Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде
Схожая вариативность и при наличии противоречий внутри доказательств защиты.
Первая вариация: информационные блоки по одному источнику, хотя и имеют равное защитное свойство, но содержанием противоречат друг другу при определении фактов или обстоятельств, придают им различные несовместимые характеристики.
Вторая вариация более коварна. В противоречие вступают два (несколько) разновестных блока сведений, один из которых – в пользу защиты, а другой, напротив, – подтверждает обвинение или нейтрален. Здесь нейтральность выражается в том, что часть сведений не подтверждает обвинительные обстоятельства, а опровергает защитные сведения, тем самым похеривая их значение и роль. Только в таком смысле сведения эти полезны обвинению: враг нашего врага – наш друг (друг нашего друга – наш враг?).
Сократ в смятении, ему на опохмелку даден жуткий коктейль: дельфийское вино с цикутой; вино от спазмов икотных, конечно, спасёт, а от цикуты – дух вон. Так и в нашем случае. У тебя в распоряжении, например, Заключение эксперта, в котором один из выводов опровергает довод обвинения, а другой – рядом стоящий опровергает «наш» вывод, а того хуже – подтвердить может иное обвинительное обстоятельство. Решишь ты словчить, представишь это доказательство в частичном виде, выборкой сведений (такой приём используют мусора, это не запрещено) – твоё безусловное право, – но нет гарантий, что обвинитель не воспользуется противоречиями и соседскими сведениями против тебя. Лучшим, на мой взгляд, выходом будет вообще не ворошить это говно, выуживая жемчуг. Вони больше. Или вот будут у тебя на руках письменные показания свидетеля. Некоторая часть в них говорит за тебя. Но есть подозрение, что свидетель в этой части оговорился, не так поняли его, не досмотрели, опечатка случилась, может и соврал. Следом другое подозрение буровит череп: заявишь эти показания, а свидетеля подтянут на допрос и там добьются от него новых показаний, опровергающие первые и устраняющие противоречия. Оно тебе надо?
Сократ мне друг, но глистина дороже (Питон).
Путём предвзятой оценки (т. е. с позиции мусоров также) обвиняемый и его защитник через кропотливое сопоставление своих доказательств ещё до непосредственного предъявления доказательств к публичному обсуждению принять меры по устранению или же нейтрализации противоречий. Да, возможен и отказ от части сведений (жертва пешки во спасение ладьи), умолчание о них. Перспективны изыскания дополнительных доказательств и убедительных доводов о причинах противоречий, но о таких причинах, что калечат всякую контру, прививают выгодное защите понимание и логичность. В качестве средства устранения и нейтрализации противоречий успешными могут стать такие действия или пассивность, что препятствуют доступу мусоров к сведениям, способным подмочить твои доказательства. Например, о «слабом» доке ты можешь заявить не сразу, но выждав, когда свидетель крякнет; когда эксперт уйдёт в отставку и его уже не допросить в качестве «эксперта»; когда вещь подпортится; когда срок хранения базы данных у сотового оператора истечёт; когда горилла раком свистнет на. Конечно, если события такие в прогнозе. В этом же ряду и процессуальные средства, как то: возражения процедурной огласке прежних показаний в отсутствие законных оснований для оглашения (да пусть бы они и были); процессуальные меры по исключению доказательств ввиду их недопустимости; отрицательное мнение по ходатайствам об осмотре вещдоков, истребовании документов, вызове свидетелей…. – весь тот арсенал защиты, которым всякому «хочу» мусоров ты отвечаешь своим «возражаю», а всякому их «отказать» швыряешь своё «настаиваю».
Как и в отношении всех иных качественных характеристик доказательств, оценку достоверности на предмет противоречивости стороны гласно объявляют в прениях (если разборки по делу докатилось до судебных тяжб). Прения – на то специально и предназначенная стадия разбирательства, где в порядке обсуждения доказательств, в ходе полемики по любым позиционным вопросам, в режиме доказывания с указанием мотивов и оснований стороны излагают итоговые оценки доказательствам. К этому времени в судебном следствии эти же доказательства должны уже быть исследованы, в том числе с выставлением на обсуждение и той информации, что влияет на достоверность. (Примечание: доказательства, не исследованные на стадии судебного следствия, не допускаются к обсуждению в прениях). Для тупиц повторяю, что сторона защиты не должна полагаться на «суд сам всё видит и во всём разберётся», а с этим – пренебрегать возможностью всеобъемлюще участвовать в прениях. Само собой, в отношении доказательств обвинения указываешь признаки их недостоверности. Своё же барахло аргументируешь, напротив, как достаточно верное, накидываешь пуху на него оценочного, навязываешь мнение о безупречности. Иначе оценку за тебя сделают мусора обвинительно «свободным» усмотрением, и их выводы тебя вряд ли обрадуют. Даже если и гложут тебя сомнения по опрятности защитных доков, упрямствуй об их девственной чистоте.
Мнение мнением, доводы подводами, а одними перепалками составчик не тронется. Нужен смачный пендаль. Всякому обсуждению следует обращение к суду (следаку). В данном случае ты должен заявить требование о принятии итогового решения: о признании доказательства достоверным или недостоверным. Это решение и станет должной оценочной резолюцией.
Б.4. Основательность по источнику
Основательность по источнику при оценке достоверности гарантирует условия того, что у сведений имеется источник, его возможно идентифицировать и через источник сей проверить сведения. (Источник – значит то, что источает из себя, в данном случае источает информацию). Параметр «основательность источника» не нужно путать с достоверностью источника, где источник чётко различим и проблема заключается только в качестве источника – в его способности и возможности давать правдивую информацию. Таким образом, и Закон к этому обязывает, сведения будут считаться основательны по источнику, если только источник различим. В обратном случае объявившаяся и предложенная на обсуждение информация должна признаваться недостоверной.
Свидетель сообщает о фактах и обстоятельствах, которые вызнал из разговора нескольких человек, находившихся за дверью от него вне прямого их наблюдения. Терпила описывает события со слов женщины, внешние признаки которой описывает с достаточной подробностью, но личные данные этого гражданина не установлены и сам он не обнаружен. В материалах дела нарисовалось письменное свидетельство по важным обстоятельствам дела без приведения данных о направителе этого материальца и без его подписи (анонимка). Орган расследования ссылается на внешние признаки пистолета по протоколу его осмотра, но сам пестик в виде вещдока в деле отсутствует.
В этих и подобных случаях источник физически существует и это формально не отрицается. Ведь кто-то говорил, и кое-кто составлял письмена? В этих случаях сообщаемая информация может соответствовать действительности и даже полностью совпадать с другой информацией о тех же фактах (обстоятельствах) или логически быть увязанной с другими понятными источниками. Но, в то же время имеются и серьёзные препятствия в проверке этой информации из-за недоступности первоисточника. Сведения эти не проверяемы в порядке исследования доказательств; отсутствует субъект – кто был бы ответственен за правдивость первичной информации, и, следовательно, не исключается возможность искажения информации или её изначальная искусственность-фальшивость как со стороны первоисточника, так и косвенным свидетельством. Действительно, допущение к рассмотрению сведений без предоставленной одновременно возможности проверить информацию – прямой путь к злоупотребительству.
Закон напрямую оговаривает запрет на использование только слухов и анонимок (и такой запрет почему-то связывают с недопустимостью по ст. 75.2 УПК). Но таких ограничителей явно не достаточно, так как существуют и иные формы сведений, не обеспечиваемые источниками. Вот, офисный охранник наблюдает какие-либо события через средство видеонаблюдения по прямому сигналу или по записи. Вот, следак сообщает суду информацию, услышанную им от обвиняемого в ходе допроса. Но в первом случае охранник не являлся непосредственным наблюдателем, между ним и картинкой обстоятельств имелся посредник – электронно-оптическое оборудование, которое может исказить визуальный ряд, а записи этих сигналов отсутствуют в материалах дела. Во втором случае сведения фактически исходят от следака, а не от обвиняемого, но официально зафиксированными показаниями обвиняемого эта следачья информация не закреплена, и обвиняемый отрицает и приводимые следаком факты по делу и саму дачу им таких показаний (сообщения). При этом оба информативных варианта не относятся по характеру представления сведений ни к слухам, ни к анонимкам. Но и такие источники, а они по существу – косвенные, не могут считаться основательными. Отсутствуют первоисточники, способные подтвердить (или опровергнуть) заявленные сведения, в указанных случаях – видеосигнал и обвиняемый (обвиняемый присутствует только физически, но не как источник ввиду отрицания им себя в таковом качестве).