
Здесь – в достиженье.
Здесь – заповеданность
Истины всей.
Вечная женственность
Тянет нас к ней»13.
Произведение впечатляет и спустя полтора столетия с момента создания; оно словно проникает под кожу, а мы, как Фауст, уже заключили соглашение и остаток вечности должны его слушать.
Рекомендуемая запись: George Solti, Chicago Symphony Orchestra & Chorus, Decca, 1986
Рихард Вагнер
«Тристан и Изольда»
1857–1859
«Поскольку я никогда не наслаждался настоящим счастьем влюбленности, я намереваюсь воздвигнуть памятник прекраснейшей мечте, памятник, в котором будет запечатлена история любви от рождения до смерти». Так Вагнер писал Листу в декабре 1854 г. о замысле оперы, основанной на легенде о об этом сюжете. В самом деле, любой, кто видел или слышал о «Тристане и Изольде», знает, что любовь вечна. В чем и заключается главная идея произведения. С первого такта вступления, когда звучит знаменитый «Тристан-аккорд» (гармоническая последовательность, ни во что не разрешающаяся и потому оставляющая нас в мучительной неопределенности), основной темой становится стремление к любви и отчаяние, которое порождается желанием. Она достигает драматического напряжения, когда ночное свидание влюбленных во втором акте резко прерывается. Почему, можно было бы спросить, композитор передумал? Почему, изначально собираясь написать оперу об удовольствиях романтической любви, он создал оперу об агонии желания, о любви, нашедшей истинное воплощение лишь в смерти? Ответ скрывается в двух важных подробностях жизни автора: это его страсть к поэтессе Матильде Везендок и знакомство с философией Артура Шопенгауэра.
Отто Везендонк был преуспевающим торговцем шелком, и его щедрость спасла Вагнера от полнейшего разорения. Осенью 1856 г. он пригласил музыканта с женой пожить в смежном с хозяйским доме на берегу Цюрихского озера (весной следующего года здание стало постоянной резиденцией Вагнера). Знай меценат о взаимоотношениях мужчины с его супругой, прекрасной Матильдой, он бы подумал дважды. Страстная (но почти определенно платоническая) связь Рихардом и Матильдой дарила обоим вдохновение и стала прообразом любовной линии в «Тристане и Изольде».
«Таков был неслыханный успех рассказа о чудесной любви самой чистой и наиблагороднейшей из женщин, – писал композитор сестре, – мы держали ее в тайне, но она была обязана явить себя свету, когда год назад я написал поэму “Тристан”».
Влияние Шопенгауэра воплотилось куда более сложным образом. Несомненно, для композитора его философия была самым важным интеллектуальным открытием в жизни; Вагнер быстро согласился со всеми утверждениями, высказанными в
