Гарри и его друг Бобик - enorien
— Ничего, мы их найдём, — уверял он Рона, ложась в постель. — А Люпин… он ещё ответит.
— Да, отобьём ему дурные наклонности, — соглашался тот, забравшись под одеяло на соседней кровати. — Был плохой Люпин, а станет хороший.
— Это как?
— Как Локонс на мне пытался, помнишь? Направляешь палочку и говоришь: «Обливиейт!»
— Так он же вообще всё себе отшиб…
— А, точно… А знаешь, тогда можно сказать: «Обливиейт живодёрство!» Может, Люпин тогда перестанет на домашних животных охотиться…
— Может, — согласился Гарри, но сам подумал о том, что если Люпин ещё раз доберётся до Бобика и направит на того палочку, то он не только её отберёт, но и руку ему оставит без костей, чтобы этот профессор-живодёр и сам хорошенько помучился. — А знаешь, Локонс нас всё-таки чему-то научил…
— Да-а… — зевнув, согласился Рон, — некоторых ненормальных нужно лечить… Силой.
Гарри тоже зевнул и закрыл глаза. Впереди ждал первый учебный день, обещавший стать непростым, нужно было выспаться.
* * *
Бобик опять собирался отдать Мерлину душу, но наверху или же внизу — доподлинно неизвестно, где именно Бобика не желали видеть, — пробили возврат такой души на грешную землю, а если точнее, пёс вдруг проснулся посреди темноты и понял, что не умер. В его памяти сразу же всплыли недавние события, где он ехал в поезде и помчался за одной крысой… наконец-то он стал человеком, а именно Сириусом Блэком, и смог схватить предателя за грудки. Головой Питера Петтигрю он пробил стекло в пустом купе старост, толкнул предателя туда, навалился сверху и стал душить. Месть свершилась. Почти. Кто же мог подумать, что крыса перед самой смертью найдёт в себе силы и выкинет что-то неординарное?
Сириус настолько был поглощён тем, как сжимал шею предателя, что не заметил, как тот нащупал на полу осколок стекла. Один удар и его хватка ослабла… ещё один удар и он соскользнул с распластанного тела… Питер поднялся и рванул прочь. Сириус поднялся за ним и… дальше он плохо помнил. Кажется, он пошатнулся и схватился за раненый бок... кажется, он снова упал… кажется, возле него опять был тот славный рыжий кот, тыкавший в него чьей-то волшебной палочкой, зажатой в зубах… кажется, он подумал, что да, умереть собакой будет приятнее и лучше, чем неудачником Сириусом Блэком. Он превратился в Бобика и… почему-то не умер. Собственно, этот вопрос его сейчас и занимал. Между потерей сознания и пробуждением должно же было что-то происходить…
«Гарри? Гарри меня опять спас?» — подумал Бобик, лежа в темноте и шевельнул задними лапами, которые тут же во что-то упёрлись. «Гарри! Да точно Гарри! Кто ж ещё!» — радостно ответил он себе, оттолкнулся от чего-то и… выскочил из круглой дыры, прикрытой куском резины, наружу. Там он увидел такое, из-за чего присел на свой зад и совсем не по-собачьи застыл с разинутой пастью.
Над головой Бобика светили звезды и держалась убывающая луна, чуть впереди и по сторонам стояли обычные деревенские дома, в окнах которых не горел свет. Подобие неуклюжего домика, именуемого конурой, стояло и возле пса. Но больше всего его, конечно, поразило не это. Какие-то заботливые люди подлечили Бобика и посадили на цепь, а рядом поставили миску с костями и повесили на забор характерную табличку: «Осторожно, злая собака!»
Часть 6
Похоже, Сириус сбежал из поезда, как только понял, что до Питера ему не добраться. Сбежал очень быстро и куда-то спрятался. По крайней мере, на станции не видели здорового чёрного пса и уж тем более всеми разыскиваемого преступника. Возможно, ему снова удалось прибиться к Гарри и тот провёз его до замка в карете. Римус сильно сомневался в этом — неужели Сириус настолько поглупел или отчаялся, чтобы так рисковать? — и в то же время очень хотел найти друга у крестника. Найти, обнять и попросить прощения.
Однако у Гарри Сириуса не было, тот качал головой и говорил, что его пёс пропал и не возвращался. Римус подумывал было сказать Гарри правду, но представил, как глупо прозвучит фраза: «Гарри, твой пёс — это твой крёстный отец», и решил, что лучше повременить. Вот когда он найдёт Сириуса, поговорит начистоту и поможет привести того в надлежащий вид, тогда можно будет и откровенно поговорить с Гарри. Будет намного проще ему всё объяснить, да и Сириус сможет обратиться и в собаку, и в человека на его глазах, чтобы мальчик не думал, что окружающие рехнулись и несут всякий бред.
— Что, опять за старенькое взялся, да? — спрашивал Римуса ворчливый старик Филч. — Надел профессорскую мантию, а нутро не изменить, так и тянет безобразие творить?
Несмотря на всё, Римус всё ещё надеялся, что Сириус где-то поблизости. Возможно, он присматривает за Гарри, но на расстоянии. Замок он хорошо знает и всегда найдёт, где спрятаться, а значит, есть только один способ его отыскать — заполучить Карту Мародёров, на которой он отобразится. Карту, которую друзья утратили годы назад, но к тому времени не имели ни нужды, ни возможности её искать и возвращать в свои руки.
— При чём же здесь безобразие? — спокойно отвечал Филчу Римус. — Я и в школьные времена следил за порядком…
— Как же, как же, «следил» он… нашёл же, кому эти байки рассказывать…
— Так мне можно взглянуть на ваши находки или лучше попросить вас через директора их предъявить?
Филч помрачнел ещё сильнее, но нехотя впустил незваного гостя в свои владения. Римус обыскал все его ящики, но Карту Мародёров среди всяких вещей вроде рогаток, навозных бомб, засохших жевательных резинок, потрёпанных журналов, содержащих откровенные колдофото каких-то ведьм, так и не нашёл.
— Благодарю за помощь, — бросил он на прощание и отправился к себе.
Комнату ему выделили небольшую, но после тех мест, где ему иногда приходилось бывать, Римус счёл комнату очень даже уютной и чистой. Умывшись перед сном, он переоделся в пижаму, улёгся под одеяло, со вздохом посмотрел на звёзды, светящие в небе, и только тогда расслабился и смог подумать о чём-то простом и в то же время крайне сложном. О правде и терпении. Римус приподнялся, нащупал на тумбочке волшебную палочку и взмахнул.
— Бродяга, прости меня, теперь я всё
